Александр Бондарь - Год Чёрной Обезьяны

Что-то где-то тихонько пропикало. Лена остыла. Опустила руки. Это были всего лишь часы. Они не понимали того, что здесь происходит и просто сообщили время. Лена отошла в сторону, прижавшись к углу. Посмотрела на свои руки. Пахло ужасно. Все здесь было посыпано какой-то зловонной гадостью, которая должна была забить тяжкий запах клозета. Но она не забивала, а только смешивалась с этой вонью. Сквозь мутно-сиреневый полумрак Лена различала здорово: руки ее были в крови.

Экскурс в прошлое.

Волна зашипела и тихо ударила в берег, разбросав во все стороны мелкие соленые брызги. Лена подошла ближе и, сняв шлепки, шагнула медленно в холодную прозрачную воду. Потом посмотрела вверх. Стояло раннее утро. Начало июля. На пляже в этот час было пусто.

Наверное, вот так выглядело все когда-то, — подумала Лена, — когда людей еще не было. Когда-то очень давно.

Море уходило до самого горизонта — насколько хватало глаз. Издалека долетали пронзительные крики чаек. Над водой висели два неподвижных пуховых облачка, похожие на задумчивых барашков. Наверное, Адам и Ева были счастливы в этом своем райском Эдеме. Но только все это теперь ужасно давно.

Лена вышла из воды и опустилась на прохладные, еще не согретые солнцем камни. Поежилась. Утренний ветерок тихонько, играючи, пощекотал ее по спине. Потом убежал. Лена, не отрываясь, смотрела туда, где за бесконечной морской синью скрывались далекие неведомые берега.

— Не хочется подыхать? — Шевелил Эдик окровавленными губами, медленно вставая на ноги.

— Тебе хочется? — Лена глянула на него и приподняла дуло. Палец лежал на курке. В глазах не было никакого выражения. — Тебе хочется? — Повторила она устало, целясь Эдику в лоб.

Тот вдруг наклонился, схватил руками живот и тяжело плюхнулся на грязный кафель. И хоть лицо его было залито кровью, Лена увидела, как сильно он побледнел. На окровавленных губах проступила белая пена. На лбу сквозь кровь появились тяжелые капли пота. Лена убрала дуло.

— Что это? — Шептал Эдик. — Что это?

Потом, вдруг, стих, замер.

— Эта сука… Она мне что-то подсыпала…

Лена не могла ничего понять, но чувствовала почему-то — Эдик не притворяется… Тот стоял на коленях и глядел неподвижно в мертвую жгучую пустоту. Лена растерянно молчала. Эдик протянул руку.

— Дай мне пистолет, — прохрипел он, — дай мне пистолет, и я ее сейчас кончу.

Лена встрепенулась быстро. Села на корточки.

— Когда ответишь на пару вопросов…

Эдик опустил руку. На лице у него не отразилось совсем ничего. Он продолжал смотреть в стену.

— Спрашивай.

— Кто организовал нападение на редакцию «Дем. Кубани»?

— Красиков, — безразлично проговорил Эдик.

— На кого он работает?

— На Илюшенко.

— То есть, заказал Илюшенко?

— Я думаю.

— Но зачем? Что ему было нужно?

Эдик закачался на месте и чтобы не упасть ткнулся рукой в стену. Он проглотил тяжелый комок в горле и только потом смог ответить.

— У Макарова была какая-то статья. Илюшенко не хотел, чтобы это появилось в газете.

— Что за статья?

Дверь туалета резко подергали с той стороны. Эдик молчал, тупо глядя перед собой.

— Что это была за статья? — Повторила Лена.

— Не знаю.

— Примерно — о чем?

— И примерно не знаю.

В дверь постучали. Настырно и долго.

— На кого работал Макаров?

— На Ахмета.

— То есть, это был заказной материал?

— Наверное.

В дверь продолжали стучать.

— Где сейчас Ахмет?

— Убрали.

— Кто?

— Менты Красикова.

Эдик протянул руку.

— Дай шпалер.

— А где Макаров сейчас?

— Тоже убрали.

— И тоже Красиков?

— Да. Пистолет дай.

Лена вынула из кармана «Вальтер» и, держа Эдика на прицеле, сунула ему в руку свой «Макаров». Эдик тяжело встал с колен и, шатаясь, побрел к выходу. Стук прекратился. Лена поняла — сейчас будут ломать дверь. Эдик резко откинул защелку.

Дверь распахнулась. У входа стояли трое верзил мрачного вида. Увидев Эдика, они будто бы оторопели сперва. Один из них, сориентировавшись, полез в карман.

— Все путем, парни, — прохрипел им Эдик. — Можете расслабиться. — Он выбросил руку и трижды надавил курок.

Стекла зазвенели от грохота выстрелов. Все трое свалились на пол. Тиская пистолет в руке, Эдик шагнул вперед и медленно повернулся к стойке. Барменша Света каменным изваянием стояла посреди бутылок и чашек. Белая, как ее фартук. От ужаса она не могла двинуться.

