– Понимаю. Хорошая девушка, мне понравилась. Но, в таком случае, Олежка, обещай, что будешь очень осторожен и внимателен. Тем более что рядом с тобой девушка!
Олег обещал, и теперь носил пистолет у себя в планшете. Он стал замечать: отец и Константин вечерами уединяются и говорят о чём-то на повышенных тонах. Но не ссорятся, а, похоже, отец на чём-то настаивает, а Костя то ли сомневается, то ли отговаривает. А сегодня утром они завтракали втроём – Костя заехал перед работой, – и отец неожиданно спросил:
– Олежка, ты помнишь того милицейского майора? Кандаурова? Как его имя-отчество?
– Помню, конечно: Викентий Владимирович. А что, ты хочешь с ним поговорить?
Краем глаза Олег увидел, как у Кости на лице промелькнула кислая гримаса. Отец же кивнул утвердительно.
– Да, хочу. Он мне понравился тогда… в той истории с тобой и Серёжей Лунёвым. Показался и профессионалом толковым, и человеком хорошим.
– Викентий Владимирович Кандауров, – повторил ещё раз Олег. – Из управления уголовного розыска.
Он бросил взгляд на двоюродного брата, но у того на лице было выражение покорности: мол, делайте, что хотите.
С первой минуты, когда Вадиму позвонили и сказали о смерти жены, и до похорон Инги он пребывал в настоящем шоке. Никто этого не замечал, наоборот, всем казалось, что Барков собран и энергичен. А он был в полном, отупляющем отчаянии. Но прошло несколько дней, и это состояние сменилось другим – злостью. Причём такой сильной, что перебарывала даже страх за жизни Олега и Кости! Как могли эти мерзавцы!.. Ведь он на всё согласился! Правда, Костя высказывал ему свои сомнения:
– А вдруг смерть Инги и правда случайность? Ведь такое может быть?
– Я в такие случайности не верю! – жёстко отвечал Вадим.
Однако же он не стал останавливать уже начатую комбинацию Штрасселя. Сказал Косте:
– Пусть первая часть суммы пойдёт… Посмотрю на их реакцию!
И ответ на его сайд пришёл: «Деньги получены. Ждём следующих переводов в обусловленные сроки».
– Вот видишь, дядя! Всё-таки случайность!
Но Барков упрямо качал головой:
– Я хочу знать совершенно точно. Время до следующего перевода есть, и я проведу своё расследование!
– Ты что, в органы хочешь обратиться? – У Кости даже дрогнул голос. – Разве можно? Ведь тут столько замешано…
– Знаешь, дорогой, в данной ситуации я ни перед чем не остановлюсь, – жёстко отрезал Вадим. – Но милицию впутывать я и сам не хочу. Надо подумать…
Вадим на следующий же день после похорон уже вышел на работу, и Костя вместе с ним. И не раз Костя, заходя в кабинет, заставал президента Баркова в глубокой прострации. «Решает, что же делать», – с внутренней дрожью думал молодой человек. Но это было не совсем так. Часто в эти дни Вадим надолго уходил в себя, вспоминая двух своих жён. Таких молодых, красивых и очень любимых им.
Аллочку Овсепян он впервые увидел в институтском коридоре. Вадим поступил учиться уже через месяц после армии. Как у только что демобилизованного, у него были льготы, и Вадим ни за что не хотел терять ни своего преимущества, ни года жизни. Чтобы наверняка стать студентом, Вадим и выбрал инженерно-экономический институт – из всех городских ВУЗов здесь был самый небольшой конкурс: в годы его молодости профессия «экономист» вовсе не считалась престижной. Ровесники рвались в геологи, журналисты, физики-ядерщики, историки-археологи, архитекторы. «Экономист» ассоциировалось со скучной бумажной рутиной. Но у молодого Баркова не было какого-то особого пристрастия, он не мечтал покорять небо, морские глубины или отыскивать рудоносные породы. Сочинения он тоже писал не слишком образно, а вот математика ему давалась хорошо. Вообщем, он всё просчитал и легко стал студентом экономического факультета. И в первый же день увидел, как по институтскому коридору навстречу ему идёт удивительное создание – хрупкая, почти воздушная девушка: чудесные черты, огромные глаза, волосы, густые и тёмные, крупными кольцами обрамляющие нежнейшего цвета и овала лицо… С первого же взгляда эта девушка казалась беззащитной и вызывала желание оберегать её. Так оно и было: Аллочка с рождения страдала тяжёлым пороком сердца.
