- Наверное, плохие новости?
Он задумчиво смотрит на меня, словно все еще обдумывает то, о чем речь идет в письме, потом спокойно говорит:
- Наоборот, новости хорошие, в частности, те, что касаются вас. Контроль на дорогах сегодня днем снят, завтра, наверное, приедет Мод и заберет вас.
- И это все?
- Все, это касается вас, - уточняет Сеймур, делая ударение на последнем слове. - А что касается меня...
Он замолкает, берет из пачки на столе сигарету и щелкает зажигалкой. Потом выпускает несколько густых струек дыма и добавляет:
- Надо было бы извиниться перед вами за напрасно отнятое у вас время. Операция аннулирована. Конечно, благодарят за старательность, но добытые нами документы спрятали в архив или бросили в огонь. Приказ однозначный: довольно заниматься Райеном!
- Следовательно, вся эта история оказалась бессмысленной, - замечаю я.
- Еще неизвестно, - твердо возражает американец.
- Но вы же сами говорите, что приказ ясный: довольно заниматься Райеном!
- Да. Но кто знает, что я получил это распоряжение? Пока оно дойдет до адресата, пройдет несколько дней. А за это время с людьми может случиться все что угодно, в том числе и с Райеном.
- Уильям, у меня такое чувство, словно вы снова хватаете меня за горло.
- Не волнуйтесь. Вы мне больше не нужны. Отныне события будут развиваться иначе.
Придвигаю ногой кухонный табурет и сажусь на него. Хотя я и проглотил чудесную свежую ветчину, колени у меня все еще дрожат от слабости.
- Понимаю ваше состояние, - соглашаюсь я, поскольку упомянутая ветчина возвратила мне добродушное настроение. - Затратишь столько времени на служебное задание...
- Это не служебное задание, - возражает американец.
- Следовательно, самоинициатива?
- И не самоинициатива.
- Неужели может быть что-то третье?
- Вот именно! Представьте себе такое: один из больших шефов приглашает вас прогуляться на автомобиле - выпить с ним на природе по рюмке. И когда вы пьете, он говорит: нет ли у вас желания посетить Германию? Не мешало бы присмотреться к Райену - знаете такого? - выяснить, какую комбинацию он разрабатывает, ведь это великий мастер комбинаций, как и его отец, хотя и не в таких масштабах. Старый Райен теперь стремится получить заказ на изготовление нового самолета. И наверное, получит. Конечно, если его сын не впутается в какой-нибудь скандал...
Сеймур замолкает и смотрит на меня:
- Понятно?
- Посылают охотиться на львов на собственный риск и ответственность.
- Вот именно.
- Но вы же могли отказаться.
- Если бы была возможность отказаться, никто бы не начинал такого разговора. Они заранее знали, что я не откажусь.
- Потому что ненавидите Райена.
- Ну, ненавижу - это слишком громко сказано. Такие типы заслуживают не больше чем пренебрежение.
- Так пренебрегайте им и не пачкайте им руки.
Сеймур смотрит на меня, немного сощурившись, словно думает, стоит ил возражать. Потом допивает виски, ставит стакан на стол и закуривает очередную сигарету.
- Вчера вы удивлялись, когда я сказал, что избрал эту профессию ради свободы. Вы удивлялись не без основания. Какая может быть свобода, ведь мы, по сути, военные! А теперь, однако, видите, что я прав. Какая свобода? А вот, например, свобода утереть нос мерзавцу из высших кругов. Из самых высоких, Майкл!
- И что вам это даст? Если и будет какая-то польза, то, наверное, вашему шефу, который связан с конкурирующей фирмой.
- Очевидно.
- Так что же вы выигрываете?
- Несколько часов хорошего настроения. Разве этого мало? Представляете, как эти напыщенные индюки, Райен-отец и Райен-сын, вытаращат глаза, получив такой удар!
- Теперь мне ясно. Вы действительно ненавидите Райена.
- Говорил же вам: я его не могу ненавидеть. Я слишком хорошо знаю Райена. Помню еще с университета, а через некоторое время и по секретной службе. Помню это ничтожество, который опережал талантливых только потому, что был наследником одного из молодых капиталистов.
- Молодого или старого, какое это имеет значение?
- Тут есть один нюанс. Маленький нюанс иногда имеет большое значение. Старые придерживаются определенных правил приличия, Майкл. Старые обогащаются, опираясь на законы, которые они сами создали. А молодые глумятся даже над собственными законами. Коррупция, аферы.
После недолгого молчания опять звучит голос Сеймура:
- Вот я просто захотел развлечься, почувствовать, что выполнил личную прихоть, свою собственную! Понимаете или нет? Свою, а не указание высшей инстанции. Что хоть раз позволил себе такую роскошь - действовать свободно.
