Да, Женька, в который раз ты убеждаешься в том, как все быстротечно и переменчиво в нашей жизни. Казалось бы, совсем недавно ворочалась на жестких нарах в одиночной камере следственного изолятора, ожидая допроса у следователя Рулаева, и вот — в номере-люкс самой престижной и дорогой гостиницы. И здесь, в противовес тем ощущениям, меня ждали прохладительные напитки и мягкая широкая кровать.
Я только сейчас почувствовала, как сильно устала и хочу спать. Сначала нары, затем скамейка в глухом дворике — разве тут отдохнешь и выспишься?
Я растянулась на кровати и, несмотря на то что на улице день еще был в самом разгаре, решила прикорнуть часок-другой. Мне удалось это сделать без особых усилий.
Проснулась я от того, что кто-то нежно коснулся моих волос. Я открыла глаза и резко села на кровати. Рядом со мной был Граф. Только секунду спустя я сообразила, что на мне ничего не надето, так как халат я перед тем, как лечь, оставила на стуле, и быстро завернулась в одеяло.
— Ты прекрасна, — сказал Граф с придыханием. — Не стоит прятать то, что заслуживает восхищения. Тем более нужно подумать и об окружающих. К чему лишать их возможности созерцать совершенство?
— Что вам надо? — Я подобрала под себя ноги.
— Говори мне «ты», Женя, — он положил руку мне на ступню.
— Хорошо, — согласилась я. — Что тебе надо, Граф?
— Я только зашел предупредить, что мы уезжаем. Ненадолго. Думаю, через пару-тройку часов вернемся.
— Кто это «мы»? — решила уточнить я, подумав, что, может, это и ко мне относится.
— Я и Пастор, — ответил он. — Шейх все еще спит, а Салли останется с тобой. В соседней комнате. Если тебе что-то понадобится, обращайся к нему, не стесняйся. Это он только на вид такой бука, а на самом деле — милейшей души человек.
— Хорошо. Я так и сделаю в случае необходимости, — заверила я Графа. — Это все?
— Ты сердишься на меня за то, что я увидел твое обнаженное тело? — рука его, как бы невзначай, стала поглаживать мою ступню, и я спрятала ее под одеяло. — Прости. И ничего не бойся. Я никогда не принуждаю женщин любить меня. Только если они сами того захотят.
— Куда вы едете? — решила я сменить тему разговора от греха подальше. — Выяснилось что-нибудь новенькое?
— Я не люблю говорить раньше времени, — ответил Граф. — Давай обсудим это по приезде.
— Пусть так. А сколько времени?
— Восемь часов.
Стало быть, уже вечерело. Я проспала шесть часов. Вполне достаточно для нормализации сил. Теперь оставалось только встать и одеться. Но я не могла этого сделать, пока Граф не уйдет. Он как будто прочитал мои мысли.
— Пора, — хлопнул себя по коленям и поднялся с кровати.
— Удачи, — пожелала я ему.
— С богом, — буркнул он и вышел.
Я тут же выбралась из постели и первым делом надела халат. Вдруг еще кому-нибудь вздумается зайти ко мне. Например, Салли. И впредь надо быть более осмотрительной. Прежде, чем лечь спать, следует запираться.
Хлебнув сока и немного подкрепившись салатиком с кальмарами, я вышла из своей комнаты в соседнюю, плотно запахнув халат и затянув поясок потуже. Салли сидел перед телевизором и курил. Шейх, полагаю, все так же почивал на кушетке в другом номере. С экрана вещали новости дня.
— Что новенького? — приблизилась я к Салли.
— Где?
— Вообще. В стране что творится?
— Бардак, — коротко, но очень метко бросил он, — как спали?
— Лучше, чем в камере.
Он ухмыльнулся, услышав мой ответ. Дескать, мне ли не знать.
— Ну что, Салли, ничего не вспомнил про этого Катаева? — обратилась я к нему.
— Пока нет, — печально сообщил он. — Но я стараюсь.
— Вспомнишь?
— А то!
Разговаривая со мной, он не отрывал взгляда от телевизора. Похоже, в «ящике» для него заключался весь смысл жизни. Интересно, как он существовал, когда спал. Впрочем, может, я зря ерничала по этому поводу. Человек, наверное, редко бывает на свободе, а в зоне с телевизорами напряг. Правда, я там не была, но, думаю, дело обстоит именно так.
— Куда поехали Граф и Пастор, не знаешь?
— Звонили наши люди, — просветил он меня. — Сказали, что нашли Джафара.
— Надеюсь, не в канаве? — сыронизировала я.
— Откуда я знаю, в какой дыре он прятался, — Салли даже толком не слышал моих слов.
