– Я ведь к вам приходил вчера поздно вечером, где-то около полуночи. Валентин Данилович обещал мне кое-что дать почитать на досуге. Но сам же и отправил восвояси, сказав через дверь, что сильно устал и хочет спать.
– Этого не может быть, – возразила Мария Леонидовна. – Мы с мужем до двух часов засиделись у Локусовых, – она кивком головы показала в ту сторону, где жила еще одна причудливая пара то ли сектантов, то ли каких-то каббалистов, которым накануне Александр Юрьевич едва не сорвал сеанс черной магии.
– Странно! – недоуменно отозвался Сивере. – Но ведь я сам слышал за дверью его голос, да и утром, во время экскурсии он извинялся, что не смог принять…
– Вы ошиблись, – строго перебил его князь Романов. – Мы все были у Локусовых.
– Как, и вы тоже? – теперь Александр Юрьевич уже ничего не понимал. Впрочем, когда князь пришел к Анне, сеанс мог уже закончиться.
– И я, – ответил старик, стукнув по полу самшитовой тростью.
– Хорошо, – успокоительно сказал Сивере. – Это не имеет значения. Вполне возможно, что мне все померещилось. Может быть, я сам стал чревовещателем. Не так важно. Кстати, кто такие эти Локусовы?
– В свое время, в свое время… – повторил князь, переводя взгляд на Марию Леонидовну.
– Итак, продолжу, – сказала она. – Валентин Данилович был очень прозорливым человеком. Можно сказать, пророком. Рано или поздно исполняется все, о чем он писал.
И вновь Александр Юрьевич поскучнел, настроившись на долгую заупокойную речь. Если бы не Анна Горенштейн, он бы давно встал и ушел. Но вскоре историк почувствовал в словах Марии Леонидовны некий смысл.
– …Он писал о всех нас, о людях, о том, что мы живем близко к концу света, – говорила она монотонным голосом. – Пятнадцать лет назад мы вошли в миллениум, в третье тысячелетие, но давно потеряли осознание пространства и времени. Россия, к сожалению, утратила свое место в истории. Но тот же диагноз ждет и все остальное человечество. Черный миллениум. Уничтожая Россию, уничтожают и ее спасительную мировую миссию. Теперь вместо истории будет хаос, полная деградация человека, его превращение в обезьяну. Содом и Гоморра.
– Ну да, – согласился Сивере. – Сплошной гей-парад.
– Валентин Данилович знал: нет однонаправленного времени, текущего из прошлого в будущее. Оно может быть пройдено и наоборот. А священная история существует в постоянном бытие, то есть только в настоящем. Пророки знают, что было и что будет, потому что они находятся внутри священной истории. В отличие от обычных людей, как мы с вами. Валентин Данилович имел с таинственной стихией времени совершенно иные отношения. Вот откуда исходили его пророческие выводы.
– Но я еще ничего не читал из его трудов! – слабо возразил Сивере, оборвав поток слов. У него складывалось впечатление, что Мария Леонидовна говорит заученный текст, сама не понимая – что. Вдова будто очнулась, взглянув на стопку тетрадей.
– Вот для этого мы и пригласили вас сюда, – ответил за нее князь Романов. – И учтите, до 2017 года, когда все рухнет, осталось не так уж много времени. Вы историк, и нам хотелось, чтобы именно вы ознакомились с его предвидениями.
Дальнейшие слова князя едва не вывели Сиверса из состояния равновесия. Романов положил руку на стопку тетрадей и произнес:
– Тайна мироздания лежит здесь, перед вами.
Наступило еще более торжественное молчание, почти полифоническая тишина. «Как же все просто! – подумал Александр Юрьевич, подавив зевок. – Вот она, вся многовековая тайна мироздания, познать которую стремились все мудрецы мира, – и здесь, на шатком столике, в тесноватой келье одного из богом забытого монастыря».
– Хорошо, разумеется, я ознакомлюсь, – пообещал он, оглянувшись на Анну Горенштейн. Та кивнула. Теперь, очевидно, настала пора уходить. Он точно так же, как князь Романов, возложил ладонь на стопку тетрадей, будто давал присягу.
– Миллениум, – произнес он. – А вам не кажется, что это слово какое мокрое? Будто аквариум.
– Заберете рукописи сейчас или завтра утром? – холодно спросила Мария Леонидовна. – Вы, простите, жаворонок или сова? Читаете по ночам или днем?
– Я тетерев. Токую обычно после обеда, поэтому, если не возражаете, пусть они полежат у вас до утра. Так я пойду?
– Хорошо, – ответил за вдову старый князь. И добавил императорским тоном: – Идите!
Александр Юрьевич вышел из номера, а Анна Горенштейн бесшумно скользнула следом за ним.
