В душе она была совершенно согласна с любовником, однако дело касалось не постороннего человека, а родного племянника, за которого Марина чувствовала ответственность. Конечно, молодой видный парень с такими возможностями не потеряется в жизни и женщин у него будет столько, сколько он захочет сам, но Ветка оказалась его первым сильным и страстным увлечением, и боль от ее потери могла толкнуть Николая на что угодно.
– Лишь бы глупостей не наделал... – вздохнула Марина.
– Не бери на себя чужое! – отрезал Женька. – Что за манера?
– Жень, пока он рядом со мной, я за него отвечаю, ты понимаешь?
– Перед кем? Перед разжалованным ментом?
– Я сказала – хватит! – резко бросила Коваль, останавливаясь и глядя Хохлу в глаза.
– Молчу. Но Кольку не трогай!
Николай пробыл у них до вечера, непринужденно болтал с Мышкой, играл с Егором в мячик. Но Марина, внимательно наблюдавшая за племянником, видела, что он с трудом удерживает в себе разрывающую душу боль. Все-таки Ветку он любил, как ни крути, и известие о ее замужестве выбило его из колеи. Коваль хотела поговорить с ним, но, едва только открыла рот, как Хохол, сидевший рядом с ее креслом на полу, сжал пальцы здоровой руки, которые перед этим поглаживал, и ей пришлось расстаться со своей идеей. Она понимала, что, возможно, Женька прав, не давая ей завести вновь разговор о ведьме, – зачем? В конце концов, Николай взрослый, самостоятельный парень, воспитывать его уже как-то неловко. Марина зевнула, и Хохол вскинулся, предложив ей идти спать, но она отказалась.
Николай тоже засобирался, решил ехать в «Рощу», и Марина отправила с ним двух комбаровских парней, велев им там и остаться:
– Головой отвечаете.
– Мне охрана не нужна, – попробовал возразить племянник, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд тетки, замолчал.
Они уехали, а Марина, позвав из детской Егорку, допоздна возилась с ним, читала книжку, потом кормила мальчика ужином. С ними вместе сидела и Маша, сперва весело катала с Егором машинки, потом держала его на руках, пока Марина читала. Купать мальчика пришлось все-таки Хохлу, так как у Коваль разболелось раненое плечо и пришлось выпить таблетку и лечь. В спальне было прохладно и темно, Марина закрыла глаза и откинулась на подушку, погружаясь в дрему. Телефонный звонок ударил по нервам, заставив резко сесть. От поспешного движения утихшая было боль вернулась снова, Коваль поморщилась и взяла трубку:
– Да, слушаю.
– Предлагаю тебе обмен, – раздался в трубке каркающий говорок Ашота. – Ты отдаешь мне своего пленника, а я сдам тебе того, кто разгромил твое казино.
– Мне неинтересно, – сообщила Коваль, смекнув, что неспроста молодой абрек хочет получить Кота, значит, тот знает что-то, чего опасается Ашот.
– Почему? – удивился он.
– А вот неинтересно, и все. Менты пусть ищут. – Она притворно зевнула. – Это не мое дело – разбираться с твоими шестерками, Ашот.
– Ты пожалеешь об этом, Наковальня! – зловеще прошипел горец. – В следующий раз не плечо – башку прострелим!
– Помечтай! – насмешливо отозвалась Марина. – И себя побереги, а то вдруг...
– Пошла ты...!
– И тебя туда же, родной! – Коваль бросила трубку и встала с постели, направляясь вниз. Желание спать как-то резко улетучилось. Не то чтобы ее испугали угрозы Ашота – не в первый раз в своей жизни ей приходилось слышать подобное, – но сон прошел, а лежать одной в огромной спальне стало немного не по себе.
Хохол сидел в каминной. Перед ним на столике красовалась большая керамическая кружка с заваренным чифиром, в пепельнице дымилась сигарета. По телевизору шел какой-то американский боевик, но интереса у Хохла действие, видимо, не вызывало, потому что взгляд его был направлен в окно, сквозь неплотную штору которого пробивался луч уличного прожектора. При появлении Марины Женька удивленно вздернул брови:
– Ты чего, котенок? Я думал, спишь уже...
– Тут уснешь! – она села в кресло, взяла сигарету и зажигалку. – Мне сейчас Ашот звонил.
– Зачем? – моментально насторожился Женька.
– Просит Кота ему отдать в обмен на информацию о налете на казино. Улавливаешь?
Хохол задумчиво пощипывал подбородок, глядя поверх Марининой головы, щурил серые глаза. Коваль ждала реакции, курила, то и дело разглядывая тлеющий кончик сигареты, словно проверяла, горит еще или нет. Наконец Женька изрек:
– У нас в доме не одна крыса.
– Да ну? – усмехнулась Марина.
– И не «да ну», а точно. Иначе – зачем Ашоту звонить тебе, прогибаться да еще сдавать исполнителя?
