– Не сердись, Леночка… В Питере – дело одно, а здесь – другое. Тут ты наша гостья.
Они собрались и поехали вдвоем – Сашка так заигрался с Иссой, что разлучить их было невозможно. Лена услышала, выходя из квартиры, что Сашка уже что-то кричит по-арабски новому другу. «Быстро все происходит у детей… – с горечью подумала она. – Кто с ним ласков и щедр, того он и любит… Я, конечно, строгая, со мной скучно… А Инну и Оксану он, наверное, позабыл. А я? Почему не позвонила вчера, когда сюда приехала? Она могла решить, что я обиделась… Впрочем, нет, она ведь уехала в клуб. Но сегодня утром я могла позвонить. Инна наверняка еще спит, бедная… Обязательно позвоню. Нельзя быть свиньей! Из-за кого нам ссориться? Кого делить? Арифа? Он никому не нужен! Детей? У каждой – свое дитя… Горести? А вот они у нас общие…»
До склада, где работал Сафар, они добирались часа полтора – помещение располагалось на другом конце Москвы. По дороге Абдулла развлекал ее глупыми разговорами, смеялся, пытался взять за руку, а она только изредка смотрела на него непонимающими глазами – что ему так весело? Он, казалось, никуда не торопился – часто останавливался, чтобы рассказать какой-то случай из жизни или анекдот, в метро пропустил две электрички подряд – ему все казалось, что они слишком полные… Наконец она не выдержала и сказала, что хотела бы поскорее доехать.
– Почему? – удивился Абдулла. – Погода приятная, торопиться некуда…
Она чуть зубами не заскрипела от ярости. Наконец добрались до того магазина, где в подсобном помещении располагался оптовый склад. Еще идя через торговый зал, Абдулла был очень весел, брал ее под ручку, рассказывал какую-то чепуху… Но когда они подошли к двери в конце зала и он набрал код – все изменилось. Теперь он шел спокойно и даже прибавил шагу – ей пришлось быстро семенить на каблуках. Для этого визита она надела подаренный Инной костюм – он ей так нравился, что казалось, будто он всегда принадлежал только ей одной, будто она так в нем и родилась.
В конце длинного коридора, выкрашенного унылой желтой краской, виднелись две распахнутые двери. В одной Лена заметила продавщиц в серых синтетических передниках – они перекладывали со стеллажа на стеллаж коробки с обувью. Из другой двери несся узнаваемый запах хорошего кофе. Туда они и вошли.
Лена увидела небольшой стенд, на котором выстроились флаконы с духами и туалетными водами сирийского и египетского производства. Тут же стояла косметика. Рядом со стендом – письменный стол, на нем – папки с бумагами, телефон, калькулятор. Дальше располагалось несколько длинных рядов с вешалками, на которых висели вперемешку вещи – мужские и женские костюмы, купальные халаты, нижнее белье, свитера… Кофе пахло из закутка в конце комнаты. Там кто-то звякал чашкой и булькала вода.
– Сафар? – громко сказал Абдулла и прибавил что-то на своем языке. Сафар немедленно высунулся, увидел гостей, вздрогнул… Лена ему улыбнулась и с удивлением увидела, как Сафар отводит глаза.
– Не узнаешь? – спросила она, по инерции продолжая улыбаться. – Правильно, забыл… А я вот тебя помню. Как твоя жена? Как девочки?
– Лена, – он наконец посмотрел ей в лицо, подошел, пожал руку, обменялся рукопожатием с Абдуллой. – Когда ты приехала? Надолго?
– Нет, не надолго. Мы тебе не помешали? – Теперь она ясно видела – с ним делалось что-то неладное. Он был очень бледен, этого не могла замаскировать даже смуглая кожа. Улыбается через силу, как-то виновато или испуганно. Не знает, куда девать глаза, пытается скрыть замешательство, предлагая гостям кофе, конфеты, печенье. Лена уже пять минут, как сидела у него в закутке с чашкой кофе, а он все не мог прийти в себя. Абдулла заговорил по-арабски, Сафар что-то кратко ответил. Потом Абдулла стал звонить по телефону и снова говорил, довольно долго, Сафар молчал, а Лена сидела, зажав руки в коленях, не притрагиваясь к кофе, и понимала, что зря пришла. «Спросить у него – что я тебе сделала? – проносилось у нее в голове. – Да ничего, боже мой! Сафар! Милый добрый Сафар, который один одолжил нам денег, у которого две такие славные девочки и русская жена, не такая, наверное, несчастная, как я… Сафар, слишком мягкий для того, чтобы наорать на кого-то, зато позволяющий орать на себя… Я ведь помню, как Абдулла орал на него как-то в моем присутствии! Безобразная сцена, как я забыла… Я ничего не поняла, все было по-арабски, а спрашивать потом, в чем дело – неделикатно и глупо. Как он тогда мучился, какой был бледный! Но почему у него сейчас такой замороженный вид, виноватые глаза?! Мы ведь приехали в гости!»
Абдулла все еще говорил по телефону, Сафар молчал. Она встала, стараясь держаться естественно, не показать, что обижена и удивлена, сказала негромко:
– Я посмотрю косметику.
И пошла к стенду. Здесь, где они не могли ее видеть, она быстро покусала губы – верный способ прийти в себя. Лена так часто делала это в последнее время, что губы сохли и трескались – помогала только жирная помада. Потом решила не вбивать себе в голову всякие глупости. Наверняка у Сафара какие-то личные неприятности. Кто-то болен или плохо с деньгами… «На такой дрянной косметике много не заработаешь, – подумала она, разбирая товар на стенде. – Духи пахнут нафталином. Тушь…» Она развинтила футлярчик с тушью, понюхала кисточку и зажмурилась от ядовитого запаха. «Как такой гадостью красить глаза?! Вылезут последние ресницы… А еще пишут „Ланком“! Египетский „Ланком“, причем явно кустарный… Сидит какая-нибудь бедная семья под сенью пирамиды и штампует „французский шик“.
– Тушь плохая, Лена, а вот помаду посмотри… – раздался позади тихий голос Сафара. Она быстро обернулась, встретила его взгляд. Теперь он не прятал глаз – напротив, смотрел как-то напряженно, и это напряжение не вязалось с его словами: – Ты пользуешься коричневыми тонами?
– Пользуюсь, – ответила она. Абдулла не показывался из закутка, оттуда слышался его голос – он все еще говорил по телефону. Она знала его привычку говорить часами и поняла, что Сафар нарочно подошел к ней – побыть наедине, пока тот болтает.
– Тогда я посмотрю для тебя помаду… – Он стал копаться на полках, разбирая большие красные коробки, в которых помада была упакована по двадцать штук. – Вот красивый тон, золотистый. Его у нас больше всего берут. Вот розовый бледный. Тебе нравится? Где ты живешь?
Последний вопрос он задал так тихо, едва слышно, что она не была уверена, правильно ли поняла. Но, увидев его отчаянные глаза, так же тихо спросила:
– Что происходит, Сафар?
– Ты живешь у Абдуллы? – Теперь его голос был совсем не слышен – она все поняла по движению губ. Наклонилась поближе к его уху и прошептала:
– У