— Ну, вот, — повернулся Рогов к брату. — Так и живем…
Павел нервно хихикнул.
Виктор потрепал его по плечу, и решительно направился обратно, в сторону подвала:
— Все в порядке. Пошли!
— Куда?
— Колеса-то думаешь выносить? Скоро совсем стемнеет.
… В напряженной работе пролетали час за часом.
Закинув очередную партию покрышек на верхний багажник «запорожца», братья решили перекурить. Поднявшись на лестничную площадку между вторым и третьим этажом, они расположились поудобнее и достали помятые пачки.
— Да-а…
— А что делать?
За раз в машину умещалось не больше десяти-двенадцати колес — и это при том, что на двух из них во время движения Виктору приходилось сидеть.
Вывезти же ещё оставалось штук сто.
Даже последнему из последних идиотов стало бы очевидно — ни надвигающейся ночи, ни бензина в баке на эту затею не хватит.
Братья приуныли.
Тем временем, на пустынном дворе и окрестных улицах зажглись фонари. Кто-то где-то завыл на луну…
— Ну, Карла — гад! — Павел, выпустил в потолок очередное кольцо сигаретного дыма. В данный момент он тоже не прочь был бы взвыть.
— Это точно, — устало согласился Виктор. Сидя на мусоропроводе, Рогов без особого интереса пялился через окно на одинокий «запорожец».
Вдруг внимание его привлекла некая подозрительная личность, приблизившаяся к машине.
Мужчина средних лет…
Видимо, он привычным маршрутом возвращался домой с работы или ещё откуда-то. И судя по широким, торопливым шагам, до определенного момента нигде задерживаться не собирался.
Но… Поравнявшись с «запорожцем», мужчина на полном ходу запнулся, описал замысловатую восьмерку и повернул обратно.
При этом он начал настороженно оглядываться, отчего стал похож то ли на школьника, поджидающего опаздывающую подругу, то ли на хозяина сорвавшейся с поводка собаки.
Несколько раз продефилировав мимо машины, прохожий попробовал украдкой заглянуть внутрь. Постоял в сторонке, потом присел, раскорячась — и сделал вид, что завязывает шнурок…
Наконец, мужчина решительно двинулся вперед, к багажнику.
— Вот же говнюк! Боится, а все равно лезет.
— Ты о чем?
— Слышь, Пашка… Ты колеса хорошо привязал?
Ройтман от возмущения чуть было не свалился на ступеньки:
— Да ты что, Витян? Я их совсем не привязывал. Еще чего!
— А если упрут?
— Кто упрет? Кому они нужны-то?
— Да вон, глянь… Нашелся клоун, прямо землю копытами рвет!
Павел успел увидеть только кульминацию сюжета: совершив кражу века, обалдевший от собственной отваги мужичек улепетывал в темноту проходного двора.
Причем, бежать ему было очень непросто: по три колеса оттягивало каждую руку, а седьмое хомутом свисало с шеи. Еще одна покрышка валялась поодаль от машины — очевидно, надеть её больше было не на что, вот и пришлось бросить.
— Во дает! — Виктор пребывал в неописуемом восторге. Такой потрясающей грузоподьемности мог бы позавидовать даже жадный от природы Ройтман.
Впрочем, Павел не разделял чувств брата:
— Ну, ва-аще! — От чужой неслыханной наглости глаза его вылезли на лоб, нижняя челюсть отвисла… Ройтман взорвался:
— Й-ошь… бля…мать… Удушу гада! А ты чего стоишь? Упрет же!
— Нет, не упрет, — спокойно покачал головой Виктор. — Уже упер.
Почесав за ухом, он продолжил:
— Вот что, Паша. Давай-ка мы с тобой все эти колеса прямо на улицу вынесем. Но только туда, где свету побольше.
— Зачем?
— Руку дам на отсечение — к утру ни одной покрышки не останется.
— Хм… Уверен? А если останется? — Засомневался Ройтман, но видно было, что идея брата пришлась ему по душе.
— Все, что останется, отвезем к Папе Карле. И наденем их ему на голову!
Братья захохотали, но Павел спохватился первым:
— За это дерьмо ведь ещё что-то заплатить нужно.
— Да, — погрустнел вслед за ним Виктор. — Влипли…
Собственно, влип он один, потому что фамилия Ройтмана в договоре на реализацию автопокрышек не значилась, но заострять на этом внимание не имело смысла.
Во всяком случае, не сейчас.
— Ты, кстати, нашел его?
— Нашел. Сегодня поймал по телефону.
— И что?
— Уважаемый Ян Карлович изволили очень удивляться… Говорит, сволочь, что ни сном, ни духом!
