Натаниэль знал эту стекляшку-аквариум с помпезным названием, весьма характерным почему-то именно для окраинных районов, где над крохотной лавкой с сомнительным ассортиментом могла красоваться огромная вывеска «Парижские деликатесы», а ресторан «Нью-Йорк» размерами соперничал с собачьей будкой.
– По-моему, внезапная смерть Пеле освежающе подействовала на память некоторых обитателей Кфар-Барух, – добавил Маркин. – Не только Аврами, но и еще парочка завсегдатаев «Парадиза» вспомнила, что – да, Даниэль Цедек, которого они хорошо и давно знают, действительно был в кафе именно в тот вечер, именно в то время, – тут Маркин вновь не смог удержать самодовольной улыбки. – И самое интересное в этой истории знаешь, что?
– По твоей расплывшейся физиономии догадываюсь, – буркнул Розовски. – Он был в кафе с дамой. Правда, даму они опознать затруднились. Так?
– Так, – согласился Саша, чье торжество не могла уменьшить чрезмерная догадливость шефа. – И это подтверждает мою правоту. Тут замешана женщина, и ее следует разыскать.
– Или не следует, – возразил Натаниэль. – Поскольку от доказательства алиби ни для него, ни для нас уже ничего не меняется. К сожалению.
– Не согласен! – заявил Маркин. – Конечно, Пеле уже не поможешь. Но эта женщина может знать что-то важное. Разве не так?
– Все возможно, – ответил Натаниэль. – Все возможно. Но ты, по-моему, сам не замечаешь в своих рассуждениях логического противоречия. Ты же исходишь из того, что Пеле темнил по причине рыцарского характера. И в то же время не исключаешь, что женщина может располагать какой-то информацией, нас интересующей. Хотя совпадения бывают, что там говорить. Вполне допускаю, что дама Даниэля Цедека действительно что-то такое знала относительно убийства раввина, и потому Пеле не хотел называть ее имени в полиции.
– В любом случае, ее стоит найти, – резюмировал Маркин. – Что и требовалось доказать.
– Вот и займись этим, – тут же распорядился Розовски. – Инициатива наказуема. Предлагаешь – исполняй. Описание внешности у тебя есть? Примерный возраст?
– Возраст – до сорока, – тут же сообщил Маркин. – Внешность… Ну, ничего особенного свидетели не показывают. Разве что и хозяин кафе, который их обслуживал, и парень по имени Джордж, сидевший за соседним столиком, отмечают, что женщина чувствовала себя явно не в своей тарелке. Все время оглядывалась по сторонам, волновалась. Несколько раз порывалась уйти, но Цедек ее удерживал. При этом они не ссорились… – Маркин спрятал блокнот. – Тут Аврами высказал любопытное предположение. Он говорит, дама, возможно, пришла на свидание с Дани Цедеком, не зная, с кем именно ей предстоит встретиться.
– Вот как? – в глазах Натаниэля вспыхнул живейший интерес. – Очень интересно. И в полном соответствии с твоей версией о романтической связи. Выходит, они впервые встретились как раз в тот самый вечер.
Маркин растерялся.
– Ч-черт… – это соображение не приходило ему в голову. – А ведь верно. Аврами говорит, когда она пришла в кафе, Дани уже сидел за столиком. Увидел ее, подошел, а дама эта едва не пустилась со всех ног. Будто даже испугалась. Но, правда, он ее удержал, что-то сказал, и она осталась…
– Саша, – сказал Натаниэль, – а тебе не кажется, что неизвестная женщина запросто может оказаться той самой невестой Цедека, бросившей его восемнадцать лет назад, когда Пеле впервые угодил за решетку? Я тебе рассказывал об этой истории полчаса назад. * * *
Утро началось с торжественного явления красавицы Офры на пороге кабинета начальника. Натаниэль как раз пытался привести в последовательную цепочку мысли, возникшие после ночного просмотра видеокассеты.
– Ну? Я могу войти? Или мне так и стоять на пороге? – вызывающе спросила Офра.
– Входи, разумеется, входи, – заторопился Натаниэль. – Проходи, садись. Насколько я могу понять, ты – со щитом?
– С чем? – возмутилась Офра. – С каким еще щитом? Я с информацией! За которой ты меня посылал. Так что? Начинать? – она уселась в кресло. – Или как?
– Со щитом – это такая поговорка, – пояснил Розовски. – Древнегреческая. Со щитом или на щите. То есть – либо победа, либо героическая смерть. Так что? Победа?
– Ну, я не знаю, – ответила Офра. – Сам решай. Значит, так, – она расстегнула сумочку и извлекла оттуда ворох бумаг официального вида. – Пришлось сделать на компьютере, – ворчливо пояснила она, видя удивленное лицо Натаниэля. – Я же, как-никак, представилась официальным лицом. Представителем счетно-статистического управления.
– Офра, – Натаниэль искренне восхитился, – если бы тамошние чиновники увидели твои анкеты, они бы удавились от зависти. У них никогда не было ничего подобного, можешь не сомневаться.
