– Надо так надо, – согласился Леня и стал собираться. Только как теперь быть с женой? Матери помощь не помешает, и лучше, если Алиса останется с ней до конца отпуска. Из-за ноги ценность ее как помощницы снизилась. А главное – Севастьянов, пропади он пропадом! При муже с чужой женой шашни водит, козел. Алиску одну только оставь. Нет уж, козлу капусту не доверю!
Не дожидаясь возвращения Алисы и не спрашивая ее мнения, Обносков отправился за железнодорожными билетами. Он купил два билета на сегодняшний поезд.
– Как нога? – участливо поинтересовался Леня. Когда он вернулся с билетами, жена уже была дома. Она сидела на диване и листала журналы по цветоводству.
– Врач сказал, что ничего серьезного. Нужно делать компрессы и не очень ее нагружать. Пока ходить больно, но это скоро пройдет.
– Вот и хорошо. Я тебе меда купил.
– Спасибо. У нас же есть двухлитровая банка. Почти целая.
– Ничего. Ты же мед любишь.
– Какой ты у меня заботливый, – восхитилась Алиса. Ей была приятна нежная забота мужа – сам он мед не ел, но сходил за ним ради нее. Она ласково посмотрела на мужа и увидела в нем того милого мальчика, с которым она познакомилась несколько лет назад и была некоторое время счастлива. Годы многое изменили в их отношениях, сильно изменился и Леня, но в нем еще осталось нечто привлекательное.
Леня как кот улегся к Алисе на колени. Она перебирала пальцами его волосы, любуясь ястребиным носом в веснушках.
– Мне на работу надо, поэтому я купил билеты на ночной поезд. Собирайся, сегодня мы уезжаем, – сказал он ближе к вечеру.
– Сегодня? Я до станции не дойду. Нет, Леня. Я лучше останусь.
– Ерунда. Дойдешь. Ну, или Никиту попросим, он отвезет.
– Леня! Никита и так нам помог. Нельзя на людей взваливать свои проблемы.
– От него не убудет. Не до Костромы же ему нас везти! Всего каких-то несколько километров до станции.
– Из-за нас ему придется полночи не спать. Даже не думай его просить.
– Я думал, что попросишь ты. А ты, я вижу, просто не хочешь ехать!
– Не хочу! – выпалила Алиса. Ей не понравилось, что Леня за нее уже все решил, не нравилось его потребительское отношение к людям. Обращаться за помощью нужно лишь в крайних случаях, тем более если знаешь, что эта помощь создаст неудобства тому, кто ее оказывает.
– Я так и знал. Ты хочешь остаться из-за этого козла Севастьянова! – завопил Леня. – Что ж, оставайся! Только он не такой ангел, каким пытается казаться. Уж я-то его знаю. Он всегда был маменькиным сынком, с ним никто не хотел дружить. Из футбольной команды Никитку исключили потому, что он однажды расшиб себе затылок о ворота. Матери сказал, что его нарочно толкнули. Юлия Львовна стала выяснять, кто обидел ее мальчика, а тогда у ворот полкоманды толклось в борьбе за мяч. Выяснить ничего ей не удалось, но отношения сына с ребятами она испортила. Шарья и так город, где все друг друга знают, а большинство мальчишек, с которыми Никита играл в футбол, учились в одной школе, поэтому там сразу узнали о скандальной истории на футбольном поле. Одноклассники и раньше ябеду Севастьянова не жаловали, а теперь и вовсе невзлюбили. Никите объявили бойкот, и вплоть до окончания школы он оставался изгоем. Он обозлился на одноклассников за то, что они его игнорировали, и на учителей, которые смотрели на все сквозь пальцы. В отместку Севастьянов устраивал всякие гадости и тем и другим. Вот таким Никита был в школе. А люди, как известно, не меняются. Так что делай выводы.
– Мне его жалко. Почему ты с ним не дружил? Нельзя же всегда следовать за толпой.
– Я пытался к нему подойти. Несколько раз заговаривал, но он отворачивался. Гордый он был. Гордый и упрямый.
– Его просто затравили. Вот он и ощетинивался, как ежик.
– Жалостливая ты у меня. Но эта жалость тебе боком выйдет. Будь с ним осторожна, от таких всего можно ждать. Люди не меняются.
* * *
Приехав домой, Обносков первым делом засел за компьютер. Он вставил флешку и торопливо защелкал мышкой. Появившийся на экране новый диск был полностью занят, и это обнадеживало. Леня открыл его и вместо финансовых документов увидел… фотографии. Мир ярких красок какой-то экзотической страны. Пальмы, лианы, пески – люди в кадры почти не попадали. Кое-где мелькали папуасы, наряженные в бусы и перья, сам Никита был только на двух снимках: на одном с пандой на плече, на другом среди стада антилоп.