Да, собеседник из него никудышный. Но сидеть все время в спальне мне тоже не улыбалось. Скукота. Выбор был только один. Обзор телепередач. Так мы и глядели молча в телевизор. Салли периодически курил, я тянула минералочку.
Хвала господу, после окончания программы новостей начался фильм. Советский, правда, но со смыслом. Это дало мне хоть какую-то возможность продержаться до возвращения Графа. Как ни странно, но в его присутствии я не чувствовала себя здесь чужой и одинокой.
Они вернулись раньше, чем прогнозировали. Вернее, вернулся один Граф. Пастора с ним по какой-то неизвестной мне причине не было.
— Отдыхаете? — лучисто улыбаясь, спросил он нас с Салли. — Что за фильм?
Советский фильм со смыслом как раз подходил к концу.
— Про любовь, — ответил Салли, пожирая глазами целующуюся на экране парочку.
Фильм был не совсем про любовь, вернее, смысл там был вовсе не в этом, но я скромно промолчала, не желая обижать и разочаровывать Салли.
— Про любовь — это хорошо, — одобрил Граф. — Про любовь Салли любит. Да и нам всем тоже полезно посмотреть.
Он подошел к столу у окна и налил себе пива. Настроение у Графа, похоже, было приподнятое.
— Есть успехи? — Фильм закончился, и, пока шла реклама, Салли обратил внимание на пришедшего.
— Джафара больше нет, — провозгласил Граф. — Как по-твоему, это успех?
— Более чем, — ответил Салли. — Выяснили что-нибудь?
— Ты про Крученого? Нет, Джафар непричастен к его смерти. Это точно. Иначе он нам бы сказал. Не каждый выдержит такие испытания, какие выпали на долю Джафара, и при этом не расколется. Так что с него подозрения можно снять полностью.
— А что с теми членами его группировки, которых не добили менты? — спросила я.
— Разбежались, как крысы с тонущего корабля, — весело сообщил мне Граф. — Жители вашего города теперь могут спать спокойно. Азербайджанцы больше никого не побеспокоят. Я, конечно, понимаю, что не одни они терроризировали город, но хоть одной проблемой стало меньше. Не так ли?
— Вы не могли бы пойти куда-нибудь в другое место общаться? — невежливо прервал Салли своего старшего по положению товарища.
— А что случилось, Салли?
— Сейчас начнется интересный сериал, — ответил он. — Телевизор и так говорит слишком тихо. Тоже мне гостиничный сервис.
— Вот с такими людьми приходится работать бок о бок, Женя, — пожаловался мне Граф и тут же вернул свое внимание Салли. — Ты лучше скажи, что там с Рулаевым?
— Никто пока не звонил, — отмахнулся тот.
— Как позвонят, дай мне знать.
— Лады.
— Пойдем, Женя, — Граф взял меня под руку и повел во вторую комнату. — Как говорится, толпе никогда не понять души поэта.
Мы с ним зашли ко мне в опочивальню, и Граф прикрыл за собой дверь.
— А что с Рулаевым? — поинтересовалась я. — Кто должен позвонить?
— Наши ребята следят за майором, — объяснил он. — Если твоя версия насчет того, что он как-то завязан с убийцей, верна, то рано или поздно Рулаев выведет нас на злоумышленника.
— Сколько же у вас людей, если вы за всеми успеваете следить? И за Джафаром, и за Рулаевым.
— Много, Женя, много.
— Мне говорили, что из Москвы приехали только четыре человека.
Граф расхохотался.
— Конечно. Нас приехало четверо воров, но мы без своих «быков» никуда. Положение обязывает. Плюс к этому и в Тарасове у нас есть людишки, готовые служить воровскому братству верой и правдой.
— Что вы сделали с Джафаровым?
— Убили.
— Нет, до этого. Его что, пытали?
— Немножко. Но я в этом не участвовал и даже не присутствовал при сем, — зачем-то оправдался он передо мной, но мне тоже по непонятной причине стало приятней от этого.
Я прошла к кровати и села на нее.
— Садись, — сказала Графу на правах хозяйки.
Он тоже приблизился и осторожно опустился рядом со мной.
— Какие теперь вы собираетесь предпринять действия? — спросила я его.
— Трудно сказать. Сейчас я в основном возлагаю большие надежды на слежку за Рулаевым. А там посмотрим, что это даст. Тебя не тяготит наше общество? — перескочил он на другую тему.
— Нет. Ты был прав. Здесь для меня безопасней, а общество, как говорится, не выбирают.
— Звучит обидно, — усмехнулся мой собеседник.
— Ой, прости, пожалуйста, — спохватилась я. — Я не то имела в виду. Просто, например, этот Салли. Ты оставил меня с ним, а он вперился в телевизор, и все. Даже поговорить не с кем было.
— А лично мое общество тебя не тяготит?
