— Я попробую это объяснить еще раз, для тех, кто не понял.
— Уж будь добра. — Ярцев закинул ногу на ногу.
— Аристотель слишком одиозная фигура. На мелкие уколы он просто не отреагирует, они для него все равно что слону дробина. Если сделать выпад в его сторону посерьезней, то он, не задумываясь, растопчет того, кто путается у него под ногами.
— Выходит, нет никаких шансов его наказать? — В глазах Вероники так и сквозила обреченность.
— Ну почему же? Просто нам придется воспользоваться чужой пробивной силой. Для этого надо взять в оборот того, кто находится в той же весовой категории, что и Аристотель.
— Ну и кого же? — прожал тупить Ярцев.
— Антон, ты же сам говорил мне, что весь Горовск поделен на три зоны влияния. Достойным противником Аристотеля мог бы стать и Гранит, но обстоятельства складываются так, что использовать в нашей игре Мороза предпочтительнее. Если правильно сработать, то Истомин предъявит претензии Морозову за угон «Феррари» своего сына, а Морозов Истомину — за кражу цацек своей «тещи». Между ними начнется война не на жизнь, а на смерть. Такие люди, как правило, не прощают личных обид.
— В теории это все, конечно, заманчиво, — был вынужден признать журналист. — Но как осуществить это на практике, не подставив себя?
— Собственно, так, как я это всегда делаю — осторожно, взвешенно и соблюдая строжайшую конспирацию.
— Да, да, именно так мы всегда и поступаем, — Алинка не могла не подчеркнуть свое участие практически во всех моих актах возмездия.
— А что? Мне эта идея нравится! — высказалась Вероника. — И потом, «быть смелым — значит считать далеким все страшное и близким все, внушающее смелость». Это не я, это Аристотель так сказал, настоящий Аристотель, тот который философ, а не бандит. Антон, если ты боишься…
— Ну, что ты, дорогая? Как ты могла обо мне такое подумать? Я на все согласен. Только меня интересует, кто же ограбит Шадрину?
— Найти подходящего человека не проблема, особенно такого, чтобы качественно сработал на подготовленной почве, — заметила я.
— Мне кажется, я догадываюсь, кого ты имеешь в виду, — высказался Антон.
Ну, разумеется, он вспомнил о Михайлове, которого видел в этом доме! Я не стала ни опровергать, ни подтверждать его догадки, а обратилась к Нике:
— Как ты думаешь, твоя начальница хранит украшения дома?
— Думаю, да. У нее был всего час для того, чтобы заехать после работы домой и переодеться для ресторана. Вряд ли бы она успела смотаться за ними в банк или к дочери. Я слышала, что та живет за городом. И потом, для чего Шадрина стащила с работы сейф, если не для своих украшений?
— Логично. Ника, ты знаешь, где живет твоя начальница?
— Да, я как-то была у нее, год назад. Она приболела, и мне пришлось отвезти ей на подпись кое-какие бумаги.
— Ника, скажи, а когда заканчивается твой отпуск?
— Вообще-то, у меня есть еще неделя, но если надо, я могу хоть завтра выйти на работу. Там такой аврал!
— Надо выйти. — Я объяснила Булатовой, что она должна будет сделать, после чего повернулась к Ярцеву: — Так, Антон, а тебе придется пристроить в газету одну из Алининых фотографий.
— Какую? — Нечаева достала свой мобильник.
— Желательно вот эту, — я выбрала самую показательную. — Надо обнародовать, что Хазаров водит дружбу с Морозом.
— Да куда ж я ее пристрою? В какую рубрику? — замахал руками Ярцев.
— Важна не рубрика, а страница. Эта фотка должна быть на первой полосе.
— Мои материалы никогда не печатают на первой полосе. Она отведена для позитивных событий. А тут — кладбище. Может, разместить эти снимки в Интернете?
— Это — само собой, но чтобы удар был больнее, нужна публикация в газете. Кстати, а ведь на этом кладбище недавно сделали ремонт — заасфальтировали дорожки, покрасили забор, поставили за счет местного бюджета мраморные памятники на могилах ветеранов вой-ны. Ну чем тебе это не позитив?
— Хорошо, я подумаю. — Антон стал закачивать фотки в свой мобильник.
Когда он вернул ей телефон, я посоветовала Алине удалить эти фотографии, а потом дала ей новое задание…
На следующий день в строительной бригаде появился новый человек вместо исчезнувшего Михайлова.
— Ну конечно, зачем Олегу было здесь оставаться! — усмехнулся Ариша. — Это ведь пустая трата времени, поскольку у нас ничего уже не возьмешь…
— Дедуля, я не понимаю, почему ты его так невзлюбил?
