— А вот в этом ты абсолютно прав! — проговорила я, выбираясь из-под вагончика. — Быстро! Лицом к машине, руки на капот!..
Увидев меня, да еще с пистолетом в руках, оба мужчины замерли в напряжении. Впрочем, у Ридле это было заметно только по судорожному движению губ. Зато у незнакомца мгновенно выступил на лице пот и затряслись руки. Впрочем, и тот и другой команду выполнили.
Я быстро обыскала обоих, но оружия у них не оказалось. Защелкнув на их руках за спиной наручники, я позволила обоим повернуться ко мне лицом. И только сейчас Ридле понял, что я одна. Его полное лицо тут же исказила ухмылка. Я не обратила на нее внимания, рассматривая чертежи, что забрала у немца из рук. Это были отчеты полигонных испытаний о слабых местах наших новейших танков.
— Ну, герр Ридле, и зачем вам это понадобилось? — спросила я. Немец хмыкнул, но не ответил ничего.
— Впрочем, могу и сама рассказать. — Я презрительно посмотрела на Ридле. Теперь-то мне все было ясно. И если я и ошибалась, то ненамного. — Вы собирались переправить эти документы албанским экстремистам в Косово. Там сейчас пик волны антирусских настроений, и НАТО решило на этом сыграть. Ваши любимые албанцы должны были разгромить какую-нибудь часть наших миротворцев. Да так, чтобы остальные наши войска вынуждены были принять самые жесткие меры наказания…
Я сделала короткую паузу, всматриваясь в лицо Ридле. Немец старался выглядеть пренебрежительным, но то, как забегали его глаза, говорило о правильности моих выводов. Я улыбнулась и продолжила:
— Могу даже сказать, зачем вам это понадобилось. После разгрома одной из наших частей в стране можно будет организовать за те же доллары бурю народных протестов. Дескать, незачем нашим парням гибнуть за неблагодарных югославов. Албанцы тоже начнут беситься, потому как наши за этот разгром покарают их сурово. И под давлением этих двух обстоятельств президент будет вынужден вывести из Косова войска. Тем более что и МВФ, пляшущий под вашу дудку, пригрозит дефолтом. Ну а после того, как наши войска покинут Югославию, НАТО спокойно установит там свое господство, и уже никто не посмеет возражать против присутствия войск Альянса. Оккупационная политика НАТО придет к своему логическому завершению…
Я резко повернулась к незнакомцу. Он смотрел на меня с какой-то злобной обреченностью, словно цепной пес, у которого выпали зубы и он понимает свою беспомощность.
— А ты почему на это пошел? — спросила я незнакомца. — Знал ведь, что не для заворачивания рыбы у тебя эти документы покупают?..
— А мне плевать зачем! — заорал незнакомец. — Мне плевать, кто будет править в Югославии. Мне плевать и на наше придурочное правительство! У меня умрет десятилетняя дочка, если я ей не достану денег на операцию. И ты, сука, будешь виновата в этом!..
— Ну зачем столько эмоций? Все еще обойдется, — с фальшивой дружелюбностью проговорил Ридле и вдруг громко закричал.
Я заткнула его ударом по губам, но было поздно: к пасеке с трех сторон выскочили из леса бандиты Голованова. Я тут же перекатилась через «Дэу», спрятавшись за капотом, а Ридле с незнакомцем повалились на землю. Едва они сделали это, как автоматная очередь с глухим звоном ударила в капот иномарки.
— Не стрелять, придурки! Вы меня убьете, — истошно заорал Ридле. — Держите ее под прицелом, сейчас мы отползем, тогда и уничтожьте эту тварь!..
Я поняла, что это конец. Бандиты с трех сторон охватили машину и высунуться мне не дадут. Может быть, они и хуже меня стреляют, но особой меткости тут и не требовалось. Автоматная очередь накроет меня в любом случае. Это только в боевиках человек с пистолетом может в таких условиях уничтожить трех автоматчиков и остаться в живых. Поверьте, с десяти метров они в меня не промажут.
Я слышала, как уползает Ридле, и ругала себя последними словами. Мне следовало приставить к его голове пистолет, а не прыгать через машину. Тогда бы ни один гад не решился в меня стрелять сразу. А дальше я что-нибудь придумала бы. Однако рефлексы, отработанные изнурительными тренировками, сработали раньше, чем голова. Что ж, попробовать уйти я еще смогу, но о Ридле придется забыть. Операцию я провалила!
Я уже совсем решилась попытаться проскочить за вторую машину, а оттуда бежать под деревья, как с той стороны, откуда выскочили бандиты, раздалась короткая автоматная очередь.
