Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

— Теперь о деле. Я согласен. До сих пор я работал с американцами, но они не знают того, что узнаете вы. Просто они не спрашивали меня об этом. Те, кто вас интересуют, не имеют выхода на американский рынок. Существует строгое разделение. Эти люди работают только на Англию. Capito?[25]

— Я понял. У каждого своя территория. Обычное дело в таком бизнесе.

— Правильно. А сейчас, как добрые коммерсанты, давайте обговорим условия, прежде чем вы получите товар, идет?

— Конечно.

Синьор Кристатос еще внимательнее стал изучать скатерть.

— Я хочу получить десять тысяч американских долларов в мелких купюрах. Завтра к обеду. Когда вы упечете их за решетку, заплатите мне еще двадцать тысяч. — Синьор Кристатос внезапно поднял голову, бросив на Бонда быстрый пристальный взгляд. — Я не жадный, правда? Я не требую всех ваших денег.

— Цена меня устраивает.

— Buono.[26] Второе: никогда ни при каких обстоятельствах вы не признаетесь, откуда получили информацию. Даже если вас будут бить.

— Ясно.

— Третье: во главе организации стоит плохой человек. — Кристатос замолчал, снова взглянул на Бонда. В черных глазах итальянца мелькнул красный отблеск. Его тонкие губы отклеились от сигары, процедив:

— Он должен быть destrutto — убит.

Бонд откинулся на спинку стула, насмешливо наблюдая за собеседником, который налег грудью на стол в ожидании ответа. Вот, оказывается, в чем дело. Частная вендетта, так сказать. Кристатос хочет разделаться с соперником рукой наемного убийцы, причем не заплатив тому ни пенни. Наоборот, убийца сам заплатит Кристатосу за честь расправиться с его врагом. Великолепная идея! На этот раз двойник решил не только сорвать хороший куш, но и воспользоваться услугами секретной службы для сведения личных счетов. Бонд вкрадчиво поинтересовался:

— Почему?

— Если не хотите услышать ложь, не задавайте таких вопросов, — равнодушным голосом ответил синьор Кристатос.

Джеймс Бонд допил кофе. Обычная история в мире организованной преступности — на виду лишь верхушка айсберга, а до сути никому никогда не докопаться. Но ему-то что за дело? У него есть задание: сокрушить клан контрабандистов наркотиков. В случае успеха никого, и в первую очередь М, не будут интересовать подробности. И более того: если во главе клана стоит этот неизвестный Бонду человек, то его убийство не выходит за рамки приказа М.

Бонд произнес:

— Не обещаю вам этого. Все, что могу сказать: если он будет угрожать моей безопасности, я убью его.

Синьор Кристатос взял со стола новую зубочистку, развернул бумажную обертку и стал выковыривать грязь из-под ногтей. Закончив чистить ногти на одной руке, он взглянул на Бонда и сказал:

— Я редко играю наобум. Но на этот раз рискну, потому что вы платите мне, а не я вам. Правильно? Итак, сейчас вы получите информацию и будете действовать самостоятельно, solo. Завтра вечером я улетаю в Карачи. Там у меня важное дело. Я буду полезен вам только информацией, дальше вы играете в одиночку… — Он бросил грязную зубочистку на стол.

Придвинувшись поближе к Бонду, синьор Кристатос начал тихо и быстро говорить. По ходу рассказа он упоминал даты, адреса, имена, ни разу не запнувшись и не тратя времени на второстепенные детали. В итоге Джеймс Бонд услышал сжатую, но исчерпывающую историю итальянской наркомафии. Сейчас в Италии, по словам Кристатоса, действует около двух тысяч бывших американских гангстеров — итало-американцев, высланных по суду из США. Живется им нелегко. Все они состоят в самом черном из полицейских списков. Найти работу практически невозможно, ибо на родине этих людей опасаются нанимать из-за их дурной репутации. Сотня наиболее состоятельных из них — своего рода элита — объединила капиталы и направила представителей из своего круга в Бейрут, Стамбул, Танжер и Макао — крупнейшие центры подпольной торговли наркотиками. Остальные, а их большинство, работают курьерами. Центр предприятия в Милане, где боссы приобрели под чужим именем небольшую, но респектабельную фармацевтическую фирму. Сюда курьеры привозят опиум-сырец и его производные. Контрабанду в страну доставляют каботажные суда через Средиземное море. Кроме этого, задействована группа стюардов на итальянской чартерной авиалинии, а регулярным источником снабжения служат вагоны «Восточного экспресса», где целые купе оборудованы двойной обшивкой, куда загружают товар подкупленные мойщики вагонов в Стамбуле. В лабораториях миланской фирмы «Фармация Коломбо С. А.» опиум-сырец очищают и производят из него героин. Отсюда курьеры доставляют наркотик в автомобилях посредникам в Англии.

Джеймс Бонд прервал Кристатоса:

— Наши таможенники достаточно опытны, чтобы пресечь капал такого рода. В автомобиле не так много тайников, о которых они не знают. Куда курьеры прячут товар?

