Господин Пономарев медленно ехал вдоль каменных усадеб, пытаясь отыскать ту, которую приобрела Анна Наумовна. Слава богу, с улицами и номерами домов здесь было все в порядке. Лесная и Оранжерейная – вот и все названия. У Артема на бумажке значилась Оранжерейная, девять. Заблудиться было негде, и через пять минут он увидел на железных воротах жирно выведенную зеленой краской девятку.
Адвокат сидел в машине и курил. «Ну и что дальше?» – спрашивал он себя. Ничего путного в голову не приходило. Сидеть бы ему и сидеть, не выйди за ворота сторож, молодой парень в черной телогрейке и сапогах.
– Вы к кому? – спросил он, наклоняясь к опущенному окну.
– Мне в агентстве дали этот адрес, – соврал Артем. – Приехал дом посмотреть.
– А-а! – понимающе кивнул парень. – Жалко. Зря ехали… Дом уже продан. Совсем немного опоздали.
– Правда? Вот невезуха! – притворно сокрушался адвокат. – Как же так? Теперь меня жена съест!
– Вредная? – посочувствовал парень.
– Не то слово! Загрызет!
Сторож, не зная, как помочь в такой ситуации, почесал бритый затылок.
– Да, беда… Надо было раньше. Но вы не расстраивайтесь, здесь еще один дом продается: Оранжерейная, четырнадцать. Можно его посмотреть, у меня ключи есть.
– Не-е-т… Жене этот понравился. Нам в «Самсоне» фотографию показывали.
– Тогда плохо дело, – вздохнул парень. – Бабу нипочем не перепрешь.
– Куришь? – Артем протянул парню пачку дорогих сигарет. – Угощайся.
Тот осторожно вытащил одну, поблагодарил. Закурили. Сизый дымок разгонял комаров, круживших в чистом деревенском воздухе.
– А почему улица называется Оранжерейная? – спросил Артем.
– Дык… говорят, тут раньше оранжереи были. Давно, еще при царях. Апельсины, лимоны выращивали… Потом все заглохло, одно название осталось.
– Интересно… А кто дом купил? Может, я с ним поговорю? Авось, уступит.
– Не-а, – покрутил головой сторож. – Его женщина купила. А их не уговоришь!
Он с таким непоколебимым убеждением произнес последнюю фразу, что Артем понял – у парня сложные отношения с дамами.
– Ты сам-то женат? – спросил он.
– Бог миловал, – заявил парень с таким видом, словно ему удалось избежать неминуемой гибели.
– Тогда тебе меня не понять…
– Отчего ж это? – возмутился сторож. – Я мужиков очень даже понимаю!
– Слушай, покажи мне дом… хотя бы снаружи! Может, я похожий найду?
Парень оказался перед дилеммой. С одной стороны, ему хотелось выручить мужика. С другой – новая хозяйка строго-настрого запретила пускать кого бы то ни было в дом. Он долго чесал затылок, пока, наконец, мужская солидарность не взяла верх.
– Ладно, – пробурчал он, недовольно хмурясь. – Пошли…
Дом, приобретенный супругой Салахова, оказался небольшим, одноэтажным и очень компактным, выстроенным в стиле прибалтийских коттеджей – стройный, с высокой крышей, весь какой-то легкий, изящный.
– Красивый, – одобрил господин Пономарев.
– Ага… – согласился парень, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
– Тебе новая хозяйка понравилась?
– Хрен редьки не слаще, – непонятно к чему ответил сторож. – Одна малина! Приехала, погуляла и уехала. Чего ей тут делать? Блажь одна… Чудная дамочка!
– Чудная? Почему?
– Овец искала…
– Овец?! – Артем решил, что ослышался. – Каких овец?
Он машинально протянул парню сигареты. Они снова закурили.
– Обыкновенных, – важно объяснил сторож, с наслаждением затягиваясь. – Овцы тут у вас есть? – спрашивала. Никто овец не держит?
– Ты не ошибаешься?
– Не-а… Я сам удивился. Кому нынче овцы нужны? Хотя… бабка Лепилиха имеет парочку.
– Лепилиха?
– Фамилия у нее Лепилина, а кличут Лепилихой. В деревне у всех прозвища. Вот я и сказал хозяйке, что у бабки есть овцы. Она обрадовалась. Мне, говорит, очень овцы нужны!
– Странно.
– Еще как странно! – с удовольствием подтвердил парень. – Сама в шляпе, в туфлях на шпильках… Овцы ей нужны! Смешно, ей-богу. Я же говорю – бабы! Их не поймешь.
Любочка выпорхнула из парикмахерской и быстрым шагом направилась в офис. По дороге она рассматривала свое отражение в стеклах витрин. – Загляденье!
Любовь Тимофеевна с некоторых пор стала предпочитать витрины зеркалу, – все недостатки скрыты плохими отражающими свойствами стекла, а достоинства на виду. Не то, что зеркало – все огрехи тут же выставит в самом безжалостном свете. Хоть вовсе не гляди.
