«…Ты даже не удивился, что я чего-то или кого-то боюсь?..»
«…И с самого начала у нас все было очень даже неплохо. А потом… Потом что-то началось. Что-то не наше, чужое. И мне стало страшно…»
«…Я подумала: что, если так будет повторяться каждый раз? Знакомишься с человеком, влюбляешься, ощущаешь счастье… И вдруг в один момент все уходит. Ты смотришь на человека, который только что был родным, и удивляешься: это — незнакомец, чужой и холодный…»
Так что же тогда началось? Отчего Мари вдруг стало страшно рядом с ее возлюбленным Нико? Откуда эти мысли о том, что ужасная круговерть каждый раз будет повторяться, что каждый раз, в одно мгновение, почти родной человек вдруг будет превращаться в чужака?
Увы, на все эти вопросы я до сих пор не нашел ответа. Вздохнув, налил себе еще джина и, постаравшись отвлечь свои мысли от печальных тем, неторопливо выпил. Да, что ни говори: человек предполагает, а бог — располагает. Я полагал, что просто-напросто спрячусь в Париже от Веры Буниной, а в итоге оказался вовлечен в настоящую трагедию с ужасными убийствами, атмосферой паники и страха…
Я взял в руки бутыль джина, размышляя, стоит ли налить себе еще. И тут же мои мысли вновь вернулись к Мари. Нет, все-таки что за тайна стала причиной ее гибели? Зачем, едва я появился в офисе отца, она кинулась мне в объятья? Чтобы переночевать под крышей дома моего отца, где вместе с ним проживала бывшая фотомодель Лулу, вместе с которой они когда-то работали в рекламном агентстве — во время двойной кражи перстня с бриллиантом? Так в чем тут, черт возьми, дело? В чем соль?..
И вдруг я почувствовал опасность… Одно мгновение леденящего ужаса — и я, сам себе не отдавая отчета, вскочил, словно подхваченный волной, и резко развернулся.
Все походило на кошмарный сон: в мертвенно-бледном свете луны, как в театре теней, прямо передо мной замер парень с поднятыми руками, в которых ослепительно блеснула тонкая нить. Стальная нить!..
Все произошло в какие-то доли секунды. Я чисто инстинктивным движением грохнул парня бутылью джина по голове, где-то на периферии моего сознания мелькнула мысль, что парень этот — некий призрак, которому мой удар бутылкой совершенно не страшен… Заледенев от ужаса, я наблюдал, как «призрак» качнулся, его руки резко опали вдоль тела, и он мешком рухнул на траву.
— Полиция! — закричал я, сам едва не теряя сознания от всего этого — бледного рухнувшего призрака, света луны и совсем недавней угрозы моей жизни. — Полиция, где вы там все?!
Естественно, мой далеко не шаляпинский голос никто не услышал, и ответом мне была лишь закуковавшая где-то в гуще деревьев кукушка. Спотыкаясь и дрожа всем телом, я кинулся к воротам. Выскочив на улицу, распахнул дверцу полицейской машины и принялся трясти за плечо благополучно задремавшего полицейского, который немедленно пришел в себя и испуганно выпучил на меня глаза:
— Что такое? Что случилось?!
Я, мертвой хваткой вцепившись в плечо ажана и сбивчиво объясняя, что только что на меня было совершено покушение, но я успел оглушить покушавшегося бутылкой, потащил его за собой к террасе. Естественно, что когда мы наконец приблизились к столику с опрокинутым мною шезлонгом, никакого парня, живого или мертвого, поблизости уже не было.
— Я не понимаю, что произошло? Почему вы так кричали? — гораздо более спокойно произнес полицейский, оправляя свой мундир.
Я глубоко вздохнул:
— Сейчас, вот прямо здесь, на этом месте, я оглушил бутылкой по голове незнакомого парня, который вдруг оказался за моей спиной, совершенно определенно намереваясь меня прикончить…
Я перевел дух и, включив фонарик в своем сотовом, наклонился к тому месту в траве, куда минуту назад рухнул парень-призрак. Трава была примята, на что я, кстати, обратил внимание полицейского, и тут же валялась разбитая, благоухающая джином бутыль.
— Видите?
Я осторожно поднял эту ценную улику и положил ее на столик, потом вновь наклонился над примятой травой. И тут на помощь мне пришла все та же волшебница-луна: в ее свете тускло сверкнула тонкая нить. Я, затаив дыхание, уцепил пальчиками и осторожно поднял ее; развернувшись к побледневшему полицейскому, я протянул убийственную улику ему:
— Видите? Снова тонкая стальная нить. Похоже, парень хотел аккуратно перерезать мне горло — как Мари и Нико.
