– Что ж, вы правы, странностей хватало.
– Вы о том, что пожарная команда приехала слишком поздно?
– Да нет, не об этом. Вы в курсе, что огня практически не было? Один дым. Горели матрасы и прочие тряпки в бельевой.
– Говорили, что кто-то из пациентов закурил…
– В нашем отделении такое вряд ли возможно. У вас на это смотрят сквозь пальцы, а у нас пациентов обыскивают по нескольку раз на дню на предмет наличия колюще-режущих предметов, зажигалок, алкоголя и так далее. Кроме того, большинство из них, даже те, кто находится в состоянии ремиссии, под воздействием препаратов круглосуточно! Их общение с внешним миром сведено к нулю, родственники навещают редко, а у большинства их и вовсе нет. Когда человек попадает к нам, он перестает существовать для остального мира.
– «Оставь надежду, всяк сюда входящий!» – едва слышно процитировала Неля.
– Ну, как-то так, – согласно кивнула Татьяна. – Большинство никогда не вернутся к нормальной жизни.
– А не мог кто-то из охраны или санитаров стать причиной пожара?
– Вполне вероятно. Однако не только источник пожара неясен. – Медсестра выпустила колечко дыма идеально круглой формы. Неля невольно проследила глазами за тем, как оно поднялось в воздух и медленно поплыло вверх, постепенно расширяясь, рассасываясь и теряя цвет. – Видите ли, угорели всего трое. Каким-то образом они оказались в соседних палатах, а все остальные пациенты находились в другом коридоре. К счастью, их успели эвакуировать.
– То есть в том злополучном коридоре были всего трое?
– Верно.
Неля задумалась.
– А правда, что их перевели с нашего отделения? – спросила она.
– Вот это мне неизвестно, – покачала головой Татьяна.
– А вы знаете, сколько у вас пациентов?
– Разумеется – восемьдесят девять.
– А есть среди них те, кто попал к вам через суд?
– Больше половины.
– Значит, здание не пострадало?
– Абсолютно. Потому-то и расследования не было. Мы ожидали большой бучи, однако Ракитину удалось отбрехаться, и гроза прошла стороной.
– Я заметила, что на территории «Горки» есть несколько пустующих зданий. Для чего они предназначены?
– Точно не скажу, – пожала плечами молодая женщина. – Думаю, раньше больных было больше. Тогда наше отделение располагалось в другом корпусе. Его закрыли на ремонт, пациентов перевели… А ремонт, по-моему, так и не закончили: финансирования нет. Теперь можно я спрошу? Почему вы задаете мне все эти вопросы, Нелли Аркадьевна?
Прекрасные глаза медсестры пристально уставились в Нелины.
– Боюсь, мне нечего вам ответить, – честно сказала та. – Во всяком случае – пока.
Татьяна помолчала, виртуозно пуская дымовые колечки.
– Мне нужно беспокоиться? – спросила она через некоторое время.
– Вам? – удивилась Неля.
– Вы отлично понимаете, о чем я, – передернула плечами Татьяна. – Искать другую работу?
– Не стоит торопиться.
– Хорошо, а то мне здесь нравится. Я сразу поняла, что вы – не та, за кого себя выдаете.
– В самом деле? – напряглась Неля.
– Ну да, это же очевидно. Не бойтесь, я никому не скажу: если «Горкой» заинтересовались, значит, пора!
Вздохнув с облегчением, Неля решила задать еще один вопрос:
– Татьяна, а вы не знаете, проводилось ли вскрытие погибших пациентов?
– Вскрытие? Зачем его проводить, ведь причина смерти очевидна – отравление угарным газом!
* * *
Неля заканчивала работу с бумагами, когда зазвонил стационарный телефон. Она не сразу поняла, кто звонит, а когда поняла, едва не бросила трубку.
– Еще работаете, док? – поинтересовался Паратов. – Когда у вас там рабочий день заканчивается?
– По сути, мы работаем круглосуточно, – осторожно ответила она.
– Понятно, держите руку «на пульсе»?
– Вы хотите поговорить об Ольге?
– Да нет, не о ней. Я насчет вашей просьбы.
– Моей… просьбы?
– Ну, вы же сами просили меня узнать о том, что произошло в семье Макса Рощина, или уже забыли?
Неля не то чтобы забыла, она просто не рассчитывала, что следователь, при его загруженности и предвзятом отношении к ней и как к человеку, и как к профессионалу, серьезно отнесется к ее словам.
– Извините, – пробормотала она в трубку, – просто голова другим занята! Вам удалось что-то выяснить?
– По правде говоря, немного. Такое впечатление, что кто-то упорно старался замять дело, чтобы его обстоятельства не получили огласки!
– Так что же вы узнали?
– Пока лишь официальную версию: имело место ограбление и двойное убийство. Только кое-что во всей этой истории не вяжется.
– А именно? – от нетерпения Неля начала кусать колпачок ручки, которую держала в руке.
– Во-первых, Марк Рощин зачем-то отпустил прислугу, а ее в его загородном доме было немало.
– Ну… – протянула Неля. – Решил отдохнуть без посторонних?
– Может, вы и правы, но дом оборудован сигнализацией: как только чужак проникает внутрь, она срабатывает, и наряд полиции приезжает в течение десяти минут. Воры просто не успели бы обокрасть дом и убить двух человек!
– Но они успели!
– Сигнализация не сработала.
– Ее отключили?
– Она оказалась сломана, и почему-то никто этого в течение дня не заметил.
– Бывает.
– Согласен. Дальше: сразу после ограбления Макс Рощин, сын убитого, попал в больницу.
– В психиатрическую, – подтвердила Неля.
– Ничего подобного, в частную клинику общего профиля.
– И с каким же диагнозом?
– Врачебная тайна. Что характерно, материалы его допроса отсутствуют: похоже, эта процедура с ним вообще не проводилась. После больницы он как будто растворился в воздухе. Удивительно, ведь Макс Рощин был мировой знаменитостью, и вдруг – ни следа!
– А как шло расследование?
– Провели ряд обычных в таких случаях мероприятий, поставили дело на контроль «наверху» – все-таки известный человек погиб. Убийц нашли.
– Так дело закрыто?
– Да. Удивительно другое.
– Что?
– Все прошло как-то слишком тихо и быстро. Семья погибшего не пыталась воздействовать на следствие. Обычно все происходит наоборот! Люди с деньгами в состоянии «подстегнуть» органы, иногда они даже нанимают частных детективов. Арина Шевчук результатов не требовала и даже на суде не присутствовала.
– Шевчук?
– У нее фамилия матери. А теперь, может, расскажете, почему вас так интересует это дело – вы знакомы с семьей?
– Можно и так сказать.
– Нет уж, Нелли Аркадьевна, давайте рассказывайте, а то мне приходится действовать вслепую! – Она по голосу слышала, что следователь сердится. – Подряжаете меня наводить справки о деле, которое никоим образом меня не касается, поэтому…
– Извините меня, – мягко перебила Неля. – Конечно, вы имеете право знать правду, но это – не телефонный разговор. Давайте встретимся в выходные?
«Надеюсь, – подумала она про себя, – к тому времени у меня появятся хоть какие-то факты!»
* * *
Она взглянула на часы: половина первого. В это время все в здании обычно спят, и вряд ли можно опасаться столкнуться с кем-то из персонала по пути в главный корпус. Другое дело – миновать пост охраны, но Неля хорошо изучила график этих ребят, чтобы понимать: скорее всего, они будут в комнате отдыха смотреть кабельное телевидение и глушить пиво.
Откинув одеяло, девушка поднялась. В помещении было зябко, и она поежилась: хлопчатобумажная футболка не спасала от холода. От одной мысли о том, что придется выйти в морозную ночь, причиняла почти физическую боль, однако делать нечего, придется. Неля натянула свитер поверх футболки, нацепила джинсы и, накинув пуховик, выскользнула за дверь. В коридоре горел тусклый свет и стояла мертвая тишина, нарушаемая только жужжанием ламп. Неля шла быстро, постоянно оглядываясь. Она беспрепятственно покинула жилой корпус и направилась к аллее. В это время она выглядела зловеще и неприветливо. Деревья стояли голые, вырисовываясь на темном облачном небе черными, растопыренными силуэтами корявых веток. Их стройные ряды, словно шеренги готовых к бою солдат, тянулись вдаль. Войдя в аллею, Неля почувствовала, как вокруг сгущается воздух, и тряхнула головой: нельзя поддаваться девчачьим страхам! Это – все те же деревья, что и днем, только темно, поэтому они и выглядят пугающе. Здесь гораздо менее вероятно встретить человека со злыми намерениями, нежели в любом другом месте за пределами забора.
Главный корпус располагался слева, а справа находились подсобные постройки и оранжерея дяди Бори с кочегаркой, которая и отапливала оранжерею. Нелино внимание привлек дым, валивший из трубы. Зачем дяде Боре понадобилось топить печь среди ночи?
Как и предполагалось, на посту не оказалось ни души, однако будка была предусмотрительно заперта: не хватало еще, чтобы кто-то из пациентов умыкнул ключи! Неля знала, как миновать комнату отдыха незамеченной: у кабинета Ракитина сходились два коридора, образовывая маленькую рекреацию. Поэтому она пошла по второму коридору – так меньше риска. Все вышло легче, чем Неля предполагала, и сейчас она боялась поверить в то, насколько близка к цели. Правда, ее посещали сомнения. Что, если в компьютере Ракитина ничего ценного не обнаружится? Вдруг он хранит информацию дома? Или в этой информации не найдется ничего, что можно предъявить Комитету по здравоохранению или следственным органам?