Она родилась и выросла здесь, в Харькове. Её отец, Тигран Овсепян, офицер-ракетчик, был направлен на учёбу в местную военную академию. Окончил её с отличием, остался там же преподавать. Познакомился с милой девушкой Люсей Тимошенко, женился, родилась дочь Аллочка. Когда же полковник Овсепян вышел в отставку, наконец-то осуществил свою мечту – вернулся в родную Армению. Вместе с семьёй, конечно же. Аллочке было тогда пятнадцать лет, она окончила в Ереване школу с золотой медалью, могла бы учиться в Ереванском университете. Но, так же, как когда-то её отец тосковал об Армении, девочка тосковала о своём родном городе. И потом – она не очень хорошо прижилась в южной республике: для неё всё здесь было слишком шумно, слишком темпераментно, слишком пёстро. Об этом она сама позже рассказывала Вадиму. И девочка проявила характер, настояв на своём. Родители, страшно переживающие за единственную болезненную дочь, всё же отпустили её к бабушке и дедушке. С ними она и жила, поступив в институт.
В противоположность Вадиму, Аллочка Овсепян выбрала себе институт совсем по другой причине. Перед ней практически были открыты двери любого учебного заведения, но ей хотелось профессию спокойную, связанную с постоянным местом, с бумагами, с тёплым светлым кабинетом… Да, она будет бухгалтером, со временем – старшим бухгалтером или старшим экономистом. И прекрасно!
Девушка, которую увидел Вадим и в которую влюбился сразу и навсегда, тоже была первокурсницей, но другого факультета – финансы и кредит. В этот же день он уже знал, как её зовут, но ещё долго не решался подойти к ней. Довольно часто их факультетам читались общие лекции, и ребята собирались в одной аудитории. Тогда Вадим садился так, чтоб непременно видеть Аллочку, и не столько слушал преподавателя, сколько смотрел на неё. Она, конечно же, скоро заметила эти взгляды, да и не только она. Её подружки пересмеивались, оглядывались на него, подталкивали Аллочку и что-то шептали ей. Но сама девушка, если и встречалась взглядом с Вадимом, смотрела бесхитростно, не кокетничая, и даже, казалось, ласково. У парня замирало сердце, прерывалось дыхание и подгибались коленки. А ведь он никогда не был робок с девушками! Нравился им и знал об этом, легко мог заговорить, познакомиться, развлекать. Но только не с этой девушкой! К ней подойти он просто боялся.
Всё произошло на Новый год, правда, не случайно. Аллочка вместе со своей однокурсницей пришла праздновать в институтское общежитие, где жил Вадим. Он с нетерпением ожидал этого: подруга его соседа по комнате училась с Аллочкой в одной группе, и он сам попросил девушку: «Уговори Аллу Овсепян хотя бы на полчасика завернуть в нашу компанию!» Когда девушки появились в дверях комнаты, вся компания приветственно зашумела, только один Вадим молча смотрел на тоненькую фигурку, милое лицо в ореоле тёмных кудрей…
Через полчаса после полуночи включили магнитофон – кто-то из ребят принёс бабину с записями самых модных песен и мелодий. Аллочку приглашали, она не пропускала ни один танец. Вадим всё так же сидел на месте, смотрел. Когда она танцевала быстрый танец, он любовался гибкими движениями девушки, но когда её ладошка ложилась на плечо парня, у Вадима начинало бешено колотиться сердце… Вот певец Ободзинский запел «Восточную песню»: «… Стоит мне тебя увидеть – о, как я счастлив!», и Вадим увидел, что к Аллочке вновь подходит один из его приятелей. Он рванулся вперёд и успел-таки вклиниться между девушкой и парнем.
– Я… Потанцуй со мной! – выдохнул он и застыл, глядя в её лицо, впервые такое близкое. Аллочка подняла на него взгляд, и Вадим почувствовал – голова кружится так, что он вот-вот упадёт. Но тут девушка положила ему на плечи обе руки. Совершенно невесомые, они всё же удержали его. Вернули ему не только равновесие, но и веселье, и уверенность, и лёгкость движений. Они не дотанцевали танец: молча, не говоря друг другу ни слова, пошли к двери, вышли в пустынный длинный коридор и пошли, заглядывая во все двери. Скоро Вадим нашёл совершенно пустую комнату и завёл туда девушку за руку. Он не стал зажигать свет – от белого снега за окном и яркой луны стоял таинственно-волнующий полумрак. Но смелость вдруг опять покинула Вадима, он молчал, не смея поднять рук и обнять её за плечи. Аллочка первая прикоснулась ладонями к его щекам, привстала на цыпочки и потянулась к нему губами.
Когда, задохнувшись от бесконечного поцелуя, они наконец отпрянули друг от друга, Вадим прошептал:
– Аллочка! Скажи, это не кончится вот сейчас, в этот вечер?
Она положила головку на его грудь, засмеялась тихо. Смех её и голос звучали так нежно, словно были продолжением и мягкого лунного света, и медленных крупных снежинок.
