Когда я узнала о гибели Эммы, я на какое-то время оглохла и ослепла. Когда горючие слезы высохли на моих щеках и ко мне вернулась способность соображать здраво, я собрала воедино воспоминания последнего года. Вывод был очевиден – с моей дочерью расправились. Она встала на пути матерого убийцы, и тот не моргнув глазом свел с ней счеты. Я ни на секунду не поверила в то, что моя дочь стала жертвой случайного убийства. Говорили что-то о безродном бродяге, о каком-то ограблении. Все это была невероятная чушь!
Знаете, что она сказала мне, отправляясь на свою последнюю вечеринку? «Сегодня великий день, мама. Если бы бедная Стефания была жива, она гордилась бы мной. Мы возьмем реванш!»
Только день она выбрала неудачный…
Дубровская устроилась на заднем сиденье автомобиля. Телефонную книжку Эммы она положила рядом. Ада Александровна просто заставила ее взять с собой.
– Полистайте-ка ее перед сном, дорогая. Может быть, вы что-нибудь поймете во всей этой истории. Да глядите, как бы эти записи не попались на глаза Андрею Сергеевичу…
Лиза вздохнула. Старушка поставила ее в чертовски затруднительное положение. Вести тайное расследование, да еще за спиной собственного мужа, ей не хотелось. Но, с другой стороны, у нее не было никаких сколько-нибудь весомых доводов, чтобы отказать женщине, потерявшей единственную дочь. Ну да ладно, может быть, ей удастся через неделю вернуть телефонную книжку обратно и убедительно посетовать на то, что у нее ничего не вышло. В конце концов, она не мисс Марпл!
– Тяжелый день, Елизавета Германовна? – спросил Ян, рассматривая свою пассажирку в зеркале заднего вида.
– Да, – ответила она. – К сожалению, мы не всегда вольны в своих желаниях. Иногда приходится выполнять чужие, раздавать, так сказать, долги.
Она не совсем была уверена, в чем состоял ее долг перед Адой Александровной, но Ян все понял правильно.
– Конечно, Елизавета Германовна. Это не всегда приятно. Но если надо – значит, надо. Так ведь?
– Надеюсь, что так. Можно ли отказать в помощи женщине, недавно пережившей ужасное горе…
Дубровская облегчила душу, рассказав Яну о просьбе матери Эммы. Конечно, она тактично обошла вопрос о подозрениях старой женщины в отношении ее мужа, в этом все равно не было никакого здравого смысла. Водитель слушал внимательно, изредка кивая головой. Он был полностью согласен со своей хозяйкой. Это приободрило Елизавету. Не так легко держать в себе тайну.
– Но есть прокуратура, Елизавета Германовна, – осторожно заметил Ян. – Следователь разберется в этом деле. Я не думаю, что вам нужно самостоятельно заниматься расследованием. В конце концов, это может быть опасно!
– Ты абсолютно прав, Ян, – грустно улыбалась Лиза. – Я думаю, от меня здесь будет мало толку.
– Не забывайте, помимо всего прочего, я отвечаю за вашу безопасность. Андрей Сергеевич снимет с меня голову, если с вами что-то приключится, – волновался водитель.
Дубровская прикусила язык. Ян рассуждал здраво.
– Послушай, – начала она, не зная, как лучше подступиться к щекотливому вопросу. – Было бы проще, если бы ты не говорил о моем визите к этой даме супругу. Понимаешь, вся эта история испортила нам столько нервов… Стоит ли опять…
– Вы можете не беспокоиться, Елизавета Германовна. Я все понимаю.
– Но я не хочу, чтобы ты думал, будто у меня есть какие-то секреты от Андрея Сергеевича, – тараторила Лиза. – Просто у него такой напряженный рабочий график. Я не хочу грузить его проблемами, которые выеденного яйца не стоят.
«Господи, что я несу! Бедная Эмма».
– Успокойтесь, – мягко заметил водитель. – Я на вашей стороне. Куда едем?
В доме Новицких разразился очередной скандал.
– Да пошел ты! – кричала Лара, нарезая круги по кабинету супруга. – Как мне надоели эти твои приемы. Скука смертная! Ни одного живого лица, только кучка заплесневелых чиновников. Что прикажешь мне там делать? Слушать их хвастливые речи и кивать головой?
– Но ведь в приглашении указано: «с супругой». Есть правила этикета, наконец, – взмолился Петр Иванович.
– А, да плевать на твой этикет! – орала жена. – Я лучше оторвусь в ночном клубе. Там полно молодых, здоровых парней, у которых в штанах есть не только бумажник!
– Помилуй, Лара!