— Сука! — Выплюнул Эдик, держа пистолет в вытянутой руке.

Света метнулась в сторону, и пуля разнесла бутылку среди витрины. Эдик опустил пистолет. Хромая, подошел ближе. Барменше некуда было бежать и негде спрятаться. Вытаращив зрачки, она стояла, как на расстреле. Прижавшись к холодной стене, твердой — почти крышка гроба.

— Падла! — Пистолет Эдика выплюнул последнюю в обойме пулю — поставил точку посередине лба. Света всем телом тяжело съехала вниз.

Громыхнул еще выстрел. Другой.

Один из громил, подстреленных Эдиком, уронил пистолет и как бревно разлегся на холодном полу.

Появилась Лена, держа наготове свой «Вальтер». Кровавая лужа расплылась там, где неподвижно застыли три мёртвых тела. Краешком из-за стойки выглядывали ноги барменши. Несколько посетителей, неживых от страха, прятались между столами. Они ждали, что стрельба вот-вот продолжится. Эдик, простреленный двумя пулями, попытался удержаться руками за буфетную стойку, но медленно сполз и ткнулся в пол.

Пихнув дуло за пояс, Лена вышла на улицу.

Стемнело. Сиреневый «Москвич» встал у подъезда. Фары его погасли, уступив место сгустившемуся ночному мраку. Беляков распахнул дверцу и первым вышел наружу. Втянул в себя морозный сырой воздух, огляделся вокруг. Ветер свистел, обдувая голые ветки деревьев, и перебирал старую газету, волоча ее куда-то вдоль по замерзшему тротуару.

Из «Москвича» появились еще двое.

— Пошли, — негромко скомандовал Беляков.

Тот, что двигался за его спиной, поднял воротник замшевого плаща. Вошли в холодный сумеречный подъезд. Под потолком в углу сиротливо мерцала кончающаяся лампочка. Пахло сыростью и неуютом. Беляков погладил рукоятку своего «Парабеллума» в боковом кармане. Медленно взвел курок.

На четвертый этаж поднялись молча. Говорить было не о чем. Лифт не работал, и пришлось добираться пешком.

Беляков отошел в сторону. Один из его сыщиков звякнул в дверь. На лестнице услышали сонный голос хозяина.

— Кто там?

— Телеграмма.

Замок защелкал. Беляков вытащил пистолет, потрогал курок пальцем. Как только дверь раскрылась, хозяин — небритый парень в пижаме сразу застыл, увидев дуло. Потом дернулся, но — поздно. Его ухватили за шкирку, ткнув в брюхо стволом. И затащили впутрь.

Дверь закрылась. Один из сыщиков, держа пистолет наготове, обошел всю квартиру и убедился, что больше здесь никого нет. Жилье состояло из двух комнат. Стенку над большим двуспальным диваном украшел турецкий ковер. В углу, рядом с японским телевизором — видео. Напротив — стереосистема с парой динамиков.

Беляков мрачно рассматривал бывшего своего коллегу, у которого из кармана пижамы достали пистолет с полной обоймой.

— Ну что, Коля, — проговорил он медленно, доставая сигарету, — думал — не увидимся больше?

Того от ужаса перекосило. Раскрыл рот и еле-еле сумел выговорить:

— Красиков меня заставил. Хотел грохнуть…

— Уберите звук.

Чиркнув пару раз зажигалкой, Беляков выпустил дым.

— Стой! — Коля хотел вырваться, но его держали крепко. — Подожди, я скажу еще…

— Ты уже все сказал, — Беляков затянулся. — Красикову.

В рот Коле засунули кляп. Несчастный пронзительно замычал, замотал головой, пытаясь освободиться.

— Кончайте быстрее, — сказал Беляков. — У нас мало времени.

Коля выкручивался, как только мог, но двое детективов проворно и быстро связали ему за спиной ноги и руки. Одним из свободных концов смастерили петлю, которую затянули на шее. Беляков молча наблюдал, дымя сигаретой.

В дверь позвонили.

Сыщики замерли, переглянулись. Беляков дал им знак, и связанного уложили на пол лицом вниз, еще придавив, чтобы не производил шуму.

Часы тикали где-то на кухне. И так — несколько секунд. Потом звонок повторился. Назойливый и долгий — как сирена. После этого начал щелкать замок. Очевидно, у того, кто звонил, был ключ.

Беляков вытащил «Парабеллум» и отошел в сторону. Его детективы тоже достали оружие, продолжая крепко держать связанного. Три дула целились в дверь. Мелодичный звон заставил всех вздрогнуть: это часы отсчитали восемь ударов.

Дверь отворилась. На пороге возникла игриво раскрашенная девица. Она молча смотрела на трех вооруженных людей и тело, связанное на полу. Испугаться по настоящему не успела. Беляков надавил курок, и черно-красная отметина появилась на лбу.