— Это было очень мило с вашей стороны. Можете вы мне сказать, какие конкретно предметы там были?
— Как я уже сказала, там были только те вещи, которые отдала мне миссис Пеннел. Они ничего не стоили, и мне они были не нужны.
— Вы давали ей какую-то косметику?
— Нет.
— А какие-то деньги?
— Нет, не давала!
— Большое вам спасибо.
Тревис повесила трубку. Она надеялась, что удастся отследить гораздо больше предметов. Дата визита Луизы к бабушке совпадала с ее возвращением в гостиницу с чемоданом. Анна вновь набрала номер Шерон — и все так же не получила ответа. В стремлении выяснить, сколько же стоило нанять комнату, она позвонила непосредственно домовладелице.
Миссис Дженкинс, явно осторожничая, тут же заявила, что всегда платит налоги со сдачи квартир внаем. Дав ей те же убедительные заверения, что и миссис Хьюз, Анна выяснила, что квартира на верхнем этаже на Бэлкомб-стрит сдается за сто пятьдесят фунтов в неделю, включая задаток в тысячу фунтов.
Немало удивленная, Анна вернулась к столу Баролли. Тот висел на телефоне, добывая информацию от сотовых операторов. Глянув на Анну, он жестом показал, что она вполне может с ним говорить.
— Луиза Пеннел платила за жилье по семьдесят пять фунтов в неделю — это как раз ее недельное жалованье. Она не могла бы себе позволить даже чашки кофе, — сказала Тревис.
Баролли кивнул.
— Где она тогда брала деньги?
Баролли прикрыл ладонью трубку:
— Торговала собой?
Анна помотала головой:
— Если бы Луиза подрабатывала проституткой, Шерон об этом знала бы и знала бы миссис Дженкинс.
— Откуда-то она все же получала деньги. Луиза выехала из гостиницы после собеседования по поводу новой работы, так что здесь есть прямая связь.
В этот момент в комнату следственной бригады влетел взвинченный Льюис. В руках у него был пластиковый пакет.
— Еще два! Мы еще два получили!
Анна обернулась к нему:
— Чего — еще два?
Лицо Льюиса пылало.
— Отправлено на адрес следственной бригады. Я был внизу у лестницы, когда их доставили. Черт возьми, ни за что не угадаете, что там говорится! Где шеф?
Ленгтон тут же при всех надел резиновые перчатки и вскрыл защитный пакет криминалистов.
Первая записка гласила: «Убийца Орхидеи здраствует. Надо ли ему договариватся?» Во второй было написано: «Старшему детективу-инспектору Джеймсу Ленгтону. Я признаюсь в убийстве Красной Орхидеи, если получу десять лет. И НЕ ПЫТАЙТЕСЬ МЕНЯ НАЙТИ». Обе записки были составлены из газетных букв.
Непрекращающиеся телефонные звонки были единственным звуком в помещении, когда Ленгтон осторожно, чтобы не оставить посторонних следов, положил записки обратно в пакет. Затем прошел к информационному стенду:
— Он день в день соблюдает хронологию действий убийцы Черной Орхидеи. Лос-анджелесский следователь получил точно такие же письма двадцать седьмого января.
— Итак, он все копирует, — сказала Анна.
— Абсолютно очевидно, — отрезал Ленгтон. Он посмотрел на Баролли. — Переправим записки в лабораторию, — может, это что-то даст. Ох, как бы пригодились нам его долбаные «пальчики»!
Ленгтон и Баролли покинули участок. Анна наливала себе кофе, когда к ней подошел Льюис:
— Если этот псих в точности копирует дело Черной Орхидеи, ты знаешь, что последует дальше?
— Да, нам пришлют фотографию некоего юного субъекта мужского пола с таким плотным чулком на лице, что узнать его невозможно.
— Его назвали «убийца-оборотень», — указал Льюис на список контактов убийцы Черной Орхидеи в 1947 году.
Анна отхлебнула кофе. Напиток явно перестоял, и Тревис недовольно скривилась.
— Становится опасно, да? — отметил Льюис.
Тревис кивнула:
— В том расследовании они считали, что убийца одержим Джеком-потрошителем. Наш одержим убийцей Черной Орхидеи. Как бы то ни было, оба играют в гадостные игры. Сомневаюсь, что мы что-то извлечем из его записок.
Льюис согласно кивнул и вернулся за свой стол. Анна проходила мимо стола Баролли, когда подняла руку Бриджит:
— Извините, Анна, тут кто-то звонит из «Бритиш телеком» сержанту Баролли. Вы не поговорите с ним?
Кивнув, Тревис взяла трубку и представилась. Оператор сообщил, что в ответ на объявление в газете поступили два звонка. Сделаны они были с разных линий, и их вычислили. Оба звонка — с мобильных телефонов, однако разговоры не записывались.
