Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Быстро и горячо он начал что-то говорить девушке. Та кивнула и бросила взгляд через зал на Бонда, уже вставшего с Кристатосом из-за своего стола. Неожиданно она низким и злым голосом сказала Коломбо:

— Ты омерзительный тип. Меня все предупреждали об этом и советовали не связываться с тобой. Теперь я вижу, что они были правы. Накормив меня в своем вонючем ресторане, ты уже решил, что можешь оскорблять меня грязными предложениями. — Голос девушки становился все громче. Она схватила сумочку и выскочила из-за стола, загородив Бонду и Кристатосу дорогу к выходу.

Лицо Энрико Коломбо потемнело от гнева. Он поднялся со стула.

— Ах ты, дешевая австрийская сучка…

— Не смей оскорблять мою страну, ты, итальянская жаба. — Девушка проворно дотянулась до своего бокала с вином и выплеснула его прямо в лицо мужчине. Разъяренный Коломбо шагнул к ней, и она, попятившись, налетела на Бонда, который вместе с Кристатосом стоял рядом, терпеливо ожидая возможности пройти.

Энрико Коломбо остановился, утираясь салфеткой. Задыхаясь от бешенства, он прошипел:

— Чтоб духу твоего здесь больше не было. — И, плюнув ей под ноги, он развернулся и большими шагами ринулся в свой кабинет.

Метрдотель поспешил вслед за хозяином. Все в ресторане оторвались от еды, с любопытством разглядывая девушку. Бонд взял ее за локоть.

— Разрешите посадить вас в такси.

Она резким движением вырвала руку, озлобленно бросив: «Все мужчины — скоты», — но тут же опомнилась и сдавленным голосом поблагодарила: «Вы очень любезны».

Заносчиво вздернув подбородок, она поплыла к выходу с Джеймсом Бондом и синьором Кристатосом в кильватере.

По ресторану прокатился приглушенный гул и стих, возобновился стук ножей и вилок. Сцена явно доставила удовольствие всем присутствующим. Метрдотель со скорбным видом стоял у входа, придерживая открытую дверь.

— Прошу прощения, месье, — обратился он к Бонду. — Мы очень признательны вам за помощь.

На улице показалось свободное такси. Метр призывно помахал и, бросившись к затормозившей машине, распахнул дверцу.

Девушка села в такси. Бонд решительно последовал за ней, захлопнув за собой дверь.

— Я позвоню вам утром, договорились? — бросил он Кристатосу через окно и, не дожидаясь ответа, откинулся на сиденье. Девушка отодвинулась от него, забившись в самый угол.

— Куда вам?

— Отель «Амбассадор».

В течение нескольких минут они ехали молча. Затем Бонд сказал:

— Может, заедем куда-нибудь выпить сначала?

— Нет, спасибо. — Было видно, что она колебалась. — Вы очень любезны, но сегодня я устала.

— Тогда завтра вечером?

— Спасибо, но завтра я уезжаю в Венецию.

— Я тоже туда собираюсь. Не согласились бы вы пообедать со мной завтра вечером в Венеции?

Девушка улыбнулась.

— А я считала англичан робкими. Вы ведь англичанин, не так ли? Как вас зовут? Кто вы?

— Да, я англичанин. Мое имя Джеймс Бонд. Я писатель. Сочиняю детективные истории. Сейчас пишу роман о контрабандистах наркотиков. Действие происходит в Риме и Венеции. Но беда в том, что я знаю предмет недостаточно хорошо. Вот и решил немного попутешествовать, чтобы собрать материал. Вы мне не поможете?

— Теперь мне понятно, почему вы обедали с этим Кристатосом. Я его немного знаю. Опасный тип. А помочь вам я не смогу. Я знаю только то, что известно всем.

Бонд с энтузиазмом воскликнул:

— Да ведь это как раз то, что мне нужно! Я же не высасываю сюжеты из пальца, а опираюсь на реальные факты, и мне просто не обойтись без слухов. Я имею в виду сплетни высокого пошиба. Как показывает опыт, они довольно точно отражают действительное положение вещей. Услышать добротную сплетню для писателя все равно что найти на улице бриллиант.

Девушка рассмеялась.

— Так вы говорите… бриллиант?

— Ну, как автор я не зарабатываю столько. Правда, я уже продал право на экранизацию своей будущей книги, и, если она окажется достаточно интересной, осмелюсь предположить, что у меня и в самом деле купят сценарий. — Он придвинулся к девушке и накрыл ладонью ее руку, лежащую на коленях. На этот раз она не отняла руки. — Вот именно, бриллиант. Скажем, бриллиантовая брошь от Ван Клифа. Идет?