— Зато ты, я смотрю, успела проникнуться к этому рецидивисту глубокой симпатией. Хорошо, что у него хватило ума исчезнуть из нашей жизни. Надеюсь, что навсегда.
Я не ответила на это замечание, но тут же собралась и поехала в город, причем не куда-нибудь, а в Вязовский переулок, где проживал Михайлов. Мне надо было выяснить, почему он так внезапно пропал и чем сейчас занимается. Припарковавшись у соседнего дома, я надела все тот же черный парик, очки с большими темными стеклами и пошла на разведку. Заглянув во двор нужного дома, я увидела на скамейке Михайлова, покачивающего коляску с близнецами. Все-таки мои предположения оказались верными — Олег не вышел на работу, потому что ему не с кем было оставить своих трехмесячных детей.
С одной стороны, меня порадовало, что Михайлов (с его-то криминальным прошлым!) оказался таким заботливым отцом. Но с другой стороны, я поняла, что не имею морального права сбивать его с пути истинного, а посему мне надо искать другого исполнителя квартирной кражи или вообще отказаться от этой затеи.
Тем временем из второго подъезда вышла женщина лет пятидесяти и подошла к Олегу. Он дал ей какие-то указания и, оставив своих детишек на ее попечение, направился в мою сторону. Я сразу же скрылась за углом дома, но не пошла к своему авто, а решила на всякий случай проследить, куда он держит свой путь. Так, из чисто женского любопытства. Маршрут молодого отца оказался донельзя банальным — он зашел в продуктовый супермаркет, расположенный в соседнем квартале. По идее, мне не стоило больше терять на него время, но я на всякий случай тоже заглянула в магазин. Олег взял пустую корзинку, но входить в торговый зал не спешил, чего-то выжидал. Достав из кармана пакет (с виду пустой!), он зачем-то убрал его в камеру хранения, а затем пошел за покупками. Я тоже взяла корзинку и направилась следом за ним. Михайлов покрутился в ближайшем ко входу овощном отделе, но ничего не взял и, пройдя мимо кассы, вернулся к камерам хранения. До меня наконец-то дошло, что он задумал. В тот момент, когда Олег поднес руку к ячейке, я подошла к нему сзади и негромко произнесла:
— Не надо этого делать.
Он одернул руку, оглянулся и, не узнав меня, спросил:
— Простите, это вы мне?
Я сняла очки и назидательно повторила:
— Не надо этого делать, Олег.
— Полина, вы что, за мной следите?
Проигнорировав его вопрос, я задала свой:
— Мне показалось или ты перепутал ячейку?
— Действительно перепутал, — ловким движением руки Михайлов спрятал отмычку в рукав и достал оттуда же ключ с биркой. — Полина, вы что, так и будете стоять у меня за спиной?
— Буду! У меня есть к тебе разговор, так что забирай свои вещи и пойдем туда, — я кивнула на выход. — Нечего здесь рисоваться!
Олег взял из камеры хранения пустой пакет и направился за мной. Когда мы оказались на улице, он сказал:
— Я помню, что обещал с зарплаты расплатиться с вами за камеру. Но так уж случилось, что мне пришлось уволиться — няня нас неожиданно бросила. У нее муж слег после инсульта, вот она и не вышла вчера на работу. Я не смог оперативно найти ей замену, поэтому пришлось самому остаться дома, с детьми… Полина, можно я верну вам камеру вместо денег?
— Что, совсем с финансами туго? — как можно мягче поинтересовалась я.
— Совсем, — признался Михайлов. — Я даже не знаю, чем буду завтра кормить Сашку и Машку. Зачем вы мне помешали?
— Затем, чтобы тебя снова не упекли за решетку.
— Не упекли бы, я все продумал. — Олег не стал хитрить, признавшись в своих преступных планах.
— Если бы ты все продумал, то не пошел бы на дело в своем микрорайоне. Если тебя здесь, по счастливой случайности, никто не узнал бы, то вычислили бы по «пальчикам» на раз-два.
— Это вряд ли, — Михайлов раскрыл передо мной свои ладони, и я увидела, что подушечки его пальцев заклеены клеем БФ.
— Предусмотрительно… А про видеонаблюдение ты снова забыл? Ячейки как раз попадают в фокус одной из камер.
— Я знаю, поэтому встал так, что за моей спиной не было бы видно, какую именно ячейку я открываю. Так вы возьмете назад камеру? Или подождете, пока я…
— Пока ты не украдешь у какой-нибудь старушки кошелек. Хотя нет, кошельки все при себе носят, а в камеры сдают покупки, сделанные в других магазинах… А вдруг то, что лежало в ячейке, тебе бы не понадобилось?
