В дверь настойчиво позвонили. Елена, все еще немного напуганная, покорно, не отдавая себе отчета в происходящем, пошла открывать. На пороге стояли милиционеры. Удивленная их визитом, Елена открыла рот, но почувствовала, как сильные руки схватили ее за запястье. От ужаса она даже не успела закричать. Перед глазами все поплыло, потемнело, и, уже падая в надвигающуюся темноту, она услышала:
— Сообщника поищи…
Елена хотела сказать им, что у нее нет никакого сообщника, но она уже провалилась в глубокий обморок.
* * *
Алина шла позади своего мужа, и в ее глазах была отчаянная решимость. Она знала — как только она найдет достаточно пустынный двор, она выполнит то, что задумала.
Пока Чернецову везло. Во всех переулках были люди. Он было сделал попытку удрать, но Алина спокойно показала револьвер, и он понял — тогда она наверняка выстрелит, а пока… Пока у него был шанс ее убедить. Уговорить. Или…
* * *
Во дворе немного притихли, когда увидели, что двое милиционеров выносят на руках бесчувственное Еленино тело.
Все молча, в благоговейном ужасе, смотрели на них. Елена не дышала. Глаза были закрыты.
— Убили… — прошептала Капитолина Харитоновна.
В наставшей тишине шепот Капитолины Харитоновны был подобен грому. В воздухе заметался страх, выскочив из щелей человеческого сознания, услужливо открывающего ему двери, страх суетливо начал заполнять собой все пространство.
Достигнув до Алисы, он сосредоточился в ее сознании, она вырвалась из Машиных рук и с отчаянным криком: «Мама!» — побежала туда, где была ее мать.
Капитолина Харитоновна попыталась ее поймать и прижать к огромной груди с шепотом:
— Не надо тебе туда, деточка, не надо…
Но Алиса вырвалась от нее и подбежала к матери.
К счастью, в это время Елена открыла глаза и села на носилках с вопросом:
— Где я?
Двор обуял мистический ужас. Капитолина Харитоновна судорожно схватилась за свое сердце, спрятанное ею в бюстгальтер шестого размера, и, рискуя устроить маленькое землетрясение местного дворового масштаба, начала оседать на землю.
К счастью для двора, ее подхватили чьи-то сильные мужские руки, и она пришла в себя от этакой наглости.
— Вы, гражданка, почему по чужим окнам лазаете? — сурово спросил ее Обрезков.
— Куда я лазаю? — ошарашенно спросила Елена. — Я вообще была у себя дома.
— Да вы что! — закричала Капитолина Харитоновна. — Это же Леночка и есть! А преступница с сообщником в глубь двора ушли! Их пытался Сергей Николаевич задержать, но они его ранили ногой в живот и дальше помчались!
— Ну как же? — недоумевал Обрезков. — Вы мне сами сказали — в красном платье она была? Дамочка ж в красном…
— Господи, — простонала Елена, — в чем красном? Это вообще темно-розовый, а в красном была Таня…
— Какая еще Таня? — возмутился от души Обрезков. — Преступница? Вы ее знаете?
— Господи, — устало посмотрела на него вконец обалдевшая от событий сегодняшнего дня Елена, — ну какая Таня преступница? Вы ее еще с мафией свяжите…
Она сделала попытку объяснить ему, что Таня не преступница, а вовсе даже частный детектив, но Обрезков этого уже не услышал. Для него прозвучавшее слово «мафия», с которой была связана некая налетчица в красном по имени Таня, было сигналом к действию, и он рванул на машине в указанном соседями направлении, уже видя перед собой большую премию за поимку особо опасной рецидивистки…
* * *
Когда Алина наконец увидела перед собой пустырь, она мгновенно поняла — это то, что ей надо. Понял это и Чернецов, который сразу как-то заволновался и съежился.
Молча подошли они к пустынному и зловещему месту. Чернецов почувствовал, как на лбу выступает пот. Еще ему не понравилось, что в коленях появилась противная дрожь. Впрочем, подумал он, коли он упадет, она не станет в него стрелять. Не зверь же она в самом деле…
— Алина, — позвал он ее дрожащим голосом.
— Что? — отозвалась Алина после некоторого молчания.
— Можно мне покурить? — спросил Чернецов.
Алина задумалась. Что ж, решила она, даже в газовой камере смертнику это разрешают.
— Кури, — милостиво разрешила она.
Чернецов приободрился. Нащупав в кармане зажигалку и сигареты, он тем не менее сделал вид, что у него нет ни того, ни другого.
— Алина, — попросил он, — у меня нет сигарет. Дай свои, а?