Только я произнес эти слова, как в то же самое мгновенье мне захотелось выдуть полный стакан джина, чтобы прогнать внезапно подступившую тошноту. Так что поверьте на слово: я первым нещадно обругал себя за разбитую бутыль.
Глава 31. Алкоголь, продлевающий жизнь
— …Зачем ты разбил бутылку с моим джином? Мог бы взять любую другую бутыль из бара и сколько угодно отбиваться от своих убийц!..
Когда отец, которого, разумеется, разбудили приезд полиции, грохот шагов и голоса в доме, с недовольным видом спустился из своей спальни и прошел на террасу, где в тот момент находились все наши ночные гости, то были его первые слова после моего краткого изложения последних событий.
Как только он произнес свою реплику, мне захотелось сбегать в гостиную за бутылью красненького и обрушить ее на голову Старого Лиса. Вместо этого я сжал зубы и сдержанно улыбнулся.
— Спасибо, папа.
Словно и не слыша мой ответ, Старый Лис развернулся к взъерошенному и толком не проснувшемуся комиссару Риво и поинтересовался, каким образом убийца проник на территорию, несмотря на дежурного полицейского у входа. Комиссар лишь мрачно мотнул головой, пробормотав нечто невразумительное, повернулся ко мне и дружеским жестом подбадривающе потрепал по плечу. Отец, оскорбленный таким небрежением к собственной персоне, резко выкрикнул, что при подобной охране ему страшно будет привезти в свой дом Лулу, когда ее выпишут из клиники — а вдруг и на нее нападет тип с проволокой?
Излив свою невыспавшуюся душу, он гордо задрал голову и покинул нас, вернувшись в дом.
— Поздравляю вас с тем, что вы остались живы и вполне здоровы, — пробурчал комиссар. — Убийца наверняка рассчитывал без проблем снести вам голову, как и двум своим первым жертвам.
Он вздохнул и уселся в шезлонг. Я, ощущая невероятную усталость, сел напротив него.
— Вас спасли молодость и ваша отличная реакция. Скажите, как вы почуяли, что за вашей спиной кто-то стоит? — комиссар усмехнулся и покачал головой. — И бутылка джина оказалась очень кстати. Вот и верь после этого, что алкоголь укорачивает нам жизнь! Все с точностью до наоборот.
Мои руки слегка дрожали, как будто с того самого момента, как я опустил бутыль на голову убийцы, из меня разом вышли все силы.
— Комиссар, не желаете ли продлить свою жизнь глотком — ну, не отцовского джина, так коньяка?
Комиссар крякнул, закурил свою трубку и согласился на коньяк, за которым я тут же сбегал в гостиную, быстренько принес два симпатичных бокала. Мы молча чокнулись и выпили.
За нашими спинами с фонариками в руках сновали полицейские, по еле заметным отметинам изучая возможный путь отступления раненного мною убийцы; на втором этаже, в спальне отца, вспыхнул и почти тут же погас свет, а мы с комиссаром молча потягивали убийственный алкоголь, и я ощущал, как постепенно ко мне возвращаются и силы, и твердая почва под ногами.
— Итак, дело становится более и более серьезным, — негромко проговорил комиссар. — Сначала некто проник ночью к вам в дом, но его остановила собака. Буквально на следующий день собаку нейтрализуют, а бывшую фотомодель Лулу похищают, требуя непонятный выкуп, абсолютно не конкретный. Да и голос вымогателя казался слишком нервным, дерганым. Честно говоря, я был уверен, что все это глупая попытка недалеких людей вытянуть из солидного господина Муара деньги — ну или тот самый перстень, украденный в агентстве «Мадлен». Но похитителей неожиданно убивают самым жутким образом. И вот — это ночное покушение на вас! В какой-то мере понятно, почему убита парочка — они были замешаны в каком-то нечистом деле. Но вы! При чем тут вы?..
Комиссар покачал головой.
— Как бы там ни было, хорошо одно: вы видели преступника. С утра будем ждать вас в управлении, может, получится составить фоторобот.
Еще несколько минут ночной тишины, нарушаемой лишь отдельными репликами полицейских, углубившихся в конец сада, да шелестом листвы. Более-менее придя в себя, я доложил комиссару о своем визите к однокласснице Лулу. Удивительно, но факт: все это дело действительно закрутила Люсиль Бонье из чувства перманентной злости — зависти к Лулу; она же скорей всего и стянула перстень у полиции — чтобы отпечатки пальцев не выдали ее непосредственного участия в попытке подставить Лулу. Я предположил, что девица тут же спустила колечко в унитаз — на этом ее участие в том деле благополучно завершилось.
Выслушав меня, комиссар по своему обыкновению кивнул, пыхнул трубкой и сказал:
