Придя в себя настолько, чтобы подняться с земли, он тут же обнаружил свои невосполнимые потери. И едва не сошел с ума – украли все, не только деньги, но и документы, восстанавливать которые тоже стоит денег… И не только – еще и бегать по инстанциям, что всегда было для него сверхутомительно. К тому же в отчаянии тех дней гораздо проще было опустить руки.
В милиции же случилась целая эпопея. Он рвал и метал, чувствуя себя чуть ли не обворованной на базаре домохозяйкой, по крайней мере со стороны все выглядело именно так. Его успокаивали, даже валерьянкой напоили. Попросили написать заявление, сказали, что сделают все возможное. Но ободрить не пытались – и он, человек сравнительно неглупый, понял – все это совершенно зря. Без толку. Никто никого не найдет, просто не сможет. И только своими силами он может отомстить…
Впрочем, может быть, ему просто не хотелось вновь и вновь выслушивать ободрения, и в милицию он больше не пришел. Не хотелось видеть равнодушно-презрительные взгляды и нервами ощущать непроизнесенные слова – может быть, лишь игру собственного воображения: «Какой идиот, даже документы не смог сохранить, не говоря уж о деньгах!»
Потом он попытался приспособиться к жизни – устроился в каком-то подвале. С людьми сходиться умел, поэтому, наверное, его приняли в свой круг отбросы общества. И он тоже стал отбросом. А что ему оставалось делать – без денег и документов, в чужом городе?
Потом уже он думал, в милиции могли бы чем-то помочь. Кажется, кто-то говорил о какой-то справке. Но он пропустил все это мимо ушей – слишком силен был полученный удар судьбы. А потом решил испить чашу горечи до конца.
«Черт возьми, засну я когда-нибудь?» – в отчаянии подумал он. Ведь только сон мог вернуть ему прошлое, изгнать из памяти отвратительные запахи и подлые шорохи крыс по трубам. Ничего более.
Время от времени ему даже хотелось, чтобы его арестовали. Но опять же он был уверен – не арестуют, не найдут. Нужны ум, желание и куча времени, чтобы сопоставить все факты и фактики и выйти на него как на подозреваемого. Детективов в свое время он прочитал достаточно, чтобы понять: ничего такого менты делать не будут.
Самому же идти в милицию не хотелось. С чего бы это? Искать его – их дело. Впрочем, и сажать преступников – тоже. Но они, думал он, манкируют своими чертовыми обязанностями. Штаны просиживают да задницы откармливают, а значит, он останется безнаказанным.
Впрочем, лежать вот так, прижавшись к чуть теплой трубе, чувствовать на щеке прикосновение грязной ваты из обмотки и думать, думать – это тоже наказание. И еще неизвестно, лучше ли здесь, чем в тюрьме.
Впрочем, лучше – здесь по крайней мере свобода. Можно бродить по улицам города и… изнывать от мыслей. Сейчас, по прошествии времени, он уже не мог понять, верно ли поступил или не слишком. Может быть, не имел он права лишать этих двоих жизни? Хоть они лишили нормальной жизни его. Но ведь не убивали же они? Хотя кто знает… По крайней мере жизнь эта парочка многим подпортила. И это немного успокаивало.
* * *
Дождь закончился, прохладный воздух, наполненный влажной свежестью, овевал лицо. Я села на мотоцикл позади Пенса, и мы поехали. Воздух свистел в ушах, в лужах сверкали фонари, подобно россыпи бриллиантов. Небо очистилось от туч, и в вышине мерцал желтый рог луны, похожий на зрелый банан.
Мы неслись по ночной дороге, в свете фонарей, и мне нравилась эта гонка.
Неожиданно Пенс притормозил и спрыгнул со своего железного коня. Нагнулся и скользнул в подвал. Я последовала за ним, силясь представить, что же меня ожидает.
А меня ожидали влажная жара и тяжелый запах сырости. Пол под ногами был не слишком ровным, и я периодически спотыкалась.
Пенс осторожно вел меня за собой. Я ничегошеньки не видела в кромешной тьме этого несчастного подвала и покорно, как гаремная женщина, следовала за своим властелином и повелителем. Где-то в трубах гудела вода. Откуда-то свисали клочья паутины – я их не видела, но прекрасно ощущала на лице. И только собрав в кулак всю свою волю, удерживала панический визг. Я вообще терпеть не могу насекомых, особенно пауков.
Как я это выдержала, до сих пор не представляю. Мне хотелось вернуться назад, из этой затхлости – к звездному небу, свежему воздуху. Или домой – к горячему кофе и уютному дивану.
