«Вот чудак, — усмехнулась мысленно Лариса, — неужели он никогда не думал, что его жена может ему изменять? Учитывая к тому же, что она актриса».
— Это безнравственно, — воспылал Клубнев праведным гневом. — Вы подглядываете за своими клиентами?
— Вовсе нет. Эти камеры установлены только для того, чтобы вовремя пресечь скандал, драку или изобличить мелкого воришку. Но в данной ситуации это необходимо. Я серьезно подозреваю вашу жену в убийстве. Так что давайте досмотрим спектакль до конца. К тому же ваша жена там явно играет главную роль.
На экране наконец перестали целоваться, и Горецкая, прижавшись к Юрию, вкрадчиво заговорила:
— Тебе нравится это место? Правда, здесь уютно и никто не мешает?
Он мягко улыбнулся и кивнул головой. Юрий действительно был красив, и Лариса невольно залюбовалась им.
«Неужели Горецкая всерьез считает, что она нравится ему? Неужели, когда мне будет столько же лет, я буду вести себя так же и жить одними идиотскими иллюзиями? Ужас!» — Ларису аж передернуло.
Иван Сергеевич, бросив на нее быстрый взгляд, похоже, догадался, о чем она подумала. Он вжал голову в плечи, как бы защищаясь от чего-то, и сразу стал выглядеть старше. Ларисе стало его немного жалко. Этот человек, в общем-то, ни в чем виноват не был.
— Ты договорился с моим мужем? — заглядывая в глаза Юрию, продолжала Горецкая.
— Нет, — поморщился он. — Этот старый болван всего боится и считает, что такое количество нельзя продать без накладных.
Клубнев вздрогнул и невольно распрямил плечи.
— Это я болван? — тихо спросил он в пустоту.
— Ничего, — заверила Горецкая, — я с ним поговорю. Он меня слушается.
— Да? — сделал удивленное лицо Юра. — Интересно узнать, почему?
— Не знаю, — кокетливо повела она плечами. — Наверное, любит меня.
— Вот сучка! — прошептал Клубнев.
Лариса невольно покосилась в его сторону. В устах избранника народа данное высказывание звучало грубовато, если не сказать больше.
— Так ты меня возьмешь с собой? — продолжала ворковать Горецкая. — Ты же обещал!
— Настя, я не могу. Ты же знаешь, что у меня семья, у тебя тоже…
— Мне все равно, — с пафосом произнесла Горецкая, заламывая руки. — Я без тебя все равно не могу. Так больше не может продолжаться! Юра, ты же обещал развестись!
«Смахивает на дешевую трагедию», — подумала Лариса и снова посмотрела на Клубнева. Тот сидел на стуле, слегка подавшись вперед, смотрел на монитор, сцепив руки.
— Господи, — вскочил со своего места Юрий, — о чем ты говоришь, Настя! Зачем нам что-то менять? К тому же я не могу терять клиентов из-за твоей дурацкой прихоти. На Западе очень чтят семейные традиции, а у меня полно контрактов с иностранцами. Да половина из них сразу прекратит со мной все контакты, как только узнают, что я бросил жену и двоих детей. Если я не состоятелен в семье, то я не состоятелен и в делах. У нас не Голливуд, где подобные вещи только прибавляют популярности.
Он сел и нервно закурил.
— Но ты же обещал, — настойчиво повторила Горецкая.
— Давай оставим все как есть, — положил он свою руку на ее.
— Я должна уехать, — она подняла лицо.
Глаза ее горели и были похожи на глаза сумасшедшей.
— Ты не понимаешь… — она всхлипнула.
Лариса поняла, что приближается кульминация этого дела, и на всякий случай набрала номер Карташова.
— Олег, ты не можешь ко мне сейчас приехать?
— Срочно? — удивился Карташов.
— Да.
— Хорошо, а в чем дело?
— Если все будет хорошо, то мы сможем раскрутить Горецкую.
— Каким образом?
— Все подробности на месте. Подъезжай в «Чайку» сейчас.
— Ну, ладно… — Карташов искренне недоумевал.
— Я жду у себя в кабинете. Поторапливайся, а то все пропустишь.
Она положила трубку.
— Кому вы звонили? — голос Клубнева звучал глухо.
— Своему хорошему другу, — постаралась успокоить его Лариса.
Клубнев кивнул и повернулся к экрану.
— Мне надо уехать. Я хочу в Москву! Это город моей юности, моей молодости! Как тогда мы любили!..
Юрий с удивлением посмотрел на Горецкую.
— Настя, с тобой все в порядке? — осторожно спросил он.
— Да, со мной все в порядке. Мой сын курит анашу и сбивает на своей машине проституток. Моя дочь трахается со всеми подряд. Моему мужу нет ни до чего дела, кроме своей карьеры. Мой любовник меня бросает. У меня все нормально! — истерично выкрикнула она.
