Бирюкова наконец опустила взгляд на подол платья. Ткань была выстрижена неровным зигзагом, но в движении смотрелась так, словно это был авторский замысел.
– Ой! Прости!
Анжела кинулась извиняться перед Олесей. Вокруг смотрели осуждающе, да она и сама прекрасно понимала, что выставила себя в некрасивом свете.
Жертва ее тяжелой руки отняла от щеки ладонь и принужденно улыбнулась:
– Да ладно! Все на нервяке. Что я, не понимаю, что ли.
– Девочки! Купальники! – прервала их распорядительница. – Живо!
Все бросились переодеваться. Гример торопливо запудривала Олесе покрасневшую щеку.
«Десять, – колотилось в голове Анжелы, уже забывшей пережитый стресс. – Нас осталось всего десять. После этого конкурса будет пятеро. Олеська вылетит на купальниках, у нее ноги короткие. Кто пройдет?»
Она торопливо подсчитывала свои шансы на победу, и по всему получалось, что невидимая пока корона уже готова материализоваться над ее головой. Ответы на интервью Анжела вызубрила и оттарабанила перед камерой бессчетное количество раз. Фигура у нее прекрасная, всем на зависть. Макияжем ее не испортили, в отличие от нескольких других девчонок, чья нежная красота пропала под толстым слоем грима.
«Получится! Все получится!»
– Девки! Крем!
По рукам пошел тюбик с белой мазью. Бывалые участницы утверждали, что волшебное средство за пять минут подтягивает ягодицы и маскирует целлюлит. Являться перед зрителями с дряблой задницей никому не хотелось, и девушки старательно втирали крем в кожу.
Анжела отвлеклась на секунду, а когда обернулась, Олеся протягивала ей тюбик. До выхода оставалось совсем немного времени. Бирюкова выдавила белую массу в ладонь, торопливо размазала по телу. Жжется? Или кажется?
Девушки уже надевали туфли, поправляли ленты с номерами и выстраивались в цепочку возле выхода на сцену.
– Готовимся, готовимся! – разнеслось по гримерке.
Кожа у Анжелы горела все сильнее.
Бирюкова наклонилась за босоножками, и вокруг раздались смешки. Она подозрительно вскинула голову. Что такое?
– Идем, идем, идем!
Под аплодисменты десять девушек вышли из-за кулис. «Бедрами покачивать плавно… Подбородок не задирать…»
Модельной своей походкой Анжела продефилировала навстречу жюри и призывно улыбнулась всем сразу. Развернулась – и услышала, как повисла в зале озадаченная тишина.
А затем раздался явственный смех. Кто-то гыгыкнул в голос, не стесняясь. Ничего не понимающая Анжела дошла до своего места, встала на ступеньку. Что происходит? У нее порвался купальник?
Ей предстоял второй проход, но едва Анжела ступила на подиум, раздались хохотки. Теперь уже не оставалось сомнений: смеются над ней. Двое из членов жюри синхронно подняли брови, когда Анжела повернулась боком и изящно уперла ладонь в бедро. Третий с трудом сдержал ухмылку.
Анжела, стиснув зубы, отмерила свои двадцать шагов до ступеньки и застыла. Казалось, будто ее собственная кожа внезапно стала ей мала.
Она ощущала себя точно в затянувшемся кошмаре. Только успела вынырнуть из него, перевести дыхание, как снова затянуло вниз, еще глубже, в раззявленную хохочущую пасть.
Все рушилось, все. Когда дошла очередь до интервью, Анжела отвечала скомкано, запинаясь и сбиваясь с мысли. Ей хотелось лишь одного: сбежать отсюда, прочь от колющих взглядов, от режущих, как бритвы, ухмылок, прочь от себя самой, выставленной на посмешище.
Когда объявили победительницу, Анжела даже не расслышала фамилию. Только по удаляющимся светлым кудрям поняла, что корону завоевала Лепницкая.
За кулисами она кинулась к ближайшему зеркалу. И, повернувшись боком, с ужасом увидела свои ярко-красные, как у павиана, ягодицы.
– Кто тебя отшлепал, Бирюкова? – хихикнула одна из девиц, проходя мимо.
– Да тут не отшлепали, тут выпороли! – засмеялась другая.
Анжела уставилась на них невидящим взглядом. Почему у нее багровая задница? Как это случилось?
Она поймала быстрый взгляд Олеси, и вдруг вспомнила: тюбик! Тюбик с кремом!
Бирюкова кинулась к столику. Фен, расчески, заколки, лак для волос… Она расшвыряла их в стороны, игнорируя возмущенные крики. И наконец наткнулась на тюбик. «Крем антицеллюлитный» – было написано на нем. И маленькими буквами добавлено: «Разогревающий».
Лишь теперь Анжела осознала, что проделала Олеся. Эта подлая маленькая тварь подсунула ей не тот крем. Все остальные намазались подтягивающим, и только доверчивая Анжела своими собственными ладонями втерла в задницу средство, превратившее ее в макаку. Разогревающий!