Она посмотрела на маленькие часики и заторопилась. Скоро приедет Юрий Арсеньевич – нехорошо, если она опоздает.
Любочка успела подготовить приемную и кабинет к работе, бросила дежурный взгляд в ненавистное зеркало и застыла в ожидании. Она уже слышала шаги обожаемого господина Салахова, который поднимался по лестнице. У Любочки был превосходный слух, а постоянные тренировки сделали его еще лучше. Нет, она не подслушивала, как можно! Она прислушивалась , чтобы быть в курсе всех дел и не попасть впросак. Наверное, это профессиональное свойство всех секретарш.
– Здравствуйте, Юрий Арсеньевич, – пропела Любочка, томно опуская глазки и вспыхивая ярким румянцем.
Господин Салахов кивнул головой и скрылся в кабинете.
Она знала, что у шефа сегодня насыщенный день, когда на счету каждая минута. Но все равно не смогла сдержать своего разочарования. Что за наказание! Она потратила несколько часов на макияж, маникюр и прическу, а он даже не заметил! Почему он так равнодушен?
Этим утром Юрий Арсеньевич показался ей особенно красивым. Светлый костюм отлично сидел на его несколько тяжеловатой, но привлекательной фигуре. Только вот почему-то после того вечера в «Европе» Салахов не обращал на Любочку внимания.
Люба пребывала в глубочайшем недоумении. Чего она только не передумала, каких только предположений не строила. Начиная с того, что у господина Салахова уже есть любовница, и кончая тем, что у него сексуальные проблемы.
«Надо же, до чего может довести мужчину старая жена! – думала Любовь Тимофеевна. – Так и до импотенции недалеко. И все из-за нее, этой стервятницы. Угораздило же Юрия Арсеньевича попасться ей в зубы! Интересно, чем она взяла? Как она удерживает его возле себя? Какими такими ухищрениями? Не мешало бы узнать».
Пока Любочка пыхтела от обиды и оплакивала очередную неудачную попытку обратить на себя внимание шефа, тот сидел у себя в кабинете, не менее возбужденный, и нервно набирал номер телефона Пономарева.
– Это Салахов, – с напором представился Юрий, раздраженный, что телефон был слишком долго занят. – Есть новости?
– Боюсь, что есть! – усмехнулся Артем. – Вряд ли они вам понравятся.
– Говорите.
– Ваша супруга, при содействии агентства «Самсон», приобрела дом в поселке Андреевское.
– Андреевское? – обескураженно повторил Юрий. – А… вы ничего не перепутали?
– Сам ездил, убедился. Улица Оранжерейная, девять.
Салахов молчал, обдумывая сказанное.
– Что за дом? – наконец спросил он.
– Обыкновенный… Каменный, одноэтажный. Со сторожем. Поселок глухой, больше похожий на деревню. Целая улицу застроена дорогими коттеджами, в которых хозяева появляются наездами. Сторож ответил на мои вопросы.
– И что он вам рассказал, этот сторож?
– Что дом купила женщина, в шляпе и на каблуках. И что она очень интересовалась овцами.
– Простите?
– Да, господин Салахов, Анна Наумовна интересовалась овцами. Будто бы они ей зачем-то очень нужны.
На том конце провода повисла тишина.
– Господи… – выдавил Салахов. – Вы что-нибудь предполагаете по этому поводу?
– По поводу овец?
– Черт, как глупо… Глупо, глупо! Я знаю, и все равно ничего не могу с собой поделать. Моя жена… не обычная женщина, она… ей такое иногда приходит в голову, что просто диву даешься. Дом в каком-то Андреевском, овцы! Что вы об этом думаете?
– Может быть, она решила заняться разведением овец? – пошутил Артем. – Вы не замечали у нее тяги к животноводству?
– Бросьте! Вы же ее видели! Нет, здесь другое… Только мы с вами не знаем, что.
– Признаюсь, Юрий Арсеньевич, я ничего не могу добавить к сказанному. Факты я установил, а выводы не сделал. Не получилось. Кстати, вы можете сами поехать туда и на все посмотреть своими глазами. Поселок Андреевское, улица Оранжерейная, дом девять. Запомнили?
– Да. Спасибо, господин Пономарев, – вздохнул Салахов. – Я прошу вас продолжать.
– Попробую. Только я не могу обещать, что буду следить за каждым шагом Анны Наумовны. У меня много других дел.
Юрий Арсеньевич положил трубку и нахмурился. Значит, Анна все-таки приобрела дом. Втайне от него! Зачем? А овцы?! Это еще что?
Он встал и зашагал по кабинету, покусывая губу. Детская привычка. Она помогала при решении трудных задач.
– У нас, Салаховых, особая судьба! – говаривал, бывало, Платон Иванович. – А кому много дано, с того много и спросится!
