— Хотя, один раз уже попробовали! Организовали… Денег хапнули подставляй лопату.
— Ты насчет колес?
— Ну, конечно. — Павел хотел сказать на эту тему ещё что-то очень смешное, но заметил, как изменилось выражение лица брата:
— Звонили?
— Да. — коротко ответил Рогов и загасил окурок.
— Пиккельман?
— Да. Дважды. Интересовался, когда я собираюсь деньги отдавать.
— Вот, сволочь… Да он ещё спасибо нам должен сказать за то, что склад ему от мусора освободили!
— Я пытался обьяснить насчет этого долбаного постановления и вообще, но… Пиккельман говорит: есть официальный контракт передачи товара на реализацию, а остальное его не касается.
— Во, мор-рда!
— Ну, первый-то раз вроде мирно все обсудили. Но потом он опять позвонил, и начал базары гнилые разводить: мол, по условиям договора товар выдавался под залог моей квартиры, да плюс проценты пойдут за каждый день просрочки…
— Да ты что? — Обмер Павел.
— Ничего! Действительно, есть в договоре такой пунктик.
— Мать его в душу… Зачем?
— А я что, читал, когда подписывал? Там ведь было: давай, давай, быстрее! — Сорвался Рогов, но почти сразу же справился с собой:
— И потом, мы же тогда и не думали… Все так начиналось красиво! Перевез, продал покрышки быстренько, «поднялся».
Виктор устало потер виски, и брат впервые заметил, что выглядит он значительно старше своих лет.
— Договор у тебя?
— Второй экземпляр. Вон, на холодильнике.
Павел быстро пробежал глазами текст:
— Да, бля… Что ты ответил Пиккельману?
Виктор пожал плечами:
— Послал я нашего дорогого Михаила Исаааковича. Очень далеко! И надолго.
Насчет последнего Ройтман засомневался:
— Когда срок оплаты?
Хозяин повернулся к висящему на стене календарю:
— В пятницу закончился.
— Да-а… — Павел спрятал взгляд. — Знаешь, ты поосторожнее. Теперь, наверное, гостей придется ждать.
— Соседка сказала, что вчера уже приезжали какие-то… бритые. Интересовались.
Ройтман заерзал на стуле и явно почувствовал себя в квартире брата не слишком уютно:
— А ты?
— Меня дома не было.
— Слава Богу!
— Наверное, — согласился Виктор.
Даже ему было трудно представить, чем мог бы закончиться «наезд» бандитов.
— А кстати… Что там насчет Карлы?
— Не знаю. Опять пропал куда-то.
— Да, я тоже пробовал дозвониться. Никак!
Ройтман задумался. К сожалению, прямо так вот встать и уйти было бы неудобно. К тому же, «неформальные» сборщики долгов обычно ездят по адресам ближе к вечеру, так что время ещё оставалось.
Поэтому, Павел решил пока просто перевести беседу в несколько иное русло:
— Ладно, Витян. Выкрутимся! Считай, с резиной нам просто не повезло. Но это, как говорится, дело прошлое… А дальше?
— Я же сказал — не знаю! Понятия не имею. — Видимо, Рогов и сам был не против того, чтобы сменить тему:
— Если у тебя есть план какой-нибудь — давай, выкладывай.
— Планов конкретных нет, — задумчиво произнес Павел, — но… Я тут на днях с ребятами знакомыми побеседовал. Они говорят, что сейчас на рынках антиквариат неплохо идет.
— Что идет? Антиквариат?
— Ну там — люстры всякие старинные, картины, иконы, мебель…
— Скажешь тоже! — Неожиданно развеселился Рогов и даже всплеснул руками. — Как в лужу пернешь… Где же их взять-то? Картины, иконы? Не иначе, как в Исаакиевском соборе! Или, может, Эрмитаж обчистим?
— Ну, зачем, — невозмутимо отреагировал Павел. — Зачем такие страсти? Вовсе не оязательно на криминал идти.
— Да? А как же?
— По деревням необходимо поездить. По глубинке! Какой-нибудь старушке мыла кусочек, другой — платочек, третьей — иголки для примуса… Знакомый мой из Псковской области недавно прялку привез. И за две тысячи баксов продал. Чем плохо?
— Круто, конечно, — с завистью признал Рогов. — Но мы с тобой вряд ли потянем.
— Почему же это? — Вздернул брови Павел.
— Да потому что в старинных вещах, особенно в живописи — понимать надо! — Виктор встал, подошел к окну и взглянул на термометр за стеклом:
— Шестнадцать градусов выше нуля… Неплохо май месяц начинается. Верно?
Но Ройтман не дал увести себя в сторону:
— Насчет сбыта не переживай. У меня есть кое-кто на примете. Главное вещь привезти, а оценить её сумеем!
— Хорошо. А где гарантии, что эти твои знакомые не обманут?