Наконец мы пришли. Здесь было даже светло – маленький огонек керосиновой лампы еле заметно теплился, просвечивая сквозь мутное стекло. Подвал перешел в почти квадратное небольшое помещение, лишенное окон, с протянутыми по стенам толстыми серебристыми трубами. В дальнем углу мне почудилось шевеление. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что из множества грязных тряпок выглядывает явно человеческая голова.
– Философ, ты здесь? – спросил Пенс в полумрак.
– Ну здесь, рокер, что надо? – раздался из угла низкий насмешливый голос. – Лучшее время для визитов, да, приятель?
– Еще бы, просто идеальное, – отшутился Пенс. – Это Александрин. Она ужасно хотела с тобой поговорить.
– Очаровательная девушка, – в голосе послышалась улыбка. Мне даже показалось, что я разглядела, как блеснули в темноте два ярких глаза. – Прошу прощения за мой столь непрезентабельный вид, – велеречиво продолжил странный бомж. – Позвольте представиться: Дмитрий.
– Александра, – в тон ему ответила я.
– Простите, что не приглашаю вас присесть. К несчастью, гостей я сегодня не ожидал, – озорно сказал Философ. Я улыбнулась и, присев на корточки, спросила:
– Можно вам задать несколько вопросов?
– Вам можно все! – гибко меняя горизонтальное положение на полувертикальное, то есть садясь в своих тряпках, ответил Дмитрий. Только по этой гибкости и пластичности движений я поняла, что он далеко не старик, скорее человек средних лет.
– Мне нужно найти одного человека. Как вы считаете, это реально? – осторожно спросила я у него.
– Где именно, Александра, уточните, пожалуйста. Вам нужно найти человека в этом подвале, Тарасове, в мире или на дне морском? – образно выразился мужчина. Мои глаза постепенно привыкали к тусклому свету лампы, и я уже могла различить, что Философ неплохо выглядит для своего общественного положения. Еле заметная светлая щетина свидетельствовала о том, что брился он регулярно. Глаза насмешливо светились в полумраке – как у кота. Высокие скулы и загорелая кожа придавали этому лицу что-то неуловимо восточное.
– Я думаю, этот человек обитает где-то в тарасовских подвалах, – улыбнулась я. Пенс в нашу беседу не вмешивался и спокойно стоял, прислонившись к трубе. Он вообще молчун, а теперь, увидев, что мы с Дмитрием нашли общий язык, решил, что может просто понаблюдать за нами со стороны.
– Где-то в тарасовских подвалах… Звучит очень мило, – фыркнул Философ. – Он обитает здесь с самого рождения?
– Нет, с прошлого года. Ориентировочно с лета.
– С лета… Ну знаете, Александра, к нам в последнее время приходит немало народу. Что вы можете сказать об этом человеке?
Я задумалась, покусывая губу. Что я знаю о Матвее Земскове? Видела его фотографию – мне переслали из Самары, у них осталась, когда Земскова снимали для газеты. В связи с его стрелковыми способностями. Помолчав еще пару минут, я ответила:
– Он высокий, худощавый, брюнет, со светлыми глазами. Зовут Матвей Земсков. Возможно, не так давно он купил или раздобыл где-то пистолет.
– Пистолет? – выдохнул Дмитрий. – Это уже интересно. Но поверьте, Александра, сейчас я ничего не могу вам сказать с уверенностью.
– А когда сможете? – поинтересовалась я, понимая, что дело не выгорело, и пытаясь сообразить, где же мне все-таки искать этого Земскова.
– Возможно, завтра с утра. Но понимаете, все имеет свою цену.
Тут подошел Пенс и сказал:
– Философ, я расплачусь, только помоги девушке.
– А я разве отказываюсь? – удивился бомж. Его брови поползли вверх. – Разумеется, я с удовольствием помогу Александре. И о цене мы с ней договоримся. Итак, – обернулся он ко мне, – завтра в девять буду ждать вас у Нового моста.
– Хорошо, я приду, – согласилась я.
* * *
С трудом разлепив сонные вежды, я взглянула на будильник. Половина восьмого. Александра Сергеевна, вы молодец – становитесь пунктуальны. Проснулись даже раньше будильника. Времени оставалось как раз на то, чтобы собраться, выпить чашечку кофе и доехать до Нового моста. Конечно, особой надежды на Философа у меня не было. Но чем черт не шутит…
Чашка кофе и первая за день сигарета окончательно взбодрили меня, вытеснив из головы тоскливую мысль: что делать, если Дмитрий-Философ не вычислит Земскова. В голове сразу появились свежие идеи: от наиболее простой – передать всю собранную информацию в милицию, до сложной – написать на всех помойках объявление: «Разыскивается Матвей Земсков. Его дело раскрыто, и деньги будут возвращены их законному владельцу». Но пока прибегать к таким мерам не стоило – может быть, Философ все же окажется достаточно расторопен.