– Оставь меня! В прошлый раз жена одного чинуши, старая кошелка, сверлила меня глазами весь вечер. «Что вы сейчас читаете?» – спросила она меня сладеньким голоском. Видать, решила посадить меня в лужу, да еще на публике. «Тропою Камасутры», – не моргнув глазом ответила я. – «Вот вы, например, какую позу предпочитаете?» Даму как ветром сдуло.
– О боже мой! – всполошился Петр Иванович. – А я-то не понимал, почему начальник департамента строительства на меня так странно смотрит в последнее время. Он мог черт знает что подумать!
– А, не бери в голову! – отмахнулась Лара, усаживаясь на пуф перед зеркалом. Она взбила руками кудряшки, улыбнулась своему отражению. – Нет, что ни говори, я – аппетитная штучка!
– Она еще та штучка! – хихикал его приятель, указывая на сцену. – Поэтому я так люблю это место. Еда – дрянь, но девчонки превосходные. А эта, пожалуй, лучшая из всех.
Они заскочили перекусить в небольшой ресторанчик. Правильнее было бы назвать это заведение забегаловкой, настолько убогой была обстановка. Да и публика оставляла желать лучшего – бритоголовые ребята, по виду начинающие бандиты; тощие студенты, чьих средств хватало только на пиво и орешки; посредственные девицы, готовые отдаться первому встречному по мало-мальски сходной цене. В воздухе висел сигаретный дым. Смешиваясь с запахами приготовляемой пищи, он превращался в чудовищную, тошнотворную смесь. Петра Ивановича замутило.
Он привык к уютным залам фешенебельных ресторанов, где звучит приятная музыка, а официанты словно парят в воздухе, не раздражая своими шагами слух. Замечательное вино, легкая пища, прелестная спутница рядом – что еще нужно молодому преуспевающему человеку? Его приятель, человек экстравагантный, тяготел к романтике притонов и к девчонкам самого низкого пошиба. Достаточно было посмотреть на тех кривляк, которые забрались на сцену. Никакого тебе шику, блеску. А, поди, мнят из себя этаких звезд!
Петр Иванович решительно поднялся, сбросив с колен салфетку. Ноги его не будет в этом месте! Но тут на сцену выпорхнуло нечто .
Эфемерное создание с шапкой золотистых кудряшек на голове вызвало шквал зрительских эмоций. Бандиты застучали кулаками по столу. Студенты заулюлюкали.
– Вау, Лори! Зажги их! – орал лысый конферансье. – Сделай их, детка!
Девушка запела. Откровенно говоря, тонкий музыкальный слух Петра Ивановича испытал муки. Красавица фальшивила, а на самых высоких нотах ее слабенький голос и вовсе растворялся в какофонии звуков. Но публика была непритязательна. Неумение петь девушка здорово компенсировала за счет замысловатых танцевальных па. Она потрясающе двигалась, и мужчины в зале как завороженные следили за тем, как работают ее упругие ягодицы и как вздымается в тугом корсете полная грудь. Песня закончилась под шквал аплодисментов. Лори раскланялась и поспешила за кулисы. От внимания Петра Ивановича не укрылось, что туда же последовало около дюжины почитателей ее таланта…
Вспоминая события того времени, Новицкий так и не мог сказать определенно, что его потрясло в тот вечер – любовь с первого взгляда, первобытная страсть самца или что-то еще. Да, впрочем, это было неважно. Значимым оставалось лишь то, что он «подсел» на кабацкую певицу, как наркоман на иглу. Она занимала все его мысли. Он бредил, как влюбленный юноша.
Между тем любовная лихорадка затягивала. Он каждый вечер приходил в это убогое заведение, чтобы только увидеть ее. Заказывая отвратительную пищу, слушая посредственное исполнение современных шлягеров, он не роптал. Когда она появлялась на сцене, волна восторга накрывала его с головой.
Как он успел убедиться, в личной жизни Лори царил такой же хаос, как и в ее голове. Каждый вечер, после выступления, ее осаждала толпа поклонников, из которой она выбирала самого привлекательного. Петр Иванович, укрывшись за тонированными стеклами своего автомобиля, смотрел, как красотка уезжала домой в компании то одного, то другого ухажера. Он даже проследил ее до дома и узнал, что певица живет в блочной пятиэтажке на самой окраине. Когда в ее окнах появился знакомый силуэт, Петр Иванович перестал дышать. Когда погас свет, он даже застонал от нестерпимой боли. Как он хотел оказаться на месте того счастливца!
Однажды во время выступления к нему подошел официант и передал записку. «Я вижу вас в зале каждый вечер. Чего вы ждете? Ваша Лори». Петр Иванович едва не задохнулся от волнения. Когда в конце вечера он на негнущихся ногах проследовал за кулисы, его состояние было близко к обморочному. К его безмерной радости, красавица приняла его благосклонно. Ночь они провели вместе. После этого привязанность чиновника к певице приобрела прочность цемента.
