Дождавшись, когда Макбрайд отойдет от Томаса всего на один шаг, он набросился на него, словно мастиф. Его хищное лицо раскраснелось, влажные глаза, ставшие жесткими, горели.
— Я приехал в Англию как турист, — сказал Найт. — Любуюсь достопримечательностями…
— Вы лжете, — оборвал его Дагенхарт, голос которого прозвучал как рычание. — Сначала в Чикаго, теперь здесь. Что вы замыслили и почему несли чушь о каких-то «Плодотворных усилиях любви»? — Тут он понизил голос.
— Просто решил немного пошутить. Петерсон так действовал мне на нервы…
— Вы наглый лжец и дилетант! — воскликнул Дагенхарт. — Не суйте свой нос в то, в чем ничего не смыслите, Найт. Возвращайтесь в свою школу. — Последнее слово он произнес таким тоном, каким говорят «сточная канава» или «тюрьма».
— Я останусь здесь до тех пор, пока у меня самого не возникнет желания уйти.
— Томас, не забывайте, аспирант из вас не получился, — продолжал Дагенхарт, приблизившись к нему вплотную.
Несмотря на возраст, он выглядел солидно, внушительно.
— Вы можете сколько угодно притворяться, будто ваш уход явился своеобразным протестом, однако на самом деле наука просто оказалась вам не по зубам. Теперь вы пытаетесь любой ценой доказать, что в чем-то лучше нас и той профессии, которая вас отвергла. Ничего не получится. Вы для этого не годитесь.
С этими словами он развернулся, крутанув висящей на плече сумкой с ноутбуком, и быстро удалился, толкнув по пути пожилую женщину, которая пролила чай и проводила Дагенхарта обиженным взглядом. Вспыхнув от внезапного прилива ярости, смешанной со стыдом, Томас быстро осмотрелся вокруг, определяя, видел ли кто-нибудь случившееся. Поморщившись от боли, он стащил с шеи перевязь и поискал взглядом мусорную корзину.
В противоположном углу, по-прежнему в центре внимания, стоял Петерсон. Встретившись взглядом с Томасом, он тотчас же отвернулся к окружившим его студентам. От туалета медленно двигалась к Найту Джулия, куда более задумчивая и не столь веселая, как обычно. Томас не мог сказать, что Макбрайд успела увидеть, однако она убыстрила шаг, поймала на себе его взгляд и растянула лицо в улыбке.
— Развлекаетесь? — спросила Джулия, довольная собой.
— Не очень.
— Это на научной-то конференции? — с деланым удивлением спросила она. — Позвольте познакомить вас с еще одним моим аспирантом.
Обернувшись, она кивнула, и к ним быстрыми стеснительными шагами приблизилась похожая на испуганную мышку девушка с широко раскрытыми карими глазами, в которых застыло изумление.
— Это Анджела Соренсон, — представила ее Джулия. — Одна из самых умных и талантливых молодых ученых.
— Здравствуйте, — сказала та, смущенно отмахиваясь от похвалы. — Вы действительно считаете, что «Плодотворные усилия любви» будут обнаружены?
— Рукопись находится в родовом гнезде, — сострил Томас, чувствуя, что лицо у него все еще красное.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от двери, в которую вышел бушующий Дагенхарт.
— Завалилась за диван. Можно предположить, что хотя бы раз в столетие там будут наводить порядок, как вы думаете?
Анджела молчала, не зная, что сказать.
— Мистер Найт над вами издевается, что очень некрасиво с его стороны, — сказала Джулия.
Улыбнувшись, аспирантка кивнула, показывая, что поняла шутку, и заметила:
— Все же это было бы просто замечательно, правда? Я имею в виду обнаружение утерянной пьесы Шекспира.
— Кто-то определенно думает именно так, — сказал Томас, задумчиво глядя на перевязь, зажатую в левой руке.
Увидев, что девушка снова непонимающе уставилась на него, Джулия весело хмыкнула и небрежно махнула рукой.
— Вы сторонник какой школы? — спросила Анджела, заполняя паузу.
— Ивенстоунской средней, — с вызовом изобразил непонимание Томас.
— Ой, — растерянно пробормотала аспирантка. — Я такую не знаю.
Шумно выдохнув, Найт решил смилостивиться над ней и признался:
— Вообще-то я так и не окончил аспирантуру, сделал тактический ход и решил временно отдохнуть. Сейчас я преподаю в средней школе.
— Понятно, — с облегчением произнесла девушка. — Наверное, это должно приносить большое удовлетворение.
— Должно? — удивился Томас. — Впрочем, пожалуй, так оно и есть. Извините. Да, должно. Это облагораживает несостоявшегося ученого.
