– Это – Надежда Услада, – проговорила Людмила, почти прижавшись губами к уху девушки. Голос Надежды, казалось, проникал в самые потаенные уголки сознания, и в голове у Лили мелькнула мысль: они, что, все здесь проходят школу постановки голоса, как оперные певцы? Раньше она считала, что голос Людмилы на удивление приятен и благозвучен, однако разница между ней и Усладой была настолько же очевидна, насколько творения великих художников отличаются от мазни неумелых копиистов. Богатые модуляции, способность к повышению и внезапному понижению интонаций почти до шепота заставляли слушателей подаваться вперед и почти переставать дышать. Плавные движения холеных рук словно бы гипнотизировали зал, который колыхался в такт словам и жестам говорившей, как живое море.
– Вода из Святого источника не только исцеляет, – скорее пела, нежели говорила, Надежда. – Она дарит вечную молодость. Испить этой воды сродни нескольким походам в церковь, вы как будто прикладываетесь к мощам святых великомучеников, моля их о помощи и спасении! «Серебряная» вода помогает духу, а «золотая» – телу.
– У вас же есть с собой золото? – неожиданно забеспокоилась Людмила, испытующе заглядывая Лиле в глаза.
– Золото? – изумилась девушка.
– Ну да – цепочка там с крестиком, сережки... Вы носите золотые украшения?
– Н-нет, – пробормотала Лиля, все еще не понимая, о чем речь.
– Неужели я забыла вам сказать?!
Людмила, похоже, впадала в панику, и Лиля тщетно пыталась уловить суть проблемы, одновременно удивляясь той откровенной ереси, что несла Надежда Услада при всем честном народе.
– Врачи отказались от вас – пусть! Родственники вас не понимают – ради бога, им же потом станет стыдно! Время, проведенное здесь, усилия, потраченные на «зарядку» воды – все это окупится сторицей. Что есть золото, деньги, слава? Прах! Прах и пыль – они еще никому не помогли выжить. А вы здесь именно для того, чтобы, отринув мирские законы, забыв о губительном влиянии так называемой официальной медицины, которая дает вам год, два, может, три, помочь себе самим!
Господи, в ужасе подумала Лиля, неужели все эти люди всерьез верят в то, что слова Надежды Услады имеют смысл?! Она призывает к отказу от официальной медицины в пользу... в пользу чего? Судя по всему, этой самой «золотой» и «серебряной» воды? И что это вообще за вода такая? О каком именно «святом» источнике идет речь? Лиля скептически относилась к «чудесам» церкви, но то, что она слышала сейчас, вообще ни в какие ворота не лезло, и она от души надеялась, что покойная пациентка Кана Кая Хо не успела воспользоваться листовкой Услады.
Однако это, как оказалось, был еще не конец истории. Внезапно наступившая тишина дала понять, что «лекция» Надежды окончена. Смиренно сложив руки на животе, она отошла в сторону и встала между двумя большими медными емкостями, расположенными в глубине зала. Как по команде, люди начали подниматься со своих мест и гуськом тянуться к Усладе. Широко раскрытыми глазами Лиля наблюдала за тем, как женщины и немногочисленные мужчины вытаскивают из карманов и сумочек пакетики и свертки, передавая их Надежде. Та со смиренной улыбкой принимала их, аккуратно разворачивала, и Лиля видела, что в них, оказывается, находятся украшения – серьги, цепочки, кольца. Рассмотрев, Надежда крестилась и клала «подношения» то в одну емкость, то в другую.
Очередь постепенно иссякала, и Лиля, поймав пристальный взгляд Надежды и в панике оглядевшись, поняла, что осталась совершенно одна на своем стуле. Теперь, вслед за Усладой, на нее смотрели еще несколько десятков пар глаз. Рядом с женщиной Лиля увидела Людмилу, которая зашептала Усладе в ухо, как до этого шептала самой девушке. Угрюмое выражение на лице смягчалось по мере того, как Людмила говорила. Она кивнула и, обращаясь к группе стоящих поодаль мужчин в белых рубахах, подпоясанных цветными вышитыми кушаками, громко и отчетливо произнесла:
– Воды в зал!
Лиле пришло на ум, что именно так Леонид Якубович из «Поля чудес» обычно выкрикивает фразу: «Приз – в студию!»
Словно хорошо обученные солдаты, мужчины развернулись и ринулись прочь. Проводив их удивленным взглядом, Лиля вновь повернулась к Усладе и увидела, что та медленно и величаво движется по направлению к ней. Людмила шла за Надеждой, держась на почтительном расстоянии. Остановившись напротив Лили, «лекторша» заговорила, и девушка в очередной раз поразилась тому, каким потрясающим воздействием обладает ее голос. Теперь, с близкого расстояния, Лиля заметила, что белоснежное одеяние женщины резко контрастирует с ее черными, широко расставленными глазами и такими же темными волосами, выбивающимися из-под косынки. Кожа Надежды также была смуглее, чем у большинства присутствующих – интересно, она недавно отдыхала на курорте или это от природы?
