– Я откуда о вас узнала? По тому запросу в прокуратуру, он еще в газетах был опубликован... Это ж вы говорили, что Егор Егорович обращался с Крестовской грубо, оскорблял ее? Там написано: Елена Беликова, из квартиры напротив...
– Ну, я говорила, – хмуро согласилась бабуленция. – И чего дальше?
И действительно как объяснишь, почему она, Надя, лезет в это дело?
И Митрофанова решила подольститься:
– Ну, вы ведь опытная колдунья. Значит, наверняка еще многое знаете. Помогите мне разобраться: Егор Егорович – он только кричал на Крестовскую? Или ее убил тоже он?
– А тебе что до того? – подозрительно спросила бабка. – Любопытство гложет? Расследуют дело – в газетах и прочитаешь.
Ну, вот. Еще колдуньей называется, а сама ничего не видит...
– Да я не просто любопытная. Я тоже этот запрос подписала, – опустила голову Надя. – Уговорили меня... А теперь вот мучаюсь: зачем, если ни в чем сама не уверена? Вдруг просто человека подставила?
Бабка же внимательно взглянула на нее и покровительственно произнесла:
– Подставила? Брось. Ты, прости, существо мелкое, судьбы людей не определяющее. Тут другой виноват.
– Кто? – обратилась в слух Надежда.
– Гадина эта. Магда, – поморщилась старуха. – И ей воздалось уже за подлость ее. По заслугам.
– Это вы о чем? – осторожно спросила Надя.
И колдунья торжественно произнесла:
– Нет больше Магды. Как прожила свою жизнь собакой, так собакой и померла.
– А... а вы откуда знаете? – опешила Митрофанова.
Бабка-то, похоже, современная, телевизор наверняка смотрит. Только вряд ли о смерти Магды Францевны уже успели сообщить в новостях. Да и будут ли сообщать? Подумаешь, какая-то бухгалтерша...
– Эх, милая! – покровительственно хмыкнула колдунья. – Я свои силы знаю. И если уж берусь изничтожить – работаю наверняка. С гарантией. От силы неделя проходит – и нет человека.
– Подождите... – пробормотала Надя. – Вам что, кто-то заказал уничтожить Магду?
– Когда на себя работаешь, получается не хуже, – демонически улыбнулась старуха. – А она уж очень меня разозлила...
– Разозлила? Чем?
– Двуличностью своею. И подлостью, – припечатала бабка. Бледные щеки ее разрозовелись, единственный желтый глаз мерцал в полумраке комнаты злым огоньком. – Явилась тут ко мне, вся – сплошной сахарок. И давай разливаться: Крестовская, мол, самый дорогой мне человек... А меня ж не обманешь, я клиента до донышка вижу. И поняла сразу: плевать ей на балерину. Что-то другое у нее на уме... А что, увидеть не могу: у нее, видно, защита стоит... Ладно, думаю, пусть болтает. Защита защитой, но ума негусто, вдруг она сама проговорится. И дальше слушаю. А Магда видит, что я со всем соглашаюсь, киваю, и давай меня потихоньку на мысль наводить. Что, мол, это Егор Егорович Крестовскую со свету сжил... Я и здесь не спорю, хотя Егора знаю, заходил он ко мне, нормальный мужик, чистый... Ну, а она тогда про этот ваш запрос прокурорский разговор завела. И вкрадчиво так, сущая кошечка, просит, чтоб я его тоже подписала... Ну, тут уж я не выдержала, прикрикнула на нее: ты что ж, говорю, дрянь такая, хорошего человека погубить хочешь? Егорка хоть и резок на язык, а о Крестовской пекся, как о родной! Будто я не видела, как он и с ней, и с Люськой ее носился! И наряды им покупал, и за лекарствами ездил, и в парикмахерскую, и по хозяйству вечно крутился, как иные бабы не бегают!.. А Магда – все о своем. Спрашивает: ну, он же кричал на нее? Угрожал? А я, дура наивная, и говорю: да, кричал. А как не кричать? Балерина – она ж блаженная. Ей ласковое слово скажи или вранье любое – всему поверит. А то не помню, как сама ее утешала... Когда она каких-то денег, очень много, мошеннице отдала. Та ей целую историю наплела про дочку свою, и как той операцию неудачно сделали в Институте мозга, и что ребенка теперь за границу на лечение надо вывозить, а платить нечем... Документы показывала, справки липовые... Ну, Крестовская и клюнула. А Егорка – тот в Институт мозга позвонил и выяснил: не было никакой неудачной операции. И дочки не было. А мошенница эта уже многих наивных да добрых обворовала... Так что без Егорушки балерина наша давно б по миру пошла! Так я Магде и сказала...
Колдунья насупилась. Умолкла.
– И запрос вы подписывать отказались, – тихо произнесла Надя.