— Настя, перестать, пожалуйста, — поморщился Юрий. — Ты не в театре, и не стоит входить в роль. Никто тебя не бросает. Ты замечательная женщина, и я не хочу тебя терять.
— Это все слова. Они ничего не значат.
— Мне пора вмешаться, — вдруг встал со своего места Клубнев. — Подождите, — остановила его Лариса. — Вполне может быть, что все еще только начинается.
— Юра, — умоляюще продолжала говорить Анастасия Николаевна, — возьми меня в Москву. С твоими связями я устроюсь в один из театров. Мне все равно в какой, лишь бы играть. У меня будет своя квартира, а ты будешь часто приходить ко мне.
Юрий скептически смотрел на Горецкую.
— Мне надо уехать, — продолжала она, нажимая на второе слово. — Надо! Меня тут обвиняют черт знает в чем.
«Вот! Вот где начало самого главного!» — внутренне торжествовала Лариса.
В этот же момент Юра настороженно поднял голову и с интересом посмотрел на Анастасию Николаевну.
— Что значит «обвиняют»? — не понял он. — Кто обвиняет?
— Да так, ерунда, — беспечно махнула она рукой. — Просто стажер-милиционер, как ее там, Лариса-крыса, слишком много себе позволяет. Ты бы узнал, может, ей денег надо. Что это она так выслужиться старается? А может, следователя хочет заарканить? — Горецкая даже улыбнулась и допила вино. — Но он же совсем еще мальчик…
— О чем ты говоришь? — нахмурился Юрий.
Клубнев весь напрягся и, казалось, был готов пробуравить монитор взглядом. Лариса держала его за рукав, чтобы он, не дай бог, не бросился по направлению к кабине и все не испортил.
Горецкая тем временем сделала паузу и манерно спросила:
— Ты мне поможешь?
— В чем?
— Нет, сначала скажи, что поможешь… — в голосе ее послышались капризные нотки.
— Настя, я не господь бог. В чем должна состоять моя помощь? — равнодушно спросил Юрий.
— Не знаю. Доказать все равно ничего нельзя. А бабка и так была старая.
Лариса с облегчением вздохнула. Именно для того, чтобы были сказаны эти слова, она и затеяла всю эту операцию с вызыванием мужа. Однако, похоже, Горецкая решила излить свою душу не мужу, а любовнику.
— Господи! — Клубнев обхватил голову руками. — Какая еще бабка? Она что, бредит?
— Не думаю, — серьезно ответила ему Лариса.
— Она мне даже снилась! — повысила голос Анастасия Николаевна.
— Может быть, ты объяснишь все-таки, что случилось? — спросил Юра.
— Понимаешь, это произошло случайно, но… — замялась Горецкая. — В общем, по моей вине умерла бабка. Но она была очень старая и все равно бы умерла, — поспешно добавила она, замечая, как постепенно вытягивается лицо собеседника.
— Ты что? Рехнулась? Настя, какая бабка? Почему? Что она тебе сделала? — обрушил он на нее град вопросов.
— Я же сказала, что так получилось, — виновато посмотрев на Юрия, опустила глаза Горецкая. — У нее оказалась очень хорошая память, и она многое помнила… А тут еще все эти события…
— Что она могла помнить? О чем? Какие события? — продолжал недоумевать Юрий.
— Я должна отсюда уехать, — театрально заламывая руки, сказала Горецкая. — Я должна…
Клубнев тем временем схватился руками за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону как маятник.
— Господи, моя карьера… — внезапно простонал он. — Я только начал вставать на ноги. Настя, что ты натворила?
Он внезапно вырвал свою руку, которую держала Лариса, и бросился к выходу из кабинета. Лариса не стала его останавливать.
И в этот момент в ее кабинет вошел капитан Карташов в штатском.
— Ну что опять за спешка? — недовольно спросил он.
— Тихо, садись и смотри, — оборвала его Лариса, указывая на кресло. — Давай немного подождем. Она уже призналась, и все это записано на пленку. А сейчас, я думаю, развернется пьеса под названием «Отелло». В роли Дездемоны выступит Анастасия Горецкая, а в роли мавра — депутат городской думы Иван Клубнев.
— А дальше?
— А дальше появимся мы.
— Не возражаю…
Карташов пожал плечами и уставился на экран.
— Юра, выйди, пожалуйста, — прозвучал глухой голос Клубнева.
Он уже стоял на пороге кабинки для «конфиденциальных» разговоров. Горецкая, вздрогнув, уставилась на мужа так, как будто увидела привидение. Юра же, удивленно вскинув брови и усмехнувшись, встал.
— Извини, старик. Так получилось.
