Тамара Валентиновна выглядела лет на шестьдесят, – черный платок подчеркивал ее возраст, глубокие морщины и темные веснушки на лице.
«Интересно, что на уме у ее мужа? – подумал Борисов. – Какую выгоду он извлек из женитьбы? Степнова не миллионерша, не бизнес-леди и далеко не красавица. Всю жизнь проработала врачом-окулистом в районной поликлинике».
– Расскажите мне о вашей дочери, – проникновенно попросил он, когда они медленно пошли по аллее. – С кем она дружила? Был ли у нее возлюбленный? Что могло послужить поводом для убийства?
– Видимо, был, раз она ждала ребенка. Разве не понятно? Только она с родной матерью своими проблемами не делилась. Все с чужими людьми! Водила в дом каких-нибудь подозрительных типов, вот они и воспользовались ее глупостью.
Об Иваницыне женщина, похоже, не знала.
– У вас второй брак, насколько я слышал…
– Это к делу не относится! – отрезала Степнова.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Н-нет. Я не знаю, как Марина жила в последнее время. Мы не встречались, – иногда она звонила, иногда я. Этого было достаточно.
– То есть, у вас с дочерью возник конфликт?
– Отцов и детей! Она выросла и перестала меня понимать.
– Простите, а как Марина восприняла ваше замужество?
– В штыки! Молодые бывают безжалостны. Она твердила, что Гера, – это мой супруг, – не испытывает ко мне никаких чувств, обвиняла его во всех грехах. Называла скрягой, дескать, он меня использует и… в общем, какая разница? Мне неприятно об этом говорить.
Борисов уже успел выяснить по своим каналам, что Герасим Осокин, отчим Марины, имеет небольшой бизнес и собственную жилплощадь. Но живет в квартире жены. Причин на то может быть множество. В конце концов, это его личное дело.
– Вы остались на своей фамилии?
– Да, – кивнула Тамара Валентиновна. – Зачем мне возня с документами? Паспорт менять пришлось бы, и прочее. На работе привыкли, что я Степнова, – и коллеги, и больные. Муж отнесся к моему решению с пониманием.
Она не выглядела убитой горем женщиной, которая недавно похоронила единственную дочь. Не исключено, что мать ревновала молодого супруга к Марине… и могла ее убить. Чудовищно? Дико? Тысячу раз да! Но подобное случается. Эта некрасивая, рано состарившаяся дама вдруг обрела любовь, в которой заключался весь смысл ее жизни, а дочка представляла серьезную угрозу семейному счастью. Тут уж не до родственных уз…
– В квартире Марины что-нибудь пропало? – спросил Борисов, возвращаясь к роли исследователя в области криминальных преступлений.
Тамара Валентиновна пожала плечами.
– Не возьму в толк, на что грабители позарились? Перевернули все вверх дном, наверное, деньги искали.
– У Марины водились большие деньги?
– Откуда? Только ее зарплата. Хотя… честно скажу, не знаю. Если она с каким-нибудь бандитом спуталась, то ничего исключить нельзя. Ох, Маринка, Маринка! Доигралась!
Она всхлипнула без слез, прижала платочек к сухим глазам. «Должно быть, напилась транквилизаторов, вот и кажется, что ей не жаль погибшую дочь, – подумал Борисов. – Не стоит делать поспешных выводов».
– Могу я поговорить с вашим мужем?
– Он вам ничего нового не скажет, – вскинулась Степнова. – Оставьте нас в покое! То милиция допытывалась, что да как, теперь вы явились. Сколько можно нас терзать? К чему вы клоните? Хотите нас обвинить в смерти Марины? Скажите еще, что ее квартира теперь достанется нам!
– Я не то имел в виду…
Женщина уже не слушала. Ее лицо перекосилось, черный платок сбился, спутанные волосы упали на лоб.
– Оставьте меня!
Не прощаясь, не оборачиваясь, она побежала по скверу к остановке метро. Борисов смотрел ей вслед. Как-то странно ведет себя Тамара Валентиновна. Подозревать ее в убийстве дочери нет никаких оснований… чего она дергается, психует?
Надо бы все же поговорить с Осокиным…
Борисов понимал, что напрасно теряет время. Семейная драма – или, скорее, фарс этих людей – ничем ему не помогут в поиске Астры Ельцовой. Да и к убийству Марины ее мать и отчим вряд ли имеют отношение. Разве что косвенное. Не будь между ними взаимных обид и раздора, глядишь, и выплыли ли бы факты, способные пролить свет на тайну смерти молодой женщины.
Николай Семенович подумал о Захаре. Уж больно тот жидок, трусоват, чтобы решиться на убийство. Подленькие мыслишки он, может, и вынашивал, но убить человека не осмелился бы. Такие пасуют в самый последний момент. Вот Астра, – другое дело. Она хоть и женщина, а фору даст десятку Иваницыных. Правда, не настолько она ревнива и подвержена бурным страстям, – на роль Отелло в юбке дочь Ельцова не годится.