– Отказаться-то отказалась... Но Магда – она ж хитрая, – вздохнула старуха. – По-другому меня подставила. Подписи моей хоть и нет, а получилось, будто это я Егорку последними словами чернила... Вот и ты прочитала, пришла ко мне. А я ж откуда знала?.. Сама, как увидела в газете, звоню ей, кричу: ты что, подлая, наделала? Зачем меня этакой тварью выставила? А Магда смеется только. Не отопретесь, говорит. У меня все схвачено. Спасибо, умный человек научил... Она мои слова-то, оказывается, на диктофон писала. Где я Егора хвалила – те стерла. А где рассказывала, как тот балерину приструнить пытается, оставила. И против записи не попрешь... Начнете, грозилась, права качать – я в прокуратуре кассету предъявлю. И от своего голоса не откажетесь... Но я, – колдунья снова улыбнулась, – тоже не промах. Магда в моей квартире и пару волос своих потеряла, и шарфик свой в коридоре оставила... А этого мне достаточно, чтобы порчу навести. Вот и поплатилась она. Собаке – собачья смерть.
«Чушь какая-то, – пронеслось у Нади. – Это что ж: если колдунье мой волос в руки попадет или моя вещь какая-то – она и меня убить сможет?!»
– Тебя – не смогу, – произнесла старуха.
– Вы о чем? – удивилась Надя.
– Убить тебя не смогу, – покачала головой ведьма. – Ты хоть с виду и хлипкая, но у тебя энергетика сильная. От природы. А у Магды, сколько ни ставь она себе защит, аура вся пробита. Два сеанса всего и понадобилось, чтоб ее на тот свет отправить. Что с ней, кстати, случилось? Авария? Инфаркт?
– Да нет, – медленно произнесла Надя. – Зарезали ее. На работе. В собственном кабинете.
– Вот оно как... Значит, и правда: не я одна ей смерти желала... – задумчиво проговорила старуха. – Мое ведь колдовство еще опосредованно действует.
– Это что значит?
– Допустим, был у Магды враг. Ненавидел ее и погубить хотел, да никак не решался. И, не подключись к делу я, так бы и ненавидел ее по-тихому. А с моей помощью – не утерпел. Сделал, что давно собирался.
– А вы не можете определить... ну, кто он, этот враг? – заинтересовалась Надежда.
– Ох, девонька, – вздохнула старуха. – Экстрасенсы преступников лишь в телевизоре ищут. Только не нашли пока еще ни одного...
– А знаете, – доверительно сказала Надя, – в убийстве Магды ведь Егора Егоровича подозревают. Видели его у нее на работе. За полчаса до ее смерти.
– Егорку-то? – задумалась старуха. – Нет, точно не он. Егорка себе зарок дал, еще давно: на женщину он руку больше никогда... Как бы та его ни разозлила. А когда сам для себя решаешь, да твердо – ничто уже не сдвинет.
– Кто же Магду в таком случае убил?.. – спросила Митрофанова.
– Кто угодно мог, – авторитетно заявила старуха. – Хоть подчиненный какой-нибудь, хоть родственник. Магда – она такая... жертва. Не сравнить с подружкой ее...
– С какой подружкой?
– Да с Антониной, – поморщилась колдунья. – Вот та – кремень. У нее силы, может, даже побольше, чем у меня. Сама кого хочешь изничтожит. А пожелает – так и вылечить сможет, даже самого безнадежного. Поле у нее абсолютно черное, самый сильный цвет.
– Вы про Антонину Матвеевну? – удивилась Надя.
– Про кого ж еще! – вздохнула старуха. – Виделась с ней однажды – врагу не пожелаю! Потом неделю свою ауру чистила...
– У нее? Такая сила?.. – недоверчиво произнесла Надя.
– А почему, ты думаешь, Крестовская с Люськой ее на порог пускали? – усмехнулась старуха. – Она ж умеет, чего ни один врач не может! Головную боль снимает за две секунды. Слабость в теле – как не бывало! С бессонницей справляется... Только бесовские силы у нее. Раз примешь ее помощь – потом расплачиваться приходится ох как дорого!
– Никогда бы не подумала... Она тихая, серенькая. Никакая, – покачала головой Надя.
– А ты у Егорки спроси, – хмыкнула старуха. – Года четыре назад Лидка-то вообще при смерти была. Какие врачи ее только не пользовали! И академиков он сюда возил, и даже профессоров иностранных! Но те только плечами пожимали: организм, мол, изношен, ничего не попишешь... А потом Магда эту свою подружку привела. Народная, сказала, целительница, пусть попробует, раз от знаменитостей все равно никакого толку нет. Что Тонька помочь сможет, никто и думать не думал! А Антонина раз с Крестовской посидела, два, какие-то травки ей принесла попить – и ожила старуха...
– Она, что ли, врач?
– А бог ведает, диплома никто у нее не спрашивал, – отмахнулась колдунья. – Но может она многое. Если б практику имела, всех бы нас за пояс заткнула...
«Интере-есно, – подумала Надя. – А работает в Доме искусств, на какой-то смешной должности. Чуть не техничкой... Что ж мне-то никто об ее талантах не рассказал?.. Хотя, может, и нет никаких талантов. Придумывает ведунья. Болтает, чего не знает».