– Ладно, ладно. Знаем мы цену твоим похвалам. В общем, слушай. Госпожа Юдит Хаскин, тридцати восьми лет, вдова. Шестеро детей. Старшему сыну, Игалю, восемнадцать. Младшему, Ювалю, четыре года. Еще есть шестилетняя дочь Наама, сыновья Бени и Шош, соответственно восьми и двенадцати лет. Живут в Тель-Авиве, в районе Кфар-Барух, на улице Бен-Цион. Родители умерли несколько лет назад. У нее есть старший брат. Живет отдельно. Нынешнюю квартиру получили от «Амидара», как многодетная семья, да плюс инвалидность самой Юдит. Там, насколько я поняла, целый букет заболеваний, в основном, нервного характера. Плюс психическое, – добавила Офра. – Ну, это ты сам знаешь. Так что инвалидность у нее – восемьдесят пять процентов. Тут, между прочим, я чуть не прокололась. Я ведь представилась социальным работников. И вдруг оказалось, что я не знаю процент инвалидности женщины, которую явилась навестить… Ну вот. Живут они, прямо скажем, без роскоши. Дом старый, квартира четырехкомнатная, давно не ремонтировалась.
– Когда они получили там квартиру? – спросил Натаниэль.
– Совсем недавно. Полтора года назад.
– А где жили раньше?
– В Тель-Авиве, в районе «а-Тиква». По-моему, ничуть не лучше Кфар-Барух. А может быть, даже хуже. Но вот в «а-Тиква» они приехали из-за границы.
Розовски удивленно поднял брови.
– Из-за границы? – переспросил он. – Они что, репатрианты?
– Нет, просто прожили что-то около пятнадцати лет в Италии. Уехали сразу после свадьбы. Она, ее муж и старший брат. Госпожа Хаскин сказала, что муж там неплохо работал, кажется, в авторемонтной мастерской. Хозяином там тоже был израильтянин, но потом он мастерскую продал и подался в Штаты. С новым хозяином, итальянцем, муж Юдит не нашел общего языка. Они решили вернуться в Израиль. Здесь у них тоже не сложилось. По ее словам, муж начал пить, чем дальше, тем больше. Вел себя ужасно. Продавал вещи из дома, избивал ее и детей, особенно старшего сына, Игаля. И в конце концов попал под машину. Восемь месяцев назад. Кстати, – сказала Офра, – если судить по детям, то, по-моему, девочка явно отстает в умственном развитии. Ну вот. Что еще? Да! – вспомнила она. – Юдит жаловалась на раввинатский суд.
– Почему?
– В свое время Юдит настояла на том, чтобы у них с мужем были раздельные банковские счета. Это вполне понятно, – заметила Офра. – Из ее рассказов следует, что бюджет семьи базировался на ее пособии по инвалидности, пособие на малолетних детей плюс периодические подарки от брата Юдит. Старший сын с шестнадцати лет подрабатывал, но Юдит его денег не брала – парень должен был когда никогда и в кафе сходить, и на дискотеку. Правда, и тут ему подкидывал на карманные расходы дядюшка. Я так поняла, тот достаточно зажиточный человек… Да, так вот: чтобы муж не пропивал и не прогуливал с дружками ее пособие, Юдит и потребовала разделить счета. После смерти мужа она обратилась в суд с просьбой и закрытии его счета и о переводе денег с него на ее счет. Банк прислал уведомление о том, что этот вопрос должен быть решен раввинатом.
– Покойный не оставил завещания, – догадался Натаниэль.
– Вот-вот. Юдит, по ее словам, готова была махнуть рукой – сколько там могло остаться, у этого пьянчуги. И вдруг… – Офра эффектно подняла левую бровь. – Как думаешь, какую сумму сей господин собрал за год?
– Миллион, – буркнул Розовски.
– Миллион не миллион, но сорок тысяч там есть! – заявила Офра. – А получал он всего-навсего прожиточный минимум – тысячу шестьсот в месяц. Что скажешь?
– Что я скажу – об этом ты узнаешь позднее, – сказал сыщик. – Что сказала Юдит?
– Юдит сказала, что раввинат никак не даст ей разрешение на получение денег. Они ведут розыск возможных наследников, и делают это, как и все остальное, медленно, не торопясь. И очень дотошно. Правда, даже если они придут к выводу о том, что основной наследницей является вдова, ей выплатят не более двадцати пяти тысяч. Поскольку налоговое управление сочло указанную сумму побочным доходом покойного, они взыскали пятнадцать тысяч шекелей. Плюс управление национального страхования собирается взыскать с выплаченного в прошлом году пособия. В общем, бедной женщине еще предстоит веселая жизнь, – резюмировала Офра, затем аккуратно сложила фальшивые анкеты, заполненные мелким четким почерком в стопочку и положила перед начальником. – Все, – сказала она со скромной гордостью.
