Квартира принадлежала очень важному постоянному клиенту ресторана, с которым Пит в течение некоторого времени вел совместные дела. К тому же этот человек иногда приходил обедать в компании женщины, которая не была его женой. Пит благоразумно не болтал лишнего и всегда помнил, с кем тот приходил в последний раз. Между ними завязались дружеские отношения, и теперь у него были собственные ключи. Каждый день приходила горничная, убирала квартиру и заполняла холодильник минеральной водой. Квартира была простая, но хорошо обставленная — спальня, балкон, ванная, гостиная. Последняя была достаточно просторной, и часть ее отгораживал небольшой обеденный стол, к тому же, если сидеть посреди нее, не было видно двери, так что комната казалась еще больше. Вполне разумно. На балконе неплохо было стоять в халате, наслаждаясь вечерней прохладой и глядя на суетящуюся внизу толпу большого города. Возможно, позже он так и сделает.
Пока что его вполне устраивало кресло. Он наблюдал за девушкой, хлопотавшей в маленькой кухне. Ее фамилии он не знал. Не знал он и ее любимого цвета, фильма или песни, так же как не знал имен ее прежних приятелей и ничего не слышал о том, как она проводила с ними время. Он знал о ней лишь то, что хотел знать — что она высокая и смуглая и что ее зовут Черри; имя наверняка было вымышленным, но это ему тоже нравилось. Светлые волосы, оттенок которых менялся от рыжеватого до платинового, свободно падали ей на плечи. Она была стройной, но не костлявой, с большими грудями и симпатичным личиком; в нижней части ее спины красовалась татуировка в виде черной розы, тоже выглядевшая вполне симпатично.
Пит не очень любил татуировки, по крайней мере, на обычных женщинах — но на девушках вроде этой они ему нравились. Здесь они выглядели вполне уместно, свидетельствуя о том, что женщина осознает предназначение своего собственного тела.
Пит знал женщин — подруг или жен друзей, которые сделали себе татуировки год или два назад, когда это делали все. Даже Мария хотела сделать себе татуировку — похотливую кошку или что‑то в этом роде. Он запретил ей это и был прав. Женщина с татуировкой становится похожа на стриптизершу — что вполне нормально, когда ты и есть стриптизерша, но во всех прочих случаях просто глупо.
Несколько лет назад среди женщин возникла мода на то, чтобы учиться стриптизу или, по крайней мере, взять хотя бы один урок у стройной амазонки, знающей свое ремесло. Сама мысль о подобной глупости приводила Пита в бешенство. Нет никакого смысла в том, чтобы твоя жена занималась стриптизом. Сама суть стриптизерш заключалась в том, что они — не твоя жена. Любая женщина, которая занимается подобным, думая, будто демонстрирует свою более глубокую внутреннюю сексуальность, отличающую ее от других, на самом деле просто демонстрирует: 1) Что относится к себе чересчур серьезно, в чем на самом деле нет ничего сексуального, — подумаешь, новая Деми Мур нашлась! 2) что думает, будто она для своего возраста просто красавица, а это довольно скучно, даже если и правда; 3) что не чувствует себя счастливой дома и хочет заниматься любовью с кем‑нибудь другим. Вероятно, вообще с кем угодно.
Взять, например, бывшего друга Пита, Джонни, который работал вместе с ним одиннадцать лет. Дела у Джонни шли неплохо, у него был дом в Инклайн‑Виллидж, хорошая работа. Потом жена Джонни пошла на один из этих уроков, сказав, что это новое направление в аэробике. Дома она демонстрировала ему, чему научилась, и какое‑то время он относился к этому спокойно, но потом все чаще стал напоминать ей, что все‑таки она его жена и что неплохо бы было ей сбросить несколько фунтов. Четыре месяца спустя она уже трахалась с каким‑то прыщавым бездельником, работавшим в книжном магазине «Барнс энд Нобль». Каким‑то образом оказалось, что во всем виноват Джонни, и — прощай, счастливый брак, привет, алименты. Вскоре он начал проводить вечера, глядя на настоящих стриптизерш и напиваясь в стельку. Пит перевел его на работу в другую компанию. Так на его месте поступил бы любой.
Пит в очередной раз выпустил большое облако дыма, наслаждаясь его ароматом. Сигара была не кубинская, даже не особенно дорогая гондурасская — он никогда не выбрасывал деньги на ветер, — но вкус у нее был вполне приличным. Прошло три года с тех пор, как ему разрешали курить у себя дома. Нет, прямо никто этого не запрещал, и Мария не сажала в гостиной снайперов, готовых пристрелить его на месте, но она демонстрировала Недовольство с большой буквы. Ее молчаливый взгляд говорил, что, несмотря на все мечты, жизнь оказалась во многом именно такой, как она и опасалась. Какое‑то время ему представлялось, что ее Недовольство стоит того, чтобы его избегать, и не надо придавать этому особого значения. Потом однажды он понял, что все далеко не столь безоблачно, но продолжал курить на улице, поскольку кому нужен скандал каждый вечер.
Черри закончила отрезать дольку лимона, который достала из маленького холодильника, и бросила ее в свой бокал. Джин с тоником — Пит почувствовал это по запаху. У него было очень хорошее обоняние — не удивительно, когда постоянно имеешь дело с продуктами питания. Мария, например, всегда выпивала бокал «шардонне». Девушка почувствовала, что он наблюдает за ней, и обернулась.
— Хочешь чего‑нибудь?
Пит рассмеялся.
— О да, — добродушно сказал он. — Дай только отдышаться.
Она профессионально улыбнулась.
— Я не об этом. Я имела в виду — выпить.
— Да. Водки, — ответил он. — Чистой. Без сока. И побольше льда.
Он подмигнул.
— И второй раз тоже будет, можешь мне поверить.
— Не могу дождаться, — ответила она и снова повернулась к столу, чтобы приготовить напиток для него.
Пит улыбнулся. В коридоре послышались шаги — какой‑то ишак возвращался с работы. Он снова выпустил дым из сигары, откинувшись на спинку кресла. Ему нравилось сидеть так, во всем своем первозданном нагом уродстве. Там, за дверью, спешили домой консультанты и адвокаты с папками под мышкой. А он сидел здесь, выставив наружу яйца и ожидая выпивки. «Не могу дождаться». Сарказм? Почти наверняка. Не важно. Она или хотела этого, или нет. Она или считала его тело приемлемым для себя, или нет. Ей или нравилось делать то, о чем он просил — ничего особо странного, ему не нужно было странное, лишь то, чего обычно хочется от новой молодой красивой девушки, — или нет. Все это не имело никакого значения. Она уже получила от него четыреста долларов. В конце он, скорее всего, увеличит эту сумму до пятисот. Мария могла потратить подобную сумму на какого‑нибудь мексиканца не моргнув глазом, что регулярно и делала. А ему, чтобы об этом не вспоминать, достаточно было найти себе кого‑нибудь вроде Черри.
Пока она возилась на кухне, наливая в бокал «Столичную» и добавляя лед, Пит размышлял о том, не пригласить ли ее снова. Хотя она была симпатичной — на самом деле даже очень, особенно когда присела, чтобы поднять упавший кубик льда, — он знал, что делать этого не станет. Весь смысл заключался в том, чтобы девушка каждый раз была новая. Если он снова встретится с ней, то возникнет вопрос, лучше будет или хуже, чем в прошлый раз. Она будет называть его по имени, будет знать его любимый напиток, и между ними начнут устанавливаться фамильярные отношения. У него будет время, чтобы заметить определенные детали в ее поведении, удивиться, почему ей не приходит в голову сначала положить в бокал лед или почему она не знает, что джин куда лучше с лаймом. Или сейчас, например, когда они во второй раз занимались сексом и ему не удалось кончить — он знал, что так будет, но она не знала. В следующий раз она будет это знать. Намного лучше, когда чего‑то не знаешь. И когда тебя это не беспокоит.
Черри скрылась из виду, изо всех сил грохоча ведерком со льдом. Зачем, черт возьми? Бокал стоял на столе, полный доверху. Еще немного — и прольется. Он вдруг представил себе ледяной кубик вокруг соска девушки. Странная мысль.
Он наклонился к пепельнице, чтобы загасить сигару, оставив ее на потом.
— Эй, малышка, — снисходительно сказал он, — хватит льда. Иди сюда.
Он повернулся и увидел стоящего посреди комнаты мужчину.
— Кто вы, черт побери? — спросил Пит.
Тот улыбнулся, явно давая понять, что отвечать не собирается. Пит сразу же понял, что это вовсе не еще один обладатель ключа от квартиры. Позади него появилась девушка, застегивая рубашку.
— Я могу идти? — спросила она незнакомца.
Ей он тоже не ответил. Не отводя взгляда от Пита, он протянул руку и схватил ее за волосы. Прежде чем она успела вскрикнуть, он со всей силы ударил ее лицом о стену. Она застонала и осела на пол.
Пит быстро сообразил, что случилось. Шаги в коридоре, стук льда в ведерке, чтобы он отвлекся и не заметил, что она открывает дверь. Он не знал, кто этот человек и что ему нужно, но теперь было видно, что у него нож. Большой, возможно разделочный. И не очень чистый.