– Ну что? – шепотом спросила она.
– А что? – так же ответил он. – Прочитаю. Ради вас только.
– Я не об этом. Вы придете ко мне сегодня ночью?
При всей своей невозмутимости Сивере удивился в очередной раз. «Что теперь?» – подумал он. Продолжается история с медальоном? Откровенно говоря, он уже сильно устал от всех этих перипетий и хотел спать. Но дальнейшее поведение Анны изменило ход его мыслей. Она неожиданно обвила его шею руками, приподнялась на цыпочках и горячо поцеловала в губы. Потом прошептала:
– Я жду… Через час… – и скрылась за своей дверью.
Возвращаясь к себе, Александр Юрьевич раздумывал над тем, что с ним приключилось за эти несколько дней, проведенных в «Монастырском приюте». Событий хватило бы на несколько лет прошлой жизни. Тут тебе и трупы, и убийцы, и арбалеты, и гении, и подземелья, и горбатые карлики, и вдовы, и сам монастырь-замок, и сплошные загадки с тайнами мироздания. Готика!
А кто есть кто и где связь событий – разобрать невозможно. Но, может быть, внесут ясность рукописи Комамберова? Вряд ли, не стоит даже читать. Все гораздо серьезнее и намного проще. Если кто и стоит за всеми этими событиями, то вполне реальные люди. Александр Юрьевич был убежден в этом.
А вот что означает порывистый страстный поцелуй Анны Горенштейн? Кто такие Локусовы? Что прячется за предупреждениями Терезы? Какую тайну скрывает ее муж? Что собой представляют тетушки Алиса и Лариса и три старика со странными именами? А Дембовичи, князь, Багрянородский? И чем больше Сивере обо всем этом думал, тем сильнее начинал верить в слова Прозорова, брошенные им как-то вскользь. Похоже на то, что гостиница «Монастырский приют» действительно начинает напоминать клинику для сумасшедших.
Глава 1. Выводы и предположения
Уже третью ночь подряд ему предстояло провести в обществе Анны Горенштейн. Это становилось традицией. А для нее, видимо, привычным делом было оставаться во вдовах после каждого очередного замужества. Сивере усмехнулся, разглядывая свое отражение в зеркале и решая: бриться перед этим ночным свиданием или так сойдет? Собственно говоря, еще неизвестно, что его ожидает. И вместо обещанных райских наслаждений может выйти новый карамболь. Здесь всякое может случиться. Действительно, не гостиница, а клиника какая-то.
Однако уже пора было определиться: идти на свидание с Анной или прекратить эту игру в кошки-мышки? Сивере решил испытать судьбу в третий раз. Он надел свежую сорочку, повязал галстук, почистил ботинки и вышел из своего номера. Коридор был пуст, лестничный проем тоже. На сей раз ни горбунов, ни привидений. Словно Александра Юрьевича наконец-то решили оставить в покое.
Поднявшись на третий ярус, романтически настроенный историк вдруг остановился. Здесь, перед входом в узкий коридор, было темно. И вместе с тем что-то белело, прямо по курсу. Если это человек, то почему он такой высокий, а вместо ног – пустота? Сивере уже был готов ко всему и смело пошел вперед.
Странная фигура действительно оказалась человеческой, и она как бы парила в воздухе. Нет, разобрался он, не парила, а была подвешена. Рядом стоял стул. А от шеи к потолочному крюку тянулась веревка. И едва он узнал знакомые черты лица, как кто-то стукнул его по затылку.
Сколько же прошло времени? Наверное, часа два, прежде чем Александр Юрьевич почувствовал, что его методично, но мягко пинают по ребрам. Возвращение в сознание было сопряжено с болью. Приоткрыв глаза, Сивере разглядел мелькающие над ним ноги. Одна ступня босая, на другой – туфля. «Ну да, – подумал историк. – Кажется, две, считать не разучился». Однако эти ноги его пинать не могли. Открыв глаза пошире, он разглядел Куруладзе, который и возвращал его к жизни своим полицейским башмаком сорок третьего размера. Рядом стояли Макс, Тошик Полонский и Алоиз Тамбовский.
– Ну, очнулись? – поинтересовался комиссар.
– Это я его первым обнаружил, – радостно сказал Алоиз, очевидно, уже не в первый раз, поскольку Полонский недовольно буркнул:
– И нечего было всех будить, невелика птица, – полежал бы до утра!
– Думаю, теперь вашей гостинице, ее репутации нанесен окончательно непоправимый урон, – ядовито произнес Куруладзе. – Одно тело до сих пор не найдено, но все равно – три с половиной трупа за три с половиной дня – это вы идете на опережение всех рекордов Гиннесса в соревновании отелей. Поздравляю!