— О чем ты, Витян?
— О том, — пояснил Рогов, — что, к примеру, нашел ты вещь, которой, может, и цены нет. Но ты-то этого знать не знаешь! И дадут тебе за неё долларов сто — вот и радуйся…
Виктор снова уселся напротив брата:
— Я вот давным-давно у бабки своей икону видел. Даже в руках держал, а какого она столетия — понятия не имею!
— Так спросил бы. Неужели не интересно было узнать?
— Да я спрашивал… Только она говорила, что сама не знает. Говорила, что очень старая икона, ещё от прапрадеда осталась.
— А сейчас она где?
— Бабка-то? Померла… Еще в восемьдесят пятом.
— Да я не о ней! — Нетерпеливо перебил Ройтман. — Икона где?
— Хрен знает, — пожал плечами Виктор. — Наверное, лежит у кого-нибудь из родни.
— Может, отец припрятал?
— Не, вряд ли… Отец не больно-то верующий был, он бы лучше что-нибудь другое в наследство взял.
— А кто тогда?
— Не знаю, Паша. Родни-то у нас по отцовской линии в Светловодске много!
— А все-таки? Подумай!
Виктор призадумался:
— Может, у дяди Никона?
— Дяди Никона? Что-то я от тебя раньше про такого не слышал… удивился Ройтман.
— Как же! Отца моего двоюродный брат.
— Ну, седьмая вода на киселе…
Однако Виктор иронии не заметил. Усмехнувшись каким-то личным, давним воспоминаниям, он продолжил:
— Отец его в шутку «ходячей домовой книгой» называл.
— За что же это?
— Дядя Никон все про каждого в нашей родне знал. Когда кто родился, когда крестился, на ком женился… Так сказать, хранитель семейных традиций. Запросто мог и икону себе забрать!
— Он-то жив еще, надеюсь?
— А как же! Давно, правда, не виделись, но мать пишет — здоров, как бык. Хоть и седьмой десяток разменял. — Виктор снова призадумался:
— И ты знаешь, Пашка… Помнишь, мне в подвале дурно стало?
— Еще бы!
— Так вот, мне она тогда привиделась, икона эта. Только какая-то странная…
Разговор братьев был на полуслове оборван дребезжанием телефонного аппарата.
Оба вздрогнули о неожиданности, но после третьего звонка Рогов все-таки снял трубку:
— Слушаю.
— Витек, ты?
— А-а, здорово, Карлыч!
— И тебя тем же концом, по тому же месту, — ответил приятель, но шутка явно не получилась.
— Как у тебя дела? Все в порядке?
— Плохо. Очень плохо… Ты не знаешь, где Павлик?
— У меня, где ж ему ещё быть! А что случилось-то?
— Колеса… — Рогову показалось, что собеседник всхлипнул. — Из-за колес этих… «Наехали» на меня, Витя!
— Что?!
— Деньги требовали, но я не дал… Сам знаешь, нет ведь у меня денег-то!
— Какие деньги? — Все ещё не понимал Рогов.
— За колеса. Говорят: ты их прислал, ты и ответишь!
— Кого прислал?
— Да вас же, елки зеленые! Вас прислал… Вы ведь с Пашкой Пиккельману от меня представились? Во-от… А теперь они говорят: друзья твои Михаила Исааковича «кинули», получить с них, голодранцев, нечего — ты и ответишь. В смысле, то есть, я отвечу…
— Ну?
— Сегодня приперлись трое. Суки, мразь!
Виктору показалось, что ещё секунда, и Карлыч сорвется в истерику. Но толстяк уже справился с собой:
— В общем, машину у меня отобрали.
— Как это? Твой «форд» забрали?
— Ага… — Ян Карлович тяжело засопел в трубку. — Пришли и вот так прямо, нагло!
— Да ты чего? — Заорал на всю квартиру Виктор так, что брат его, и без того слышавший весь разговор, чуть не подскочил на стуле. — Ты чего? Зачем же ты отдал-то? Ведь машина твоя раз в пятьдесят дороже стоит, чем все то дерьмо резиновое, которое мы взяли!
— А что делать?
— Послал бы их на х. й!
— Конечно… Легко вам там сидеть и советовать! — Карла все же сорвался на крик. — А мне «пушку» в лоб наставили, да как начали яйца в тиски столярные зажимать… Запросто могли и паяльник в задницу вставить!
Рогов поморщился:
— Подожди, Ян. Подожди… Дай сообразить.
— А что соображать-то?
— Может, в ментовку заявить?
— Сла-авно! Я заявлю, а завтра меня где-нибудь в лесочке живьем закопают. Да? Так, что ли?
— Ладно, погоди блажить. Кто приходил? От кого? Знаешь?
— Конечно! Пиккельман ведь прислал, с-сука… Они так и представились, что от него.