Но кто-то же убил Марину Степнову?..
* * *
Не раздеваясь, в камзоле и башмаках Брюса, Матвей побежал к телефону, интуитивно понимая, чей голос услышит. И не ошибся.
– Это я, Астра… – прозвучало в трубке. – Вы меня помните?
– Да. Что-то случилось?
Он машинально взглянул на часы, – четыре утра. Ничего себе, погуляли!
– Простите, я, наверное, вас разбудила…
– Нет, я не сплю.
– Я… в общем, мне не к кому обратиться, кроме вас… ночью я приходила к вашему дому, открыла сарай и взяла вашу куртку. На улице холодно, а мне нечего было надеть. – Она судорожно вздохнула. – Я не знаю, что мне делать!
– Астра! Вы в Камышине?
– Да. У автовокзала. Здесь есть телефон.
– Что произошло?
– Долго рассказывать.
– У вас есть деньги? Вы можете приехать в Москву? Я вас встречу.
– Деньги есть… но приехать не могу.
– Почему?
– Нельзя. Вдруг, меня будут искать? Я должна где-нибудь спрятаться.
– Хорошо, я понял.
На самом деле он был в полном недоумении.
– Я боюсь, – прошептала она в трубку.
«Она мне звонит, потому что надеется на мою помощь. – подумал Матвей. – Она хочет, чтобы я приехал».
– Я приеду, – сказал он, не раздумывая. – Уже выезжаю! Там в сарае, где вы взяли куртку, есть немного сена, – на нем можно подремать до утра. Только постарайтесь, чтобы вас никто не увидел. Возвращайтесь к дому, пока темно. И не высовывайте носа до моего приезда.
– Спасибо… – с облегчением выдохнула она. – Вы меня не бросите?
– Конечно, нет. Я не для того спасал вас от бешеного пса, чтобы вы попали в новую беду.
Матвей быстро переоделся, захватил с собой расписание электричек и вызвал такси. По дороге он прикинул, когда доберется до Камышина. Получалось, Астре придется ждать его как минимум часа три.
Их короткая встреча была так свежа в памяти, что он удивился. Он как будто предвидел этот звонок с просьбой о помощи, потому и дал Астре визитку.
«Я хотел снова ее увидеть, – вынужден был признать Матвей. – Я рад, что у меня есть повод для этого».
Ночь Хэллоуина оказала на него необъяснимое влияние, – особенно зловещий маскарад, который преобразил людей не только внешне, но и внутренне. Впервые в жизни Матвей ощутил себя другим человеком, – каким-то давно умершим петровским вельможей. Поразило его и то, что он раньше, задолго до этой ночи заинтересовался Яковом Брюсом, читал о нем и ездил в усадьбу «Глинки», где отставной фельдмаршал предавался своим чудачествам.
Видение, посетившее Матвея на Сретенке, – Сухарева башня и женщина, позвавшая его за собой, – теперь казалось каким-то минутным помрачением рассудка.
«Бывают же миражи в пустыне, – рассуждал он. – Почему бы миражу не появиться в городе? Ночь, снег, особый психологический настрой… всеобщее намерение быть кем-то другим, – вот и почва, которая подготовила странную галлюцинацию».
До этого Карелин о галлюцинациях только слышал. «Обман зрения, обоняния, осязания и слуха вследствие психического расстройства или под воздействием наркотиков», – такая формулировка его не устраивала. Легче всего приписывать сбоям в психике любые явления, не укладывающиеся в рамки научных объяснений. Приклеил ярлык, – и готово, напрягать мозги незачем.
Он вспомнил о так называемых хрономиражах, – ребята из поисковых групп, которые занимались раскопками на местах былых сражений, рассказывали, что иногда слышали отчетливые звуки боя и видели смутные фигуры воинов. О том же твердили и «черные археологи».
«Что же приключилось со мной на Сретенке? – спрашивал себя Матвей. – Умопомрачение или мираж? Никто, кроме меня, ничего не видел. Если бы Смерть тогда меня не окликнул, чем бы закончилось мое путешествие следом за дамой в отороченной мехом накидке? Где бы я оказался?»
Обо всем этом Матвей размышлял, уже сидя в электричке. Мысль, возникшая у него ночью о Камышине, пришла в голову не случайно: Астра нуждалась в его присутствии. Что она натворила?
Он не стал перебирать варианты и строить предположения. Приедет, – узнает.
С железнодорожной станции до поселка придется добираться автобусом или на перекладных, как получится. Свою машину Карелин не взял, – на ней к дому незаметно не проскочишь. Пусть его приезд останется тайной для соседей: до выяснения обстоятельств.