Сейчас она будет вынуждена подойти, и тогда он сможет ее обезоружить. Алина сделала по-другому. Она кинула ему и сигареты, и зажигалку.
У Чернецова остался единственный шанс. Он нагнулся за сигаретами и дернулся в попытке удрать, воспользовавшись сгущающимися сумерками.
Однако Алина его маневр разгадала и сделала предупреждающий выстрел. Чернецов остановился. Сев на землю, он закурил.
— Я тебя не понимаю, Алина, — попробовал он подействовать на нее суровым тоном старшего по рангу — обычно это помогало. Такой тон сокрушал не только чернецовских подчиненных, но и Алину. Однако сейчас это не действовало.
— Что ты не понимаешь? — холодным тоном спросила она. — Почему я решила отомстить за то, что ты убил моего возлюбленного?
— Алина, ну с чего ты это взяла? Я же сам нанял детектива…
— Господи, — поморщилась Алина, — от тебя начало дурно пахнуть. Андрей, ты именно потому и нанял эту девушку, что надеялся, что никто ничего не поймет. Бедный обманутый женой бизнесмен-интеллигент, разве ты можешь убить человека? Как мне надоело все это, Андрей!
— Алина, ты ничего не понимаешь… — попробовал он еще, — я его вообще не видел. Меня не было в это время на той останов…
Он прервал себя. Никто не мог знать про эту остановку, кроме четырех человек. И он в число этой четверки не входил, вернее, входить не должен был. Могла знать Алина. Мог знать Михаил. Могла знать Татьяна. Мог знать… убийца.
— Откуда ты знаешь? — спросила Алина.
— Я видел это на кассете, которую снимала Татьяна.
Он врал. Кассета в это время уже остановилась. На остановке Татьяна ничего не снимала. Но она вполне могла ему про это рассказать…
— Или она мне рассказала… — сделал он вид, что пытается вспомнить, — да, кажется, она мне именно рассказала…
* * *
Выстрел я услышала в одном из прочесываемых мной переулков. Я развернулась в ту сторону. Где он мог прозвучать? Интуиция подсказывала мне, что этот выстрел имеет самое прямое отношение к моей развеселой семейной паре.
— Где могли стрелять? — спросила я задумчиво, принюхиваясь, как индеец, пытающийся по запаху дыма определить, в какой стороне располагается лагерь бледнолицых, у подтянувшегося наконец за мной Лапина.
Лапин выглядел изможденным, исхудавшим и потерянным. Однако он огляделся и указал в сторону видневшегося невдалеке пустыря:
— Наверно, вон там…
— Пошли, — коротко приказала я, сама содрогаясь от собственной безжалостности.
Лапин быстро понял, что сопротивление бесполезно, коль уж он связался с такой беспокойной дамой, как я, махнул рукой, и мы побежали. Правда, Лапин попытался мне напомнить, что я сказала «Пошли», а не «Побежали», но я только грозно сверкнула на него очами.
Последние слова Чернецова нам удалось услышать. Я возмутилась его наглой ложью и выступила из темноты со словами:
— Ничего я вам про это не рассказывала…
* * *
Чернецов вытаращился на меня с изумлением. Алина явно была не в восторге от нашего явления на этой сцене, поскольку она рассчитывала на бенефис. Я хотя и вполне разделяла ее антипатию к Чернецову, но предпочитала либо утопить его в каком-нибудь пруду, либо вовсе обойтись без криминала, пущай государство само с ним разбирается, чего это оно таких вот гадких типов выращивает.
Они даже оба попытались удрать. Но верный Лапин их попытки пресек, тут я, к своему ужасу, увидела, как Алина опять направляет на Чернецова револьвер.
…Обрезков, мчащийся по следу мафиози в красном платье, услышав выстрел, обреченно подумал: «Только вот этого мне и не хватало…»
Мало было бедному Обрезкову в день своего дежурства получить подозрительную мафиозную даму в красном, так еще где-то рядом явно происходила разборка.
— Что делать будем? — спросил его напарник.
— Поехали по направлению выстрела, — сокрушенно вздохнул Обрезков. По радио насмешливо передавали «Леди ин ред».
* * *
— Алина, — стараясь оставаться спокойной, попросила я, — пожалуйста, не делайте этого…
Алина помотала головой. Мне показалось, что она плачет. Это было уже полшага к победе.
— Алина, — тихо повторила я свою просьбу и сделала к ней осторожный шаг.
— Не подходите, Таня, — предупредила Алина, вытирая слезы рукавом, как маленькая девочка.
— Если вы его убьете, ничего не изменится, — опять попыталась я, — понимаете? Вы не сможете с этим жить…
