– А если колодец бездонен?
– Такого не бывает, – улыбнулся Сивере. – Иначе он должен привести нас прямиком в ад. А мы этого не заслужили. Ведь настоящий ад был здесь, в «Монастырском приюте». Но, к счастью, для нас он скоро закончится.
Они стояли, обнимая друг друга и целуясь. Тереза вдруг заплакала.
– Я верила, верила, что однажды встречу в этом монастыре того единственного любимого человека, который уведет меня отсюда, – тихо призналась она.
– А я сейчас понимаю, что именно подтолкнуло меня к этой поездке, – промолвил Александр Юрьевич. – Предощущение. Надежда. Зов несбывшегося. Слабое дуновение ждущего меня здесь счастья. А теперь – обратно в Москву.
– Я готова, – сказала Тереза.
– Тогда пошли…
В коридоре Сивере замер, прислушиваясь к напряженной тишине, установившейся в монастыре. Готический храм словно бы окончательно вымер, но это было обманчивое впечатление. Александр Юрьевич знал, что где-то там, в его недрах, притаились и ищут друг друга еще два человека – Герман Прозоров и Анна Горенштейн. Они будут выслеживать друг друга, играть в кошки-мышки, пока не найдут противника. И кто из них победит? Женское коварство или мужской опыт? Холодный расчет или интуиция? Неизвестно.
…Альпийские веревки были закреплены, привязаны к вбитым в стену стальным скобам. Сивере застегнул на поясе у себя и Терезы ремни безопасности.
– Не бойся, – сказал он. – Надо просто скользить вниз, придерживая руками страховочный трос. Это нетрудно.
– Я и не боюсь, – ответила женщина. И добавила: – С тобой.
Сейчас она выглядела очень красивой, словно помолодела сразу на десяток лет.
– Ты первый?
– Да. Держи фонарь.
Александр Юрьевич еще раз оглянулся на мрачный коридор подземелья. Тайны «Монастырского приюта» раскрылись перед ним за эти семь дней полностью. И сейчас они покидали гостиницу навсегда. Но здесь оставались люди, которые пожертвовали своей жизнью ради мнимых ценностей и ложных истин. Ради того, что не может и не должно составлять основу человеческого счастья, да и всей жизни. Оставалась тут и золотая богиня Анаит, принявшая последние жертвенные дары. Оставалось и само проклятие рода Прошянов. Но оставалась еще и частица их жизни, его и Терезы.
– Пора! – сказал Сивере.
Но едва он приготовился к спуску в колодец, как позади них раздался слегка насмешливый голос:
– Эй, что же вы? Меня-то не забудьте!
Это был Прозоров. Он поспешно шел к ним, а объяснять было ничего и не надо. Сивере только спросил:
– Управился с ней?
– Ну а как же!
– Тогда вяжи ремень безопасности и трави трос. Пойдешь последним.
Сивере начал спуск вниз, отталкиваясь ногами от стенок колодца. Минут через пять он достиг дна, отвязал страховочный пояс. Включил фонарик. Увидел вход в кварцевую пещеру. Подождал, пока спустятся Тереза и Герман. Затем они продолжили путь дальше, по многовековому, естественному, созданному живительной горной водой коридору. Ручей и сейчас журчал у них под ногами.
Сколько нужно было пройти, не знал никто. Но они не останавливались и не разговаривали… Через час где-то далеко впереди слабо замерцал лучик света.
– Кажется, мы действительно идем к выходу, – произнес Сивере.
– К подножию горы, – подтвердила Тереза.
– А я вам что говорил? – весело откликнулся Прозоров, хотя не говорил ничего.
– А что будет дальше? – спросила Тереза.
– Жизнь, – коротко, но предельно ясно ответил Александр Юрьевич.
…Прошло еще около получаса, пока они, наконец, не выбрались из ущелья у подножия горы. Теперь они стояли на ровной земле, неподалеку бился от радости и звенел стремительный ручей, ярко светило ласковое солнце. И эти простые, но вечные и волшебные картинки жизни вокруг них были столь прекрасны, что все трое, не сговариваясь, обнялись и прокричали что-то в неизъяснимом в восторге. Даже Прозоров.
– Прочь тоска! – громко сказал Сивере. – Мы выбрались из этого дьявольского места!
Они посмотрели вверх, где-то над ними грозно каменел «Монастырский приют». Он словно бы сожалел о том, что этой троице удалось выскользнуть из его зева.
– Прощай! – бросила ему Тереза. – Мы свободны!
Теперь они шли по берегу ручья, удаляясь все дальше и дальше, пока вдруг не услышали позади себя гром.
– Гроза? – удивленно спросил Прозоров. – В такой ясный день?
– Непонятно, – отозвался Александр Юрьевич, бережно поддерживая под руку Терезу.
– Не похоже, – сказала она.
И они разом обернулись, услышав еще один сильный раскат грома. Это с грохотом рушились монастырские стены. Прямо на их глазах гостиница, словно карточный домик, вдруг начала складываться, заваливаться набок, вовнутрь себя, и они не могли отвести взгляд от этого странного зрелища. Так и застыли, не в силах пошевелиться. Настолько все происходящее потрясло их.
Прошло еще несколько грохочущих минут – и все кончилось. Там, где еще совсем недавно высилась причудливая гостиница, теперь поднималось к небу лишь красное дымное крошево, сквозь которое просвечивали золотые солнечные лучи. Готический монастырь прекратил свое существование.
Так проходит мирская слава (лат.).
