Каждый норовил сфотографироваться на фоне Колизея, фонтанов или собора Святого Петра. Антонио тошнило от обилия фото– и видеокамер, широких улыбок и самодовольных лиц. По правде говоря, он завидовал всем, кто не боялся загреметь за решетку или пойти на корм рыбам. Совсем недавно он был таким же счастливцем… Совсем недавно, пока не замарал руки убийством двух человек.
От этих мыслей радость его испарилась. Он допил вино, выругался и швырнул на пол порожнюю бутылку.
– Я попал! Увяз по самые помидоры!
Осколки разлетелись в разные стороны, а легче на душе не стало. Скорее наоборот. Теперь придется собирать битое стекло.
Занимаясь этим неприятным занятием, Антонио порезался и, сунув палец под холодную воду, разразился отборным матом. Тут, в Италии, он почти не употреблял бранных словечек, которыми щеголял раньше. Роза запретила, а он привык слушаться ее. Но сейчас его так все допекло, что неприличные выражения посыпались как из рога изобилия.
Антонио был зол, пьян и напуган. Если он не угодил куратору, тот может принять решение, которое отнимет у Антонио будущее. Его жизнь не стоит и гроша.
Он позвонил Розе и сказал, что едет домой. Жена надавала ему поручений, и это отвлекло его от тяжких раздумий. Скоро ему выходить на работу. Будет меньше времени на страхи. В музее он по совместительству выполнял еще обязанности садовника: подстригал кусты во дворе и поливал цветы.
Вечером, сделав покупки для Розы, он вернулся в гостиницу, побросал вещи в сумку, убрал пустые бутылки и тоскливо осмотрел тесный номер. Рим, как и прочие знаменитые города, имел второе лицо. Антонио прежде не задумывался, какой уровень жизни он предпочитает. А тут его осенило, что он всегда довольствовался малым и не претендовал на большее.
Звонок куратора застал его в холле отеля, когда он отдавал дежурному ключи от номера.
– Ты уже выехал?
– Выезжаю, – угрюмо ответил Антонио.
– Хорошо. Не спускай глаз со своих русских постояльцев. Они тоже возвращаются в Мессину…
* * *
Обратная дорога оказалась утомительной. У Ларисы разболелась голова. Ренат объелся сладостей, и его мутило.
– Тебя укачало, – сочувствовала она. – Надо было выпить таблетку.
– Меня не укачивает!
В автобусе работал кондиционер, но Ренату было душно. Когда ему удалось задремать, он сразу очутился на месте жениха Франчески. Любовь боролась в нем с обидой и ревностью. Как он сумел выслушать ее исповедь?! Казалось, он задохнется от боли, причиняемой каждым ее словом. Мичман Брасов! Вот к кому она сбежала! Ее «болезнь» называется банально и неприлично. Похоть! Если выражаться по-светски, Франческу обуяло вожделение, плотская страсть к своему спасителю.
Марио мог ее понять, но был не в силах простить. Так ему казалось в первый момент после циничных откровений невесты. Впрочем, ее цинизм был продиктован раскаянием и желанием выставить себя в самом невыгодном свете.
– Я не ищу прощения, – заявила она. – Я сама себя не прощу!
Молодой человек молчал, потрясенный неожиданными признаниями Франчески. Его милая скромница отдалась мужчине-чужестранцу без родительского благословения, без венца. Она забеременела от любовника, который предложил ей аборт! На этом настаивала его мать, графиня.
У Марио волосы зашевелились на голове, когда он представил, что пережила его невеста. Она уже не та чистая девушка, к которой он боялся прикоснуться. Она стала женщиной. И скоро станет матерью. Ему казалось, что он не вынесет оскорбления и обмана. Он убьет Франческу, а потом покончит с собой. Выстрелит себе в висок – и всё! Всё! Лучше лежать в могиле, чем стать посмешищем.
Вероятно, он сказал ей об этом. Она не заплакала, но упала на колени и взмолилась:
– Я заслуживаю смерти и готова принять ее! Прошу об одном: пощади невинного младенца, которого я ношу! Пусть он родится на свет, а потом делай что хочешь. Я на все согласна.
Если бы у него хватило решимости прикончить ее прямо там, на пустынном берегу моря, и сбросить труп в воду! А потом прыгнуть следом за ней и пойти на дно. Это даже лучше, чем выстрел в голову. Они разделят смерть на двоих. Но Франческа была не одна. В ней жил третий! Ребенок, которого она умоляла оставить в живых.