— Бросайте оружие! — раздался зычный голос, усиленный мегафоном. — Сопротивление бессмысленно. Вы окружены!..
Через минуту взвод ОМОНа в бронежилетах горохом высыпал на поляну. Среди них оказался и Слава, который сразу бросился ко мне.
— Связался я с тобой на свою голову! — проговорил Вячеслав с тяжелым вздохом. — Только два дня знакомы, а сколько раз уже тебя приходится спасать!..
— Как вы тут оказались? — не слушая его хохмы, спросила я.
— Все просто, — улыбнулся Слава. — Андрей Леонидович мне как-то подарил такой же маяк, какой дала ты, чтобы я его к «Мерседесу» Ридле прилепил. Мне твой командир сказал, что это лучшее противоугонное средство. Вот этот маяк с тех пор в «Жигулях» и стоит. Я за тебя волновался и сказал в милиции, что тебя украли. Вот мы и приехали тебя спасать. По маяку и нашли!..
— Не больно-то я в вас и нуждалась! — Я хотела сказать это обиженным тоном, но голос мой сорвался. Только в эту секунду я поняла, как перепугалась, лежа за машиной под дулами трех автоматов. Слезы появились на глазах, и я, чтобы их спрятать, прижалась к Славе и уткнулась ему в плечо…
После разоблачения Ридле прошло немало времени. Я в среду вышла на работу в Комитет солдатских матерей, чем немало обрадовала нашу Патрикеевну. Я даже не слишком старалась выглядеть страдальчески. Я и так после дурацких приключений чувствовала себя не в лучшей форме.
Уже в четверг мне пришлось выехать в Екатеринбург. В одной из частей этого шумного уральского города служил тарасовский парнишка, и у него были серьезные проблемы. Вместе с его матерью мы поехали выручать солдатика.
Всю дорогу я вспоминала события того дня, когда арестовали Ридле, и поражалась своей беспечной самоуверенности. Я была недовольна тем, как я выполнила задание Грома, и удивлялась тому, как мой командир умеет все же выбирать людей. Ведь если бы не находчивость Славы, еще неизвестно, могла бы я после всех событий раскатывать по стране. Или бы кормила сейчас мух где-нибудь в глубоком овраге.
После ареста Ридле мне пришлось разыграть перед следователем небольшой спектакль. Я изложила ему сильно искаженную версию событий. Выглядела она по-дурацки, но свою причастность к спецслужбам мне удалось скрыть.
Я рассказала следователю прокуратуры, что случайно услышала разговор Ридле с Хольберном (который, кстати, успел покинуть страну, не дождавшись в условленное время своего напарника с документами) и решила их разоблачить.
Следователя удивила моя инициативность, но разобраться подробнее в правдоподобности моего рассказа он не успел: дело передали в ФСБ, а эти ребята, видимо, получили приказ оставить меня в покое. Больше Ридле я не видела.
Сегодня я вернулась из Екатеринбурга и взяла два дня отгулов. Я устала от бесконечной суеты, что навалилась на меня в последние дни, и решила отсидеться дома. Я собиралась все два дня провести на кухне, занимаясь излюбленными кулинарными экспериментами, плоды которых придется поглощать семейству Жлуктовых.
Едва приехав с железнодорожного вокзала, я обнаружила в своем почтовом ящике извещение о том, что на мое имя пришла телеграмма. Я помчалась на почту, не заходя домой. Как я и думала, телеграмма оказалась от Грома. В ней он предлагал мне приехать на дачу и забрать свой гонорар.
Я решила и это не откладывать в долгий ящик, поскольку последующие два дня совершенно не собиралась покидать пределов моей уютной квартиры. Поймав прямо у почты частника, я поехала в дачный поселок.
Изъятие денег у говорливого Коли прошло по накатанному сценарию. Сторож вновь подивился моему умению выжимать деньги из «бывшего муженька» и попросил поделиться секретом. Я слушала его усмехаясь. Он-то еще не знал, что денег мне «муж» больше через него передавать не будет.
Гром, видимо, к моменту отправки моего гонорара еще не был в курсе того, что мы со Славой познакомились. Теперь, конечно, всю схему передачи информации придется менять, да и Славу нужно будет вербовать для более глубокой работы. Но это произойдет не сегодня. Поэтому Коле и не следовало знать, что за отношения с моим «бывшим мужем» были у меня на самом деле.
Возвращаясь домой, я подумала, что следовало бы позвонить Грому по «горячему телефону», что он оставил мне на экстренный случай. Но, немного поразмыслив, решила не делать этого. Мне, конечно, хотелось услышать голос Грома, но такой звонок был бы нарушением инструкций. Поэтому придется мне ограничиться простой телеграммой.