– Ах ты сволочь! – охрипшим от бешенства голосом сказала Бирюкова и пошла на Олесю. – Сука! А ну иди сюда, дрянь!..
3
Анжела Вороная успела переодеться в спортивные штаны с футболкой и смыть макияж. Вместе с косметикой с ее лица смылись и лишние десять лет. Однако молодой она не выглядела. Взгляд остался тяжелым и испытующим, словно Бабкин с Илюшиным явились просить о работе, а она прикидывает, стоит ли давать им шанс.
Насколько успел заметить Сергей, это был фирменный взгляд Анжелы. Взгляд человека, воспринимающего окружающих только как просителей.
– Это все крайне огорчительно, – сказала Анжела, барабаня пальцами по подлокотнику. Голос у нее оказался резкий, пронзительный.
Сергей не был уверен, относились ли ее слова к гибели Джоника или к тому, что супругам Вороным пришлось нарушить свои планы из-за этого досадного недоразумения.
– Не представляю, кто мог его убить. Во всяком случае, это сделали не мы.
– Не мы? – переспросил Илюшин.
– Не я и не мой муж. Мы все время были вместе.
Анжела успела раз пять повторить про себя эту фразу, когда шла к комнате сыщиков, и сейчас могла бы быть довольна собой. Сказано именно так, как надо: не слишком быстро, не слишком медленно. Естественно сказано. Теперь главное, чтобы Никита не сбился и подтвердил ее слова.
– Что вы делали после ужина? Расскажите, пожалуйста, – попросил Макар.
Он слушал вполуха, зная, что Бабкин все запишет. Речь Анжела контролировала неплохо. А вот с мимикой дела обстояли хуже. Только тренированный человек или прирожденный актер может отслеживать движения собственных лицевых мышц. Анжела Вороная не относилась ни к первым, ни ко вторым.
Через пять минут после начала ее рассказа Илюшин уверился в двух вещах. Во-первых, женщина нервничала. Во-вторых, она чего-то сильно боялась.
– …заглянули в библиотеку… Потом в бильярдную.
– Вы кого-нибудь там встретили? – перебил Макар.
– Андрюшу. Это менеджер Джоника.
– Он был один?
– Да, гонял шары в полном одиночестве. Никита сыграл с ним партию.
Сказано было так, словно певец Вороной облагодетельствовал бедного парня. Макар немедленно зацепился за эту интонацию.
– Вас удивило, что муж вступил в игру?
Анжела слегка пожала плечами.
– Я не поняла, зачем он стал общаться с человеком не нашего уровня.
И снова эта нота жалостливого презрения, замешанного на недоумении. Женщина раздраженно дернула уголком рта, и Сергей подумал, что она, как пить дать, отчитала мужа после этой злосчастной игры. Сделала выговор за неподходящего партнера.
Эти тетки начинали всерьез его злить. И балерина Медведкина, и жена Вороного, остренькая и злая, как изголодавшаяся комариха. Самодовольством от них разило почище, чем перегаром от утреннего алкаша. Грегорович тоже относился к себе с большим пиететом, но у него это смягчалось самоиронией. Человеку, который готов над собой посмеяться, Бабкин готов был простить даже расшитый бисером камзол.
«Человек не нашего уровня»! Вот что поразительно: певец Никита Вороной и его жена всерьез считают, что у них есть некий уровень, дающий право смотреть на кое-кого из окружающих сверху вниз. Прямо принц Чарльз и героцогиня Корнуольская!
Пока Бабкин тщетно боролся со злостью, Макар забрасывал Анжелу вопросами. Та отвечала быстро и четко, и картина, с ее слов, вырисовывалась однозначная: они с мужем никого и ничего подозрительного не видели, быстро ушли из бильярдной, до половины седьмого оставались у себя в комнате, обсуждали дела.
– А фейерверки?
Ах да. Она совсем забыла. Салюты выбирали все вместе, через десять минут после ужина. Кто там был? Грегорович и его камердинер – это без сомнения. Нет, ни Кармелиты, ни Андрюши. На несколько минут прибежала Олеся Гагарина, и Медведкина что-то крикнула через приоткрытое окно – кажется, потребовала, чтобы непременно использовали «мерцающие звезды». Бантышев не появлялся.
– А Катунцева с вами была?
– Катунцева? – удивилась Анжела. – Кто это?
– Девушка, которая приехала с Виктором.
Несколько секунд Анжела, казалось, вспоминала. Затем громко щелкнула пальцами:
– Да, какая-то нелепая девица! Понятия не имею, была ли она там. Я плохо замечаю второстепенных личностей.
Вот оно что, подумал Сергей. Второстепенные личности. Как аккуратно Анжела Вороная избежала слова «второсортные», в то же время исчерпывающе дав понять, что она думает о бедной Асе Катунцевой.