Девушка убрала свою руку. Такси остановилось возле гостиницы. Взяв сумочку, лежавшую между ними на сиденье, она повернулась лицом к Бонду. Швейцар открыл дверцу машины, и ее глаза блеснули в свете уличных фонарей. Внимательно, без улыбки она изучала лицо Бонда, а затем сказала:

— Все мужчины — скоты, хотя в некоторых скотства чуть меньше, чем в остальных. Хорошо, мы встретимся, но не в ресторане. То, что я хочу рассказать вам, не для чужих ушей. В Венеции я буду каждый день загорать в Лидо. Но не на городском пляже. Я предпочитаю Альберони, где ваш поэт Байрон любил кататься верхом. Это на самой оконечности полуострова. Там в дюнах вы найдете меня послезавтра в три часа дня. Ориентир — желтый зонт. Под ним буду я. — Она улыбнулась. — Не забудьте постучать в зонтик и спросить фрейлейн Лизл Баум.

Они вышли из такси.

Спасибо, что заступились за меня в этом мерзком кабаке. — Лизл протянула ему руку. — Спокойной ночи.

Бонд ответил:

— Значит, послезавтра в три. До свидания.

Девушка повернулась и пошла вверх по стертым ступеням гостиницы. Проводив ее задумчивым взглядом, Бонд сел в такси и попросил отвезти его в «Националь». Откинувшись на сиденье, он рассеянно наблюдал, как неоновые огни за стеклом автомобиля сливаются в сплошную линию. И такси, и все события сегодняшнего вечера неслись со скоростью, не позволявшей чувствовать себя в безопасности. Но пока лишь такси находилось в его власти. Наклонившись вперед, Джеймс Бонд велел шоферу ехать помедленнее.

Из Рима в Венецию удобнее всего добираться поездом «Лагуна-экспресс», который отправляется ежедневно в полдень. Потратив большую часть утра на утомительный обмен радиошифровками с лондонским центром, Бонд едва не опоздал к поезду. Нарядные, современной обтекаемой формы вагоны экспресса снаружи выглядели гораздо комфортабельнее, чем оказались внутри. Кресла явно были рассчитаны на низкорослых итальянцев, а прислуга вагона-ресторана страдала тем же недугом, что поразил их собратьев в каждом из знаменитых поездов по всему миру — эпидемией нескрываемой ненависти к пассажирам и особенно к иностранцам. Бонд устроился в кресле рядом с проходом. За окном проносился рай земной, но его это мало трогало. От тряски вагона буквы так и норовили выпрыгнуть со страниц книги, которую он читал, а бокал кьянти на откидном столике стоял в непросыхающей луже постоянно расплескивающегося вина. Время от времени перекладывая свои длинные затекшие ноги, Бонд не уставал проклинать Ferrobie Italiane dello Stato.[27] Лишь в Местре он отложил книгу и выглянул в окно. Тонкая, абсолютно прямая стрела рельсов над водами лагуны словно рассекала офорт XVIII века, упираясь в Венецию. А затем — непроходящее потрясение вечной красотой, медленно убаюкивающее течение Гранд-канала навстречу кроваво-красному закату и апогей — «Дворец Гритти» с роскошным номером-люкс на втором этаже.

Позже вечером Джеймс Бонд самозабвенно сорил тысячелировыми банкнотами в «Валламброзе», у «Флориана» и, наконец, наверху в фешенебельном «Квадри», поддерживая репутацию преуспевающего литератора, умеющего погулять на широкую ногу. Все еще пребывая в состоянии эйфории, которую испытывает каждый приезжий в свой первый вечер в Венеции, какой бы важной и серьезной ни была цель ее посещения, Бонд вернулся в гостиницу и проспал восемь часов без сновидений.

Май и октябрь — лучшее время в Венеции. Солнце не такое жаркое, а ночи прохладные. Мягкие тона роскошных каменных декораций нежат глаз, раскаленные летом бесконечные булыжные мостовые и мраморные «терраццо» продуваются свежим ветерком. К тому же повсюду меньше людей. И хотя Венеция, пожалуй, единственный в мире город, способный переварить сотню тысяч приезжих так же легко, как тысячу, всасывая их лабиринтами улиц, концентрируя на площадях и плотно пакуя на палубах vaporetti,[28] — все же гораздо приятнее делить Венецию с минимальным количеством организованных туристов и «Lederhosen».[29]

Утро следующего дня Джеймс Бонд провел в городе, проверяя, нет ли за ним слежки. Он петлял переулками, пару раз зашел в церкви, где интересовался не великолепным внутренним убранством, а теми, кто заходил следом за ним через главный вход, в то время как он исчезал через боковой. «Хвоста» не было. Бонд зашел к «Флориану», где позавтракал по-американски, вполуха слушая парочку французских снобов, озабоченных отсутствием равновесия в архитектуре фасада площади Святого Марка. Затем, повинуясь импульсу, он послал открытку своей секретарше, которая при короле Георге съездила по турпутевке в Венецию и с тех пор не давала Бонду забыть об этом знаменательном событии. В открытке он написал: «Венеция восхитительна! Успел осмотреть железнодорожный вокзал и фондовую биржу — весьма эстетическое зрелище. Сегодня планирую познакомиться с устройством городской канализации, а вечером пойду в кинотеатр «Скала» на старушку Брижит Бардо. Известна ли вам мелодия «О Соле Мио»? Оч. романтична, как и все остальное здесь. Дж. Б.».