— Ой не надо, Томас, — вмешалась Джулия. — Полно несостоявшихся ученых, которые при этом являются очень успешными, если вы понимаете, что я имею в виду. Все зависит от того, что понимать под результатом. Я уверена, никто не считает, что вы не способны этого добиться.
— Рэндолл Дагенхарт полагает именно так, — возразил Томас. — Он мне только что это сам сказал.
— Дагенхарт — ворчливый старик, понимающий, что его время прошло.
— Возможно, но в отношении меня он, скорее всего, был прав. Я бросил аспирантуру, когда понял, что у меня ничего не получится.
— Я ни за что в это не поверю… — начала было Джулия.
— Только потому, что вы совсем ничего обо мне не знаете, — выпалил Томас, давая волю переполнившему его раздражению. — Вы ни разу не видели мои опусы, не были на уроках и, черт побери, понятия не имеете, о чем должна была быть моя диссертация, потому что я и сам этого так и не уяснил. Вы меня совсем не знаете, Джулия.
Анджела покраснела и отвернулась.
— Что ж, ладно, — бросила Макбрайд, резко меняя курс и улыбаясь своей кошачьей улыбкой. — Это мы точно сможем поправить.
— Кажется, мне пора идти, — заметил Томас.
Тут Джулия повернулась и посмотрела ему прямо в лицо с бесстыдной откровенностью, словно решая, что сказать или сделать дальше. Об Анджеле все начисто забыли. Настал черед Найта отвести взгляд.
— Хорошо, — сказала наконец Джулия. — У вас есть с собой телефон?
Томас вздрогнул и промямлил:
— Я просто… Мне пора идти. Спасибо за то, что провели меня. Я имею в виду лекцию.
— Всегда пожалуйста, — отозвалась Джулия и усмехнулась, чуть изогнув уголок губ. — Увидимся.
Найт направился к выходу и был уже у самой двери, когда его окликнули:
— Томас?
Он обернулся. В нескольких шагах позади застыл мужчина, бледный, серьезный, всего на несколько лет моложе Найта. Прошло какое-то мгновение, прежде чем Томас его узнал.
— Тейлор?! — воскликнул он. — Не может быть!
— Давненько мы с тобой не виделись, — сказал тот.
— Лет десять?
— Что-то около того.
— Что ты здесь делаешь?
— Помимо того, что наблюдаю за тем, как ты забрасываешь конференцию гранатами?
— Господи, ты там был? — смущенно произнес Томас. — Извини, я просто…
— Решил поставить на место этого самодовольного ублюдка, — закончил за него Тейлор. — Правильно сделал.
Томас учился вместе с Тейлором Брэдли в аспирантуре Бостонского университета. Они даже один-два семестра делили тесный кабинет в здании на Бей-Стейт-роуд и сблизились друг с другом, жалуясь на сочинения студентов-первокурсников. Затем оба посещали семинар, посвященный драматургии эпохи Возрождения, но не виделись уже много лет.
— Ты по-прежнему в университете? — спросил Найт.
— Боже, нет. Я работаю.
— Чем занимаешься?
На лице Брэдли отобразилось недоумение.
— Я окончил аспирантуру. — Похоже, это признание смутило его или, что вероятнее, он испугался, что оно обидит Томаса. — Защитил диссертацию и стал подыскивать себе место. Пару раз пришлось выстрелить вхолостую, но в конце концов я устроился на работу.
— Тебя взяли в штат?
— Ага, — подтвердил Брэдли, не скрывая гордости. — Кажется, меня приняли за дальнего родственника Э. С.[15] Колледж небольшой, нагрузки много, но все равно…
— Фантастика! — воскликнул Томас, пожимая ему руку.
— Послушай, ты здесь надолго? — спросил Брэдли, словно его только что осенила эта мысль. — Мне нужно вернуться на заседание, но, может быть, мы как-нибудь посидим, выпьем?
— Разумеется, — согласился Томас. — Это будет просто замечательно. Сегодня вечером?
— Я собираюсь сходить на дневное представление «Короля Лира» в театре «Кортьярд», но можно будет встретиться после.
— Отлично. Где?
— В «Грязной утке», — сказал Брэдли. — Скажем, в шесть вечера. Ты как на это смотришь?
— Лишь бы успеть на последний автобус, чтобы вернуться в свою гостиницу.
— Где ты остановился?
— В Кенильуорте.
Брэдли вопросительно посмотрел на него, но Томас лишь покачал головой и улыбнулся: «И не спрашивай…»
— До встречи, — сказал он.
Найт ушел, размышляя обо всех тех людях, с которыми сегодня встретился, и в первую очередь о Рэндолле Дагенхарте, который был ему таким же наставником, каким он сам стал для Дэвида Эсколма, гадая, чем была вызвана гневная вспышка пожилого профессора. Проходя мимо урны в коридоре, Томас бросил в нее скомканную перевязь.