— Ладно. Разберемся.
— Может, поехали прямо к нему?
— Закончить надо. С колесами… — тяжело вздохнул Виктор и посмотрел на часы:
— К тому же, он, наверное, спит уже.
— Разбудим! — Завелся Ройтман. — Разбудим гада!
Но брат его отрицательно помотал головой:
— Завтра. Пораньше… Утро вечера мудренее.
* * *
Виктор ошибался, полагая, что в этот поздний час толстяк по прозвищу Папа Карло нежится в своей постели.
Как раз наоборот.
Когда братья-коммерсанты поминали приятеля недобрым словом, он торопливой, нервной походкой семенил по пустынному коридору знаменитого здания на Литейном проспекте.
Яна Карловича пригласили на очередную беседу.
Все было очень просто, без всяких паролей и шпионских штучек: мелодичная трель японского телефонного аппарата, знакомый голос и больше похожая на приказ просьба:
— Придите!
Встреча была назначена намного позже обычного времени, к тому же — не на конспиративной квартире, а прямо в Большом Доме.
Как все непонятное, это Яна Карловича беспокоило и даже пугало.
— Сюда?
— Да, пожалуйста.
Сопровождающий остановился перед одним из кабинетов и подождал, пока посетитель негромко постучит в дверь.
— Можно?
— Да, прошу вас!
Дверь была темная, тяжелая, с матовым бронзовым номером.
— Проходите пожалуйста.
Хозяину кабинета на вид было чуть больше сорока пяти лет. Окажись здесь сейчас Виктор Рогов, он с удивлением узнал бы в плечистом крепыше того самого водителя «волги», который взял его драндулет на буксир в ночь после схватки с бандитами.
— Присаживайтесь.
Ян Карлович подал паспорт с вложенным в него разовым пропуском и опустился на один из стульев:
— Добрый вечер, Антон Эдуардович.
— Кому добрый… А для кого-то, может, совсем наоборот!
Толстяк обмер:
— Антон Эдуардович, что-нибудь не так?
От внимания крепыша его состояние не ускользнуло:
— Ну зачем же столько обреченности в голосе? — Покровительственно улыбнулся хозяин кабинета. — Мы же с вами старые приятели, верно?
— Конечно…
Ян Карлович попался на крючок ещё в восемьдесят пятом, когда ходил в моря на гидрографе «Маршал Неделин».
Кто-то из экипажа стуканул, и «черная» таможня извлекла на свет Божий запаянную в его «Панасоник» тысячу долларов.
— Ваше?
— Нет. Откуда? Знать не знаю!
— Ну, пойдем…
Сначала была кают-компания, потом какие-то кабинеты на берегу, потом камера… В какой-то момент к оказавшемуся в одиночестве Яну Карловичу забежали двое:
— Вас не били еще?
— Нет, — смутился задержанный.
Ошибку эту быстро исправили, и вскоре он уже дрожащей рукой выводил торопливые строчки явки с повинной.
Если бы не появившийся невесть откуда Антон Эдуардович…
Потом толстяк много раз переходил по связи от одного оперативника к другому — но того, первого, который завербовал, забыть было невозможно.
И вот теперь они опять сидели лицом к лицу.
— Ну-с? Так от чего волнения? Не понимаю.
— Знаете ли… Как-то отвык я от ваших шуток!
Крепыш рассмеялся, довольный собой:
— А вы, голубчик, расслабьтесь. Повода для особых переживаний нет. Мы вами, в общем-то, довольны. Пока — довольны. А все эти присказки…
Он махнул рукой:
— Пустое! Чувствуйте себя, как дома.
— Да, конечно, — выдавил улыбку Ян Карлович. — Я постараюсь.
— Вот и прекрасно, — хозяин кабинета достал из сейфа очень красивую бутылку и пару рюмок. — Что-то вы сегодня выглядите не ахти? Мне кажется, коньячек как нельзя кстати придется?
— А-а, — потер глаза посетитель. — Это я после вчерашнего… Посидели с нужным человеком.
— Похвально. Метод эффективный, потому что верный. Пьянка — она и есть пьянка: сближает… расхолаживает… Развязывает язык. Ваше здоровье!
— Спасибо! Знаете, что-то тяжеловато я теперь разные посиделки переношу. Возраст сказывается, а пить надо наравне со всеми, чтобы не заподозрили.
— Таблеточки принимайте. Помните, я вам рекомендовал?
— Помню, — вздохнул Ян Карлович, уже окончательно освоившись. Спасибо, конечно, но… Вчера вообще не подействовало, чуть не свалился под конец.
— Перенервничали, наверное?
— Не без этого.
Антон Эдуардович снова наполнил рюмки:
