Его потенциальный некролог следственным органам Москвы прервал звонок домофона, по которому ответил Васек.
— Приехала Света, — лучась улыбкой, сообщил ботаник и немедленно кинулся из дома — встречать даму сердца на зеленой лужайке.
Поведение Лунатика тут же изменилось — он засуетился, принялся поправлять очки и бросать в сумку свои блокноты и записки с умными выкладками.
— Однако мне пора откланиваться — работы полно, взялся писать проблемную статью о литературных агентствах. Побольше бы свободного времени для настоящего творчества!
С этим криком души мой бывший однокурсник направился, естественно, в противоположном выходу направлении — к кухне. Я ласково ухватил гостя за плечи и сориентировал к дверям. Здесь он едва не столкнулся с прекрасной Светой, кивнув ей, как старой приятельнице.
— Привет, — томно приветствовала Лунатика киноведка, немедленно направив взгляд своих лучистых глаз на меня. — Как поживаешь, Ален? Вот, заглянула на минутку.
— Нашла еще один пистолет под диваном? — вяло сострил я, а Васек неестественно радостно хохотнул.
В это время Лунатик торопливыми шагами покинул гостиную, и я кинулся провожать его до ворот. Вряд ли гений сыска был в состоянии самостоятельно открыть замок калитки.
— Вижу, вы со Светой давние друзья, — как бы невзначай обронил я, распахивая дверь и выпуская гостя за ограду.
Лунатик неопределенно пожал плечами.
— Было дело.
Затем начинающий детектив торопливо кивнул мне на прощание и зашагал прочь.
Я задумчиво смотрел ему вслед. Очень интересно. Киноведка Света, случайно обнаружившая под моим диваном пистолет, и Лунатик, толкующий о каре небесной, оказывается, неплохо знакомы. Стоит в очередной раз повториться: мир тесен.
Такие прирожденные стервозы, как Света, ни один искренний стриптиз души ни за что не оставят без последствий. Девушка призналась мне в своей отчаянной любви, нарыдалась в моем присутствии, горючими слезами смыв водостойкую тушь с ресниц, — и что же взамен? Ни тебе утешительного секса, ни предложения руки и сердца. Естественно, что, трезво все обдумав, красавица явилась, дабы жестоко мне отомстить.
Во-первых, она прочувствованно поцеловала вспыхнувшего Васька, а меня лишь снисходительно потрепала по щеке. Во-вторых, усевшись на диван и закурив, проворковала:
— Надеюсь, я реабилитирована? Странно, что меня вообще в чем-то подозревали. Дураку понятно, мне незачем убивать Заки — я его видела два раза в жизни и едва запомнила.
— Добрая женщина, не могли бы вы не курить в помещении? — попытался я переменить тему. — Не выношу сигаретный дым.
— Да брось ты! — замахал на меня руками Васек и пулей сгонял на кухню за пепельницей.
Света благосклонно ему кивнула, стряхнула пепел и одарила меня насмешливой улыбкой.
— А Лунатика ты сколько раз видела до сегодняшнего дня? — продолжил я светскую беседу, смирясь с дымом.
Девушка посмотрела на меня удивленно.
— С каким еще лунатиком?
— Лунатик — это парень, который уходил, когда ты пришла, — встрял Васек.
Светлана кивнула.
— Ах вот оно что. Вообще-то парня зовут Вадим Мыльников, он заведует литературным отделом в «Сэре». Прошлой весной я забросила на сайты нескольких толстых журналов пару своих рассказов, и Вадим мне ответил, дав благосклонную рецензию. Мы какое-то время общались по Интернету, потом встретились. В общем, все впустую. В конце концов я поняла, что сочинять рассказы для скучающих буржуев — не моя стихия. Мое призвание — кино. Сценарии я готова писать день и ночь.
Умереть и не встать! Света говорит о призвании! Убейте меня, если ее призвание — не пить кровь ближнего своего пивными кружками. Через соломинку.
— Может, пора перекусить чем-нибудь вкусненьким? — потирая руки, проговорил Васек, не сводя с гостьи пылкого взора. А та красиво затушила сигарету и одарила его обольстительнейшей улыбкой.
— С едой повременим. Как ты думаешь, зачем я пришла? Уж конечно, не для того, чтобы смотреть на мрачного парня Алена. Я пришла пригласить тебя в ресторан — сегодня вечером мой режиссер устраивает пирушку и пригласил меня, как он выразился, с другом. Вот этим другом и будешь ты.
Васек едва не задохнулся от счастья, а у меня руки так и потянулись к длинной шее киноведки. Она может приглашать в ресторан кого угодно, но совершенно не обязательно награждать меня эпитетом «мрачный». И я еще позволил ей курить в моей гостиной!
— Потрясающе! — восторженно взвыл Васек. — У меня есть классный костюм, который я надеваю только два раза в год — на день рождения и Новый год. Сто лет не был в приличном ресторане. Сколько брать денег?
— Бабки не нужны, — томно проговорила Света, искоса поглядывая на меня. — Вечеринка — по поводу окончания съемок фильма, все оплачивает студия.
Парочка оживленно заворковала о том, когда и где им лучше всего встретиться, чтобы вместе рвануть на гулянку. После чего Васек, видимо переволновавшись, извинился и исчез в стороне ватерклозета.
Когда мы остались одни в комнате, Света снова достала сигарету и попыталась закурить. Я подсуетился и сломал длинную Moor прямо в ее пальцах.
— Сказал же, что не люблю дыма!
Девушка торжествующе оскалилась.
— Ты злишься.
— Я не злюсь, мне просто жаль Васька. Он хороший парень и не виноват, что я не хочу на тебе жениться.
— Нечего за него переживать, — зло сощурилась Света. — Уверяю, я сделаю все, чтобы твой Васек был счастлив.
— Ты злишься, — повторил я ее слова и попытался так же торжествующе оскалиться.
Светлана резко поднялась, повесив сумку на плечо.
— Я не злюсь, мне просто жаль тебя.
— Ах так? — поймал я ее на слове. — Тогда докажи это. Дай адрес Вадима Мыльникова — уверен, ты побывала у него дома.
Некоторое время девушка внимательно меня разглядывала, словно перед ней стоял уродец из паноптикума, потом продиктовала:
— Васильевская, пятьдесят два, квартира сорок четыре. Живет с мамой. Вера Ивановна, бывшая учительница, преподаватель физкультуры. Как видишь, я не злая. Я — очень добрая.
В этот момент в комнате появился розовый от счастливого волнения Васек. Ботаник подхватил Свету под руку, подмигнул мне и отправился провожать даму сердца в обратный путь. В смысле, до калитки.
— Что происходит?
Голос Заки, в одних трусах по колено спускавшегося по лестнице, оторвал меня от скорбных дум. Кстати, засранец курил гаванскую сигару. Я выхватил ее и с удовольствием пару раз пыхнул ею сам.
— Брат, это свинство, — только и сказал Заки на мой жест.
Я не ответил. Все-таки неприятно, когда тебя заменяют другим на твоих же глазах. Никогда не прощу Свету.
Наш общий с киноведкой друг Лунатик жил по соседству с банком, который охранял доблестный Шкаф. Что дало мне повод еще раз подумать о том, сколь тесен мир.
Оставив дружеское общение с подозреваемым Шкафом на потом, я поднялся по широкой парадной лестнице на третий этаж и остановился перед дверью подозреваемого Лунатика, с тайным удовлетворением отметив, что номер его квартиры в сумме дает пресловутую восьмерку. «Восьмерка, которая не умела любить», — произнес я не без патетики и нажал на кнопку звонка.
Поистине, в трудные времена мне стоит заняться квартирными кражами без взлома. Просто удивительно, сколь доверчиво отдельные граждане нашей битой-перебитой страны открывают мне двери своих крепостей, без всяких околичностей пропуская внутрь. Высокая крупная дама с синеватыми кудрями, в голубом спортивном костюме и со свистком на груди при виде меня широко улыбнулась.
— Ну, тонкий и звонкий, чем могу быть полезна?
Выглядела она стопроцентной училкой физкультуры — не хватало только свистнуть в свисток и сделать мах ногой. Я улыбнулся столь же широко и даже изобразил полупоклон.
— Я хотел бы видеть Лу… Вадима. Дело в том, что когда-то мы вместе учились в литературном институте, и вот сейчас проходил мимо…
Училка задорно мотнула головой и жестом предложила мне следовать за ней в просторную, с высоченным потолком гостиную. Я осторожно прикрыл за собой дверь и подчинился приказу.
— Вадима нет дома, — проговорила родительница Лунатика, рухнув на диван и закинув ногу на ногу, — но это не значит, что мы не можем просто поболтать. Меня зовут Вера Ивановна.
Я отрапортовал о своем имени-фамилии, что дало физкультурнице повод поинтересоваться моими этническими корнями. После данного предисловия разговор наконец вошел в нужное мне русло.
— Литературный институт, — удрученно вздохнула Вера Ивановна, — это трагедия всей моей жизни. Если б вы знали, молодой человек, как я мечтала видеть сына на спортивном поприще — этаким загорелым атлетом в белых шортах. Но Вадим родился слабеньким, болезненным. Черт знает чьи гены вмешались, но я все-таки добилась превосходных результатов. Каждое утро — пробежки, холодный душ, зимой — лыжи, коньки. Кроме того, безусловно, гантели, тренажеры. Бог мой, в семнадцать он был чистый Адонис — тонкий и звонкий. Я все сделала для того, чтобы его приняли в физкультурный институт, а Вадим, нате вам, без моего ведома подал документы в гадкий писчебумажный вуз.