– Значит, ты новенькая? Я рада тебя видеть, несмотря на печальную причину, которая тебя сюда привела. Люда сказала мне, что у тебя больна мама?
Лиля кивнула, сглотнув комок в горле: несмотря на то что все происходящее казалось ей отлично поставленным представлением, не имеющим под собой ни малейшей научной основы, она почему-то испытала приступ паники под пристальным взглядом Надежды.
– Могу я увидеть бумаги?
Лиля испуганно таращилась на Усладу, и та, слегка изогнув уголки губ в подобии улыбки, пояснила:
– Документы, удостоверяющие диагноз матери?
Лиля раскрыла сумку и принялась судорожно в ней рыться в поисках. Подняв глаза, она заметила, что Надежда критически разглядывает ее баул – большой, потрепанный, более подходящий пожилой даме, а не девушке ее лет. На мгновение Лиля устыдилась вида сумки, хотя до этого она совершенно спокойно передвигалась с ней по городу. Зато сумка была кожаной – бабушка купила ее на рынке у цыган, и Лиля подозревала, что она ворованная, но Екатерина Матвеевна отказывалась в это верить.
Дрожащей рукой девушка протянула документы Надежде. Та бегло просмотрела их, и, когда она подняла голову, оторвавшись от бумаг, ее глаза излучали лишь тепло и озабоченность.
– Мне очень жаль, – тихо сказала Услада, возвращая Лиле документы. – Ты уж извини – это необходимо. Видишь ли, в последнее время нас стали часто беспокоить пришлые люди – даже с телевидения приходили и пытались скрытой камерой записать то, что здесь происходит.
– К счастью, у нас хорошая охрана, – кивнула Людмила.
– А разве то, что здесь... разве это секрет? – спросила Лиля, вновь обретя голос.
– Да что ты – никаких секретов! – музыкально рассмеялась Надежда. – Просто эти люди мешают нам работать. Они все разнюхивают, выспрашивают и пытаются «вывести нас на чистую воду», понимаешь? Им не верится, что в «Святом источнике» действительно помогают больным и страждущим. Погоди-ка, – и, обернувшись, Надежда позвала: – Ульяна!
От толпы народа, сгрудившейся у чанов с украшениями, отделилась дородная фигура и быстрым шагом направилась к ним. Круглое, полное лицо Ульяны дышало здоровьем, хотя ей, на взгляд Лили, явно не мешало бы слегка похудеть, а то так и до инсульта недалеко!
– Какой у тебя был диагноз полгода назад, Уля? – мягко поинтересовалась Надежда.
– Колоректальный рак четвертой стадии, – жизнерадостно ответила женщина, бессознательно принимая ту же позу, что и у Услады – руки скрещены на животе. – Но теперь все, слава богу, в порядке!
– Слава богу! – хором повторили Людмила и Надежда.
Лиля не поверила ни единому слову. Конечно, медицине известны случаи необъяснимого излечения даже самых тяжелых пациентов, но Ульяна никак не походила на человека, который умирал еще шесть месяцев назад. Какое бы лекарство женщина ни принимала, за столь короткий срок она просто не смогла бы набрать такой вес – люди с ее заболеванием обычно теряют килограммы с космической скоростью, и даже в случае исцеления последующий набор веса идет медленно.
– Я обязательно постараюсь помочь тебе, милая, – прощебетала Надежда, по-матерински беря девушку за руку и похлопывая, словно успокаивая маленького ребенка. – Но для этого необходимы несколько вещей...
В этот момент мужчины, отправленные Усладой «за водой», вернулись. Они тащили полные ведра, каждый по два, сгибаясь под их тяжестью.
– Наконец-то! – хлопнула в ладоши Надежда. – Приступим, помолясь!
Лиля подумала было, что ее слова – всего лишь подобающая случаю присказка, но это оказалось не так. Мужчины молча вылили в обе емкости воду, пока женщины, перепархивая из одного угла зала в другой, почти синхронно вновь зажигали или заменяли те свечи перед иконами, которые полностью оплавились. Лиля недоуменно наблюдала за происходящим. Как только «работа» была окончена, Надежда опустилась на колени, положив правую руку на чан слева, а левую – на чан справа от себя. Опустив голову, она быстро заговорила утробным голосом. Дико было видеть, что все присутствующие в зале последовали ее примеру. Вслушиваясь в слова, произносимые толпой вслед за Усладой, Лиля приходила к выводу, что это – молитва. Воспитанная бабушкой убежденной атеисткой, Лиля не слишком хорошо знала слова православных молитв, но даже ее скудных знаний хватило, чтобы понять – молитва не вполне христианская. Надежда, похоже, модифицировала ее в соответствии с собственным пониманием своих целей и задач.