У Анны заколотилось сердце. Если две звонившие особы ответили на то же объявление, что и Луиза Пеннел, — это будет первым серьезным прорывом в охоте на «высокого темноволосого мужчину».
Ленгтон сидел на стуле с жесткой спинкой в лаборатории в Ламбете. У ног валялись окурки, над головой висела табличка «Не курить». Он в нетерпении посмотрел на часы.
Баролли вышел из мужского туалета:
— Все еще ждете?
— На что это похоже?! Я еще ни разу не высиживал столько времени. Но мне чертовски нужны результаты экспертизы!
Ленгтон вынул из кармана свернутую в трубку газету «Ивнинг стандард» и принялся читать.
— Думаете, он намерен полностью воспроизвести лос-анджелесский сценарий?
— Возможно, — буркнул Ленгтон.
— Значит, по-вашему, этот ублюдок собирается схватить какое-то невинное дитя, связать его, напялить ему на голову чулок и выслать нам такое фото?
— Не думаю, что ту хрень с мальчишкой и чулком проделал убийца. Скорее, какому-то другому засранцу захотелось славы.
— И все же вы полагаете, записки пришли от него? — спросил Баролли.
— Не знаю. Если да, будем надеяться что-то из них выцарапать.
— Как вы думаете, шеф, а не смотаться ли нам в Лос-Анджелес?
Ленгтон сложил газету и засунул ее обратно в карман.
— Нет, к черту! Этот мерзавец здесь, а не в Лос-Анджелесе. Он где-то в Лондоне, и мы его найдем. Меня уже воротит от всего этого дерьма с Черной и Красной Орхидеями! У нас серийный убийца с садистскими наклонностями, и кто-то где-то знает его!
В этот момент двустворчатые двери отворились. Лаборанты закончили экспертизу последних записок.
Теперь, когда у Анны и Льюиса были два новых объекта для отработки, Анна почувствовала прилив энергии. Девушки эти жили в разных районах Лондона: одна в Хэмпстеде, другая в Путни. С Николь Формби связаться не удалось, и ей оставили срочное сообщение на автоответчике, а вот Валери Дэвис была дома и согласилась, хотя и явно нервничая, с ними увидеться. Она спросила, не связано ли это с нарушением правил парковки. Льюис ответил, что ей совершенно не о чем беспокоиться, что им просто нужно задать ей кое-какие вопросы, которые хотелось бы обсудить лично.
Валери жила в квартире на цокольном этаже недалеко от парка Хэмпстед-Хит. Эта весьма привлекательная девушка, со светлыми волосами до плеч и надменными интонациями светской дебютантки, встретила их в мешковатом свитере и очень короткой мини-юбке; на ногах у нее были большие меховые сапоги.
— Привет, заходите, — сказала она. Щеки у нее раскраснелись.
Создавалось впечатление, что в каждой комнате ее неряшливой квартиры кто-то обитал.
— Извините за беспорядок. У нас остановились друзья. Они аж из Австралии.
— И сколько же вас тут живет? — приветливо спросила Анна.
— Четыре девушки и один парень. Чаю или кофе?
Оба детектива отказались и от того и от другого и сели поговорить с хозяйкой на кухне, где тоже было довольно грязно.
— Вы отвечали на это объявление? — напрямик спросил Льюис.
У Анны выяснение этого вопроса заняло бы куда больше времени.
Валери глянула на строки объявления, напечатанные на листке бумаги:
— Да, думаю, это оно и было — где-то восемь месяцев назад.
У Анны екнуло в груди.
— Можете нам точно рассказать, как все это было?
— Что именно? — Валери скрестила длиннющие ноги. Короткая юбчонка не оставляла ни малейшего простора для фантазии.
— Итак, вы написали письмо в ответ на объявление?
— Да, я отправила свое резюме. Как и требовалось. На самом деле я не владею стенографией, но это сулило хорошие возможности.
— Вы посылали свое фото?
— Да, хотя и не лучшее: мне пришлось отрезать на снимке людей по бокам от меня, потому что у меня нет ни одной фотки, где рядом со мной кто-то не придуривался бы. Я собиралась отправить одну из фотографий, что делала для паспорта, но не смогла найти.
— Когда это было?
Валери задрала подбородок, потерла нос рукавом свитера:
— О черт… дайте подумать. Это было… в начале июня!
— Вы получили ответ?
— Не письмом. Мне позвонили.
Анна подалась вперед:
— Сюда, в квартиру?
— Нет, я дала номер мобильника, и этот мужчина спросил, приду ли я на собеседование. Он желал меня увидеть, причем немедленно. Но тогда был бабулин день рождения, и я сказала, что собираюсь за город. А он спросил что-то вроде того, когда я буду свободна. Я не могла точно сказать и ответила, что позвоню ему, когда вернусь в Лондон, что я и сделала.