– Объясню: ему нужен Кот, потому что он знает еще что-то о планах Ашота в отношении меня. И Ашот боится, что я заставлю Кота говорить. А ведь заставлю. Мне неинтересно, кто конкретно участвовал в налете на «Госпожу удачу», это пусть у ментов голова болит, я и без них знаю имя заказчика, исполнитель мне не нужен. Но вот узнать, что именно замутил Ашот – это уже совсем другое, Женя! А позвони-ка Вилли, пусть подъедет прямо сейчас! – вдруг заявила она, глядя на Хохла, от изумления открывшего рот:
– Спятила?! Дома, на ночь глядя?!
– А кто сказал – дома? В «Рощу» поедем.
– Не хватало еще!
– Выбора нет, так ведь? Звони.
– Давай без Вилли, – попросил Хохол, поморщившись. – Я сам из Кота все выбью.
– Если бы я хотела, чтобы ты сам все из Кота выбил, я бы так и сказала. Но я этого не хочу. Не хочу, чтобы руками, которые касаются меня, ты делал грязную работу, ясно? – Коваль прищурилась и внимательно посмотрела в хмурое лицо любовника. – На мне и так достаточно крови.
Хохол вздохнул и достал мобильник.
– Вот и молодец. Звони, а я пока переоденусь. И спальню Мышки запри на ключ, не дай бог проснется и попросится с нами.
Марина ушла наверх, в гардеробную, а Женька, ругаясь про себя последними словами, нашел-таки номер Вилли и велел тому приезжать немедленно. То, что лечь спать сегодня вряд ли удастся, Хохол уже понял: без крови не обойдется, а значит, ему придется стирать все следы пребывания Кота в гараже и везти его труп на кладбище. В том, что это будет именно труп, он тоже не сомневался – Наковальня не оставляла свидетелей...
* * *
Вилли прибыл через час, уже совсем стемнело, когда его обшарпанная «Нива» поморгала фарами у ворот Марининого коттеджа. Коваль с Хохлом были на улице, сидели в беседке и курили.
– Явился, живодер, – сплюнул Женька, увидев въезжающую во двор машину. – Как стервятник на падаль, ей-богу!
– Прекрати.
Коваль, поддерживая уложенную в перевязи руку, поднялась с лавки и двинулась навстречу выбирающемуся из «Нивы» Вилли. Тот, заметив хозяйку, заулыбался:
– Марина Викторовна! И даже после ранения ничего-то с вашей красотой не делается!
– Ох, любишь ты врать, Вилли! – усмехнулась она. – Это я просто на фоне твоих морговских клиенток хорошо смотрюсь. Потому что живая еще.
Вилли заржал, а Хохол выматерился и заблажил:
– Ты что несешь-то, подумала?!
– Успокойся, шуток не понимаешь? – Марина оглянулась и покрутила пальцем у виска.
– Не шути этим!
– Ой, отстань! – сморщилась она. – Что ты нервный такой стал?
– Да с тобой скоро точно башню свинтит!
– А где клиент-то, Марина Викторовна? – вклинился Вилли, доставая из бардачка тщательно упакованный в чехол десантный нож.
– В гараже, в смотровой яме висит, – Хохол опередил Марину и сам первым пошел в сторону гаража.
– А что здесь-то, а не в «кабинете»? – «кабинетом» Маринины бойцы называли коттедж в «Роще», в котором обычно проводились такие мероприятия.
– Некогда было перевозкой заниматься. Да и рискованно, – объяснила Коваль, останавливаясь у открытых гаражных ворот.
Хохол за шиворот вытаскивал из ямы Кота, серого от ужаса. Он упирался, но справиться со здоровым Женькой ему и в добром-то здравии вряд ли удалось бы, а уж после трехдневного висения на вывернутых руках без еды и воды – и вовсе.
– Вилли, ворота прикрой. – Женька бросил Кота под ноги Марине, отряхнул джинсы. – Ну что, урод? Сам расколешься? – Это относилось уже к лежащему ничком охраннику.
Тот поднял разбитое лицо и пробормотал:
– Сука ты, Хохол! За бабу готов дружбу продать...
– Что продать? – удивился Женька, глядя на распластанного по полу Кота. – Это у меня с тобой, что ли, дружба была? Вот с Юркой, покойником, да, кентовались! А с тобой... да лучше всю жизнь баланду на киче жрать, чем с таким другом в ресторанах обедать! Падла... Расскажи лучше, за сколько Ашоту продался.
– Дорого... – Страх словно придал пленнику сил, а может, он понял, что все равно не выживет, а потому решил высказать все напоследок.
– Ну, хоть не продешевил, и то ладно, – согласно кивнул Женька. – Хоть знать будешь, за какие бабки тебя на ремни порезали. Только сначала все равно расскажешь, что вы там с Ашотом замутили.
– Не выйдет, – покачал головой Кот, садясь на цементном полу гаража и глядя на Марину с ненавистью. – Ни хрена у вас не выйдет...
