Однако есть лишь один способ все выяснить. Решительно вставив ключ в дверь кабинета Ракитина, Неля аккуратно повернула его в замке. Она боялась, что слепок некачественный и ключ не подойдет. Но он подошел, как родной, и Неля, осторожно ступая, вошла в темное помещение. Задернув жалюзи, она включила фонарик и начала поиски с ящиков стола. Неля вытащила оттуда несколько папок и не подшитых документов. Не было времени вчитываться, однако сразу стало ясно, что ничего компрометирующего в этих бумагах нет. Тогда она уселась в кресло главного и врубила компьютер, кинув взгляд через плечо на картину Делакруа, на которой, потерянный и печальный, сидел Торквато Тассо. Что чувствовал этот человек, оказавшись на цепи?
Едва компьютер загрузился, на экране проступила надпись: «Введите пароль!»
– Вот это да! – растерялась Неля: она совершенно не подумала о том, что файлы могут быть защищены паролем. И что теперь делать?
– «Ракитин», – не придумав ничего оригинального, попыталась ввести она и получила ожидаемый ответ:
– «Пароль неверен. Попробуйте еще раз!»
– Тебе хорошо говорить, – пробормотала она, стараясь вспомнить, что ей известно о Ракитине. Кажется, у него есть дочь? Как насчет ее имени? Она перебрала все самые распространенные женские имена, но на экране всплывала одна и та же надпись: «Попробуйте еще раз!» Может, у него есть собака? Или кошка… Как насчет даты рождения или свадьбы – обычно люди придумывают такой пароль, который никогда не забудут! Увлекшись подбором паролей, Неля не сразу услышала шорох за дверью. Она замерла: там явно кто-то стоял и дергал за ручку. Вряд ли охранник – слишком уж осторожны его движения… Тогда кто же незваный гость?
– Сестра, откройте! – услышала она. – Откройте, иначе я подниму шум!
С облегчением выдохнув, Неля впустила «волшебника». Снова повернув ключ в замке, она встала перед пациентом, уперев руки в бока, и сердито спросила:
– Как вы узнали, что я здесь?
– Разве можно не почувствовать кого-то, обладающего столь же сильными способностями, что и я сам?
Неле хотелось заорать, что пора заканчивать игры, но она знала, что для Древлина происходящее вовсе не игра: он верит в свои иллюзии. И тут ее осенило.
– Послушайте, Валерий, – сказала Неля, – вы можете мне помочь?
Выражение лица Древлина приобрело хитроватое выражение.
– Я так и думал, что вы что-то затеваете! – радостно воскликнул он, потирая руки в предвкушении. – Иначе зачем тайно пробрались в кабинет надсмотрщика за рабами?
– Почему вы так называете главврача?
– Да потому, что так и есть: он – рабовладелец, издевается над людьми. Половине «больных» тут явно делать нечего… Так о какой помощи вы говорили?
– Вы же вроде специалист по компьютерам?
– Хотите взломать пароль Ракитина?
– Откуда вы?..
– Иначе зачем просить меня о помощи? – перебил Древлин. – Пустите меня к компу, и увидите, на что я способен: для этого даже моя сила не нужна!
Усевшись за компьютер, Валерий принялся нажимать на кнопки. Его пальцы летали по клавишам, словно быстрокрылые птицы, – он и сам походил на птицу (больше всего – на журавля).
– Есть у вас какая-нибудь персональная инфа на Ракитина? – поинтересовался «волшебник».
Неля сокрушенно покачала головой.
– Я перепробовала все: имена детей, собачьи клички, год рождения и так далее – ничего не вышло!
– Ну, кто сказал, что Ракитин дурак? – пожал плечами Древлин. – Нет, он отнюдь не идиот, но и не такой уж изобретательный, можете мне поверить, сестра! Человек – примитивное существо, и вряд ли наш Даркен Рал[4] предполагал, что на его информацию кто-то покусится. Пароль не может быть слишком сложным. Между прочим, часто его записывают, дабы не забыть. Надо тут покопаться, – добавил Валерий, открывая верхний ящик.
– Только осторожно! – встревожилась Неля. – Он может что-то заподозрить.
– Не волнуйтесь, Сестра, мы все приведем в идеальный порядок!
Сорок минут спустя и Неля, и Валерий поняли, что никаких зацепок Ракитин не оставил.
– Самый сложный пароль – это комбинация букв и цифр, – пробормотал «волшебник», откидываясь на спинку кресла. – Но не думаю, что Даркен Рал придумал именно такой пароль: его слишком сложно запомнить. Значит, это что-то другое…
Он вскочил с места и принялся сновать по кабинету, глядя по сторонам. Неля с разочарованием поняла, что Древлин находится в таком же затруднении, что и она. Им никогда не проникнуть в компьютер Ракитина!
Внезапно Валерий резко затормозил у полотна Делакруа.
– Кто это? – ткнул он пальцем в картину.