— Всегда в запасное колесо. В нем можно провезти за один раз героина на двадцать тысяч фунтов.

Неужели они никогда не попадались?

— Конечно, попадались, и не раз, хотя это хорошо обученные люди. Но они всегда молчат, еще не было случая, чтобы кто-то из них раскололся. Если они попадают в тюрьму, то получают по десять тысяч долларов за год отсидки. Если у них есть семья, то о ней позаботятся. Но главное: в случае удачи они загребают огромные деньги. Это своего рода кооператив. Общий доход делится поровну между его членами, один лишь шеф имеет дополнительную долю.

— Понятно, Ну, а кто у них шеф?

Подняв руку к манильской сигаре во рту, синьор Кристатос продолжал тихо говорить из-под ладони:

— Они зовут его Голубь. Настоящее имя — Энрико Коломбо. Padrone этого ресторана. Вот почему я привел вас сюда. Вон тот жирный тип, что сидит с блондинкой за столиком рядом с кассой. Она из Вены. Зовут Лизл Баум. Роскошная шлюха.

Бонд задумчиво протянул:

— Так вот кто она. — Ему не нужно было оборачиваться. Он обратил внимание на девушку, еще не успев сесть за свой стол, как, впрочем, любой мужчина в ресторане. Ее крупное тело, широкий смеющийся рот, задорно вздернутый нос, вызывающая прическа взбитых волос пепельного цвета, черная бархотка на родной белой шее, очаровательно-беспутный вид и бьющая через край жизненная энергия словно магнитом притягивали мужские взгляды. Джеймс Бонд подумал, что именно такими принято представлять веселых венок, которые в действительности, увы, слишком редко обладают столь счастливой внешностью. На протяжении вечера он не раз ловил на себе ее взгляды. Спутник девушки показался Бонду типичным преуспевающим жизнелюбом, которого она выбрала в поклонники на этот раз. Его кошелек сулит ей приятные развлечения, и с обеих сторон не будет сожалений при расставании. Поначалу Бонд одобрил ее выбор. Ему нравились щедрые неунывающие люди, которые стремятся брать от жизни все. И хотя девушка досталась не ему, Бонд утешался тем, что она попала в хорошие руки. Но теперь? Повернувшись, взглянул на нее через зал. Пара над чем-то смеялась. Мужчина потрепал ее по щеке, встал из-за стола и направился к двери с табличкой «Ufficio». Зайдя внутрь, он плотно закрыл за собой дверь. Вот, значит, как выглядит организатор величайшей контрабандной линии в Англию. Преступник, чью голову М оценил в двести тысяч фунтов стерлингов. Человек, смерти которого жаждал Кристатос. Ну ладно, теперь все стало на свои места.

Джеймс Бонд вызывающе уставился на девушку. Она подняла голову, и Бонд, поймав се взгляд, широко улыбнулся. Глаза австрийки скользнули мимо, но на губах появилась едва заметная усмешка. И когда она достала из сумочки сигарету и, прикурив, выпустила дым к потолку, Бонд уже знал, что ему демонстрируют шею и профиль.

Приближалось время окончания вечерних сеансов в кинотеатрах и наплыва посетителей в рестораны. Метрдотель надзирал за уборкой освободившихся столов и расстановкой дополнительных. Обычная ресторанная суета — позвякивание стекла, глухой стук расставляемых приборов. Краем глаза Бонд заметил, как из-за их столика передвинули свободный стул к соседнему столу на шестерых. Он стал уточнять детали у Кристатоса: привычки и деловые интересы Энрико Коломбо, где он живет, адрес фармацевтической фирмы в Милане… Бонд не замечал неспешного дрейфа их свободного стула от одного стола к другому, затем к третьему и, наконец, в дверь с табличкой «Ufficio». Сейчас Джеймсу Бонду было не до перестановок ресторанной мебели.

Когда стул занесли в кабинет, Энрико Коломбо жестом приказал метру удалиться и запер за ним дверь. Он подошел к стулу, снял толстую подушку сиденья и отнес ее на стол. Расстегнув молнию сбоку, он вытащил наружу магнитофон. Остановив его, Коломбо перемотал пленку назад и отрегулировал скорость и звук. Затем он сел за стол, закурил и стал слушать, время от времени подстраивая звук и заново прокручивая отдельные места. Наконец, когда металлический голос Бонда произнес: «Так вот кто она», — и последовало долгое молчание на фоне ресторанного гула, Энрико Коломбо выключил «Грюндиг» и, не шевелясь, просидел целую минуту, глядя на магнитофон. Его лицо отражало сосредоточенную работу мысли. Затем он поднял глаза и, уставившись невидящим взором перед собой, произнес тихо и отчетливо: «Сукин сын». Он медленно поднялся из-за стола, подошел к двери и отпер ее. Потом, обернувшись на магнитофон, сказал еще раз, теперь уже громче и с чувством: «Сукин сын», — и, выйдя в зал, вернулся за свой столик.