- Уильям, - говорю я, - выходит, вы совсем не циник - вы моралист.
- Я не моралист, - крутит головой американец.
- Моралист, - настаиваю я. - Из категории тех наихудших моралистов, которые не отваживаются признаться в этом даже себе.
Я надеялся увидеть Сеймура на следующий день угнетенным и угрюмым, но, очевидно, ошибся. Одеваясь, слышу, как из кухни доносится хриплое пение. Уильям поет. Дожили!
- Будете пить растворимый кофе, Майкл?
- Это специально для вас, - отвечаю я. - Мод отлично знает, что я не люблю растворимый кофе. Эта женщина обожествляет вас.
- Почему вы считаете, что все должны меня ненавидеть? - равнодушно спрашивает американец, переставляя с электрической плитки на стол посудину с кипятком.
- Раньше я думал, что вы излучаете опасные лучи, очень вредные для окружающих. Теперь же у меня такое чувство, что ваши отравляющие эманации больше всего отравляют вас самого. Наверное, вы истощены и радиус их действия уменьшился.
- С годами все мы меняемся. Наши силы тают, и это вынуждает нас становиться смирнее, даже добродушнее.
Я мог бы убедить его, что он мало изменился и вряд ли стал добродушным, но промолчал. Если не обращать внимания на поседевшие волосы, это тот самый Сеймур, герой моих кошмаров.
Он поднимается, делает несколько шагов по кухне и останавливается около окна.
- Не кажется ли вам, что уже время открыть ставни? - предлагаю я. Тут можно задохнуться.
- Не надо торопиться. Дождемся Мод.
Но она не появляется ни в обед, ни после обеда, и мы, потеряв желание разговаривать, ходим, словно звери в клетке, каждый в своей комнате.
Садится солнце, когда мой напряженный слух различает гудение мотора. Немного погодя между деревьями выныривает зеленый "мерседес". Мод входит в дом, приветливо улыбаясь, но на ее улыбку Сеймур отвечает сухим замечанием:
- Вчера вы не додумались передать через своего Франка газеты.
Она достает из сумки газету и протягивает ее Сеймуру. Тот берет и передает мне:
- Посмотрите, Альбер.
Тем временем он, наверное, успел кивнуть Мод, потому что они вдвоем выходят в комнату американца. Военный совет продолжается минут десять, времени вполне достаточно, чтоб прочитать не только коротенькую заметку от инциденте, но и зарубежные новости.
Судя по информации, взрыв на складе произошел в результате короткого замыкания, одна жертва - техник Эрих Прель, найденный на месте происшествия. Других имен не упоминается. Подробностей нет.
Ну и хорошо. Откровенно говоря, взрыв в каком-то сарае с устаревшим оружием вряд ли может кого-то взволновать. Старое железо превратилось в обгоревшее железо, только и всего. Кто станет раздувать историю вокруг такой мелочи, к тому же единственная жертва - какой-то техник!
Коротенькая заметка, безусловно, прошла сквозь фильтр военной цензуры. Выходит, Сеймур прав. Если и возникнет скандал, то он останется почти не замеченным. Напрасно надеяться, что ты станешь звездой газетной хроники!
И все же американские власти разыскивают бельгийца. Возможно, популярность и обошла тебя, но полиция не обойдет. Возможно, на дорогах вокруг контроль и снят, но на пограничных пунктах он, безусловно, действует. Когда разыскивают иностранца, вероятней всего подстерегать его на границе.
- Такие, значит, дела, Альбер, - говорит Сеймур, когда они возвращаются в комнату. - Мод нашла вам тихое, спокойное жилище в Майнце. Проведете там несколько дней, пока эта история совсем заглохнет, тем временем вам подготовят канал для побега. И тогда мы вам скажем: бывайте!
Увидев, что я намереваюсь возразить, он поднимает руку и добавляет:
- Конечно, мы можем попрощаться с вами и сейчас, если вы очень настаиваете. Я же вам сказал, что наша общая деятельность закончилась. Однако не уверен, что вы справитесь сами, имея два паспорта, из которых ни одни не годится.
- Хорошо, - соглашаюсь я. - Буду рассчитывать на вашу помощь.
- И не ошибетесь. А теперь Мод вывезет вас. Я останусь помыть тарелки.
- О, мистер... - восклицает Мод, которая привыкла принимать за чистую монету каждое слово шефа. - Если только ради тарелок...
- Идите, идите, - кивает Сеймур. - Сейчас самое удобное время для этой операции.
- Сейчас самое удобное время, - повторяет Мод, когда мы направляемся к автомобилю. - Когда едешь очень поздно, вызываешь подозрение.