– Подходящая компания, – прокомментировал Леня. Он очень огорчился, что ничего путного на флешке не оказалось и шантажировать Севастьянова нечем. Фотографии его только злили – смотреть на места отдыха врага было неприятно. Обносков листал фотографии одну за другой; его ничуть не привлекали красивейшие пейзажи, ни морские закаты, ни тропики с их причудливой растительностью и животным миром. Напротив, все это вызывало у Лени раздражение. И вдруг ему на глаза попался совершенно иной снимок, а точнее, скан. Леня аж затаил дыхание, читая текст. Но и тут ему не повезло. Это был отсканированный техпаспорт на автомобиль.
– Что за хрень! – выругался Леня. Он со злостью вытащил флешку и хотел швырнуть в помойку, но передумал и бросил в ящик стола.
Едва начавшийся день испорчен. Бесцельно и паршиво прошел его маленький отпуск.
Леонид пошел на кухню, что-нибудь перекусить. Еды в доме не оказалось – опять все против него. Обиженный на весь мир, Обносков лег спать.
Утреннюю неудачу скрасило радостное известие во второй половине дня. Анька – секретарша из «Артемиды», приятельница Алисы и первая сплетница – позвонила поделиться новостью. Леня ей сказал, что жена в отъезде, и хотел положить трубку, но прежде чем он успел это сделать, Анька сообщила:
– У нас ведущего технолога арестовали. Кто бы мог подумать?! С виду такой порядочный, а на самом деле – убийца.
– Вау! – воскликнул он. – Да, неприятно. Вот как бывает, – Леня поспешил изобразить разочарование.
Он испытал гамму сладостных чувств. «Инархову кранты! – торжествовал он, едва не отплясывая барыню. – Допрыгался, пижон!» – злорадствовал Леня, предвкушая мытарства своего врага.
Леня был счастлив не только от того, что Инархову пришлось худо. Его грела упоительная мысль, что он смог одолеть соперника. Расправился красиво, элегантно, можно сказать, виртуозно.
– Не отвертишься, гад, – пообещал он своему отражению, собираясь бриться.
Он решил устроить себе праздник, пойти куда-нибудь, отметить победу и поесть заодно.
Надев новые джинсы и белую облегающую футболку, которая, как ему казалось, подчеркивала его спортивный торс, и, вылив на себя полфлакона туалетной воды, он собрался на выход. В прихожей еще раз полюбовался на себя: волосы гладко зачесаны назад и уложены гелем, на загорелом лице неотразимая улыбка, стройная, подтянутая фигура (небольшой животик не в счет) – из зеркала смотрел сам бог Аполлон. Красавчик!
Когда раздалась трель звонка, сердце Лени и не думало екнуть. Он беспечно открыл дверь, глядя чистым взором на вошедших, и по-прежнему улыбался.
– Гражданин Обносков, Леонид Николаевич? – строго поинтересовался хрипловатый голос. – Вам придется проехать с нами.
– Алиби у вас нет и быть не может, вас видели недалеко от места преступления. Запираться бессмысленно, – порекомендовал усталый следователь с равнодушным лицом. Из-за Обноскова Виктору Сергеевичу Денюшкину пришлось приехать из Великого Новгорода. А он был человеком немолодым, и вояж, даже недалекий, выбивал его из колеи. Виктор Сергеевич простудился в дороге и чувствовал себя прескверно. Ему бы в гостиницу, отлежаться, а не выбивать показания из несознательного гражданина, дело которого по-любому – труба.
– Убийство – штука серьезная, и вам нужно постараться найти себе смягчающие обстоятельства. Так что рассказывайте от и до.
Леонид сник, еще спускаясь по лестнице собственного дома, когда сотрудники милиции эскортировали его до машины. Теперь, сидя на жестком стуле в неуютном кабинете следователя, он чувствовал себя паршивее некуда. «Как же так?! – паниковал он. – Неужели Инархову удалось выкрутиться, да так, чтобы подставить меня?!» Леня не понимал ничего, кроме того, что кранты теперь пришли ему самому.
– Отпечатки пальцев вы стерли весьма небрежно, и кое-где ваши пальчики остались, – сообщил следователь.
Перед глазами Обноскова предстала картина: он в квартире Агнессы судорожно протирает ветошью дверные косяки. Неужели остались следы?! Но как же так получилось?!
– Вы оставили в квартире убитого свою визитную карточку, зажигалку с дарственной надписью. Узнаете? – Денюшкин положил перед ним «Зиппо». Серебряную, престижную и дорогущую – предмет имиджа, которым он, Леня, очень гордился. Ее преподнесли ему к тридцатилетию друзья. Хоть Обносков уже полгода как не курил, зажигалку носить с собой не переставал – она придавала ему респектабельности. Леня клал ее в карман брюк, из которого она иногда выпадала, что позволяло ненавязчиво ее продемонстрировать. Потерять ценную вещь он не боялся: зажигалка подписана, ее всегда вернут знакомые (в компании чужих людей он этот номер не проделывал – обходился другими). Агнессе он тоже решил пустить пыль в глаза. Вот и дощеголялся – выронил, а забрать забыл.