– Французский художник.
– Да нет, – отмахнулся «волшебник», – кто этот парень на картине?
– Это – поэт Торквато Тассо, он попал в психлечебницу…
– Как вы сказали?
Древлин вновь уселся в кресло перед компьютером, на экране которого по-прежнему висела надпись «Пароль неверен!»
– Ракитин не похож на любителя живописи, – пробормотал Древлин, подвигая к себе клавиатуру. Его длинные узловатые пальцы вновь запорхали по кнопкам. Неля почувствовала, как в ней вновь вспыхнула надежда, однако ни сочетание слов «Торквато Тассо», ни имя и фамилия поэта по отдельности, введенные последовательно Валерием, не принесли результатов.
– Странно, – пробормотал Древлин, – я был уверен, что пароль связан с этой мазней! Значит, Даркен Рал не такой уж и примитив.
– Попробуйте «Освобожденный Иерусалим»! – выпалила Неля, припомнив разговор с главврачом в один из первых дней пребывания в «Горке».
– Что? – непонимающе переспросил Валерий.
– Кажется, так называлась самая знаменитая поэма Тассо, – пояснила она. – Может, это ничего и не даст…
Но Древлин уже вводил название в компьютер. Несколько секунд экран оставался пустым, а потом на нем всплыла надпись: «Добро пожаловать!», после чего начали появляться «иконки».
– Ура! – не выдержав, взвизгнула Неля и в порыве радости обняла Древлина за плечи.
– А теперь, сестра, скажите, что мы ищем? – спросил довольный пациент.
* * *
Оставшееся до выходных время Неля пыталась ни во что не вмешиваться. Ну разве что за исключением одной вещи: она пристально следила за состоянием Макса Рощина. Отмена ларгактила и снижение доз других препаратов пока не давали результатов, и скрипач по-прежнему не проявлял ни малейшего интереса к окружающему миру. Может, она опоздала?
В пятницу с утра Неля ощущала душевный подъем. Ей предстояли три важные встречи – с дядей Ильей, со следователем Паратовым и с Егором Рубцовым. Возможно, добытые сведения помогут Любавину разобраться в деле «Горки», и тогда ей больше не потребуется ничего предпринимать. Мысль о том, что вскорости придется покинуть лечебницу, почему-то заставляла Нелю чувствовать грусть, а ведь она находится здесь меньше месяца, причем не по собственной воле! Однако ей удалось втянуться и даже наладить хорошие отношения с большинством коллег. Нельзя сказать, что они стали друзьями, зато она вроде бы не нажила себе и врагов.
– Тебе надо лучше питаться, – заметил Любавин, оглядывая стройную фигуру крестницы. – Мне кажется, или в твоей «Горке» тебя плохо кормят?
– А-а, так теперь это – моя «Горка»? – нахмурилась девушка.
– Ладно-ладно, пошли: сегодня я покормлю тебя вкусным и о-очень дорогим ужином – ты это заслужила!
Да уж, подумала Неля, с нынешней зарплатой она вряд ли может себе позволить ресторан, куда привел ее Любавин. Дорогая мебель из натурального дерева и скатерти с салфетками, на которых красовались вышитые вручную монограммы из первых букв названия заведения, говорили сами за себя. В меню, которое она получила, отсутствовал даже намек на цены – вот и еще один штрих к портрету дорогого и изысканного места!
В ожидании заказа они перешли к делу.
– Начнем с Саркисяна, если не возражаете? – предложила Неля. Водитель, сбивший четверых человек на пешеходном переходе, был одним из первых, чью фамилию она увидела в списках Ракитина, когда им с Древлиным удалось взломать пароль.
– Выкладывай! – Глаза Любавина горели, так ему хотелось выяснить, прав ли он был насчет «Горки» и ее главврача.
– Саркисян поступил в «Горку» двадцать восьмого августа. Двадцать девятого, если верить записям Ракитина, ему был поставлен диагноз – РМЛ.
– Уже двадцать девятого?! Ничего себе!
– Вот-вот.
– Я знал о диагнозе, но понятия не имел, что для его определения достаточно суток!
РМЛ, расстройство множественной личности, или, как его еще называют, множественное диссоциативное расстройство, и в самом деле трудно определимо. На установление диагноза требуется длительное время. Пациентам с РМЛ трудно рассказывать о себе, выдерживая хронологическую последовательность, поскольку воспоминания об эпизодах их жизни распределены между разными альтер-личностями. Первую информацию о прошлом пациента обычно сообщает главная личность. Она часто оказывается в ситуациях, созданных другими альтер-личностями, при этом о событиях, предшествующих той или иной ситуации, она либо знает мало, либо не знает ничего. Таким образом, для выявления диагноза необходим долгий период, на протяжении которого врач беседует с больным, вытаскивая на свет последовательно каждую из его личностей. Сделать это за один день просто не представляется возможным!