У Марио не поднялась рука на девушку, которую он боготворил. Пусть не с ним она провела первую брачную ночь, не от него зачала ребенка. Младенец за мать не в ответе. Франческа права…
Ренат вздрагивал и стонал во сне. Лариса подумала, что тайна Франчески неразрывно связана с ее двумя мужчинами. Саджино и Брасов! Каждый из них сыграл фатальную роль в ее судьбе. Но где тот неотвратимый миг, когда девушка попала в ловушку? Орудием фортуны был Брасов?.. Или все же Саджино? Жених показал Франческе монастырскую летопись, а любовник присвоил себе свиток.
– Украл, – прошептала Лариса. – Зачем? Что заставило офицера, графа позариться на кусок пергамента?
На остановке она растолкала Рената, и они выпили в придорожном кафе по чашке крепкого кофе.
– Держу пари, что не сядь Франческа на прогулочный поезд «Санетти», с ним ничего бы не случилось. Состав благополучно проехал бы туннель в скалах и тем же путем проследовал назад в Рим.
– Согласен. Но в чем тут фишка?
– Вернер не зря подбросил нам открытку с видом на виллу Каста-Соле. Это его подсказка.
– А по-моему, он нарочно нас путает.
– Надо искать ответ в поместье…
– Мы уже искали. Нам не много удалось выяснить. Стены неразговорчивы, впрочем, как и обитатели дома.
– Мы просто не поняли их языка!
Ренат подумал, что в ее словах есть логика…
Кармела поставила мольберт у окна гостиничного номера и писала маслом вид на море. Белые пятна домов на берегу, зелень, солнечный свет и синяя полоса воды.
– Тебе нравится? – обернулась она к Терезе, покусывая кончик кисти.
– Да…
– Ты даже не взглянула!
Старшая сестра разбирала бумаги из отцовского сейфа. Купчие на недвижимость и другие важные документы она сразу положила в банковскую ячейку, а потом занялась личным архивом родителей. Тот был скромен и помещался в папке из пластика. Письма, несколько страниц из девичьего дневника матери, любительские стихи отца, – все на пожелтелых листах бумаги с фамильным вензелем. Старые фотографии родственников, которых Тереза не помнила. Ничего, заслуживающего внимания.
Она отложила в сторону черно-белый снимок красавца-блондина в полный рост, датированный 1909 годом. Прямая осанка, классические черты лица, короткие завитки волос, парадный офицерский мундир. Хорош! На обратной стороне карточки выцветшая надпись чернилами: граф Георгий Брасов.
Вероятно, Франческа привезла фото любовника из скандальной поездки в Россию. На память. Саджино могли выбросить снимок, но поступили иначе.
«Как-никак, это наш предок, – подумала Тереза, вглядываясь в слегка надменное лицо графа. – Красавчик! Благодаря его крови в нашей семье рождались пригожие дети. Нам еще повезло, что беспутная Франческа согрешила с аристократом, а не с простолюдином!»
– Жаль, что не в красоте счастье…
– Ты о чем? – обиделась Кармела.
– Да вот, нашла фото русского моряка, любовника нашей прапрабабки.
– Сожги его! Прямо сейчас сожги! Прошлое приносит несчастье!
– Ничего не осталось от прошлого, кроме этого снимка. Разве что примесь графской крови в наших жилах.
Кармела выхватила у сестры из рук карточку и принялась рвать ее. Плотная бумага не поддавалась. Она швырнула фото на пол и заплакала.
– Ну хватит, хватит, – усмехнулась Тереза. – Георгий Брасов давно мертв и ответил перед Богом за свои поступки. Он соблазнил честную девушку, а потом бросил ее.
– Она не бедная! Она – подлая распутница! За что таких любят? А?
– Помилуй, ты сама проповедуешь свободу нравов.
– Сейчас другие времена, – всхлипывала Кармела. – Наш прапрадед души в ней не чаял. Она свела его с ума! Он рехнулся и погубил всех нас…
Она вытирала слезы, размазывая по щекам желтую краску. Ее блузка была в масляных пятнах, волосы растрепаны. Пейзаж, который писала Кармела, отвлекал ее от страшных мыслей. Это была бездарная живопись, но Тереза в кои-то веки похвалила сестру. Ту не утешили фальшивые слова.
– Нас тоже убьют… – бормотала она, вздрагивая всем телом. – Я боюсь…
* * *
Постояльцы выглядели усталыми. Роза подошла к ним и участливо спросила:
– Как Рим? Большие города отнимают много сил. Верно?
Лариса молча кивнула. Она мечтала о душе и прохладной постели.
– Обедать будете?
– Принесите нам обед в номер, если можно, – на ходу бросил Ренат. – Через час, не раньше.
Роза кивнула и отправилась в кухню. На плите варился любимый суп ее мужа Антонио. Она привыкла называть его на итальянский манер, и вообще Сицилия пришлась ей по душе. Здесь она наконец стала хозяйкой отеля на берегу моря. Ее мечта сбылась!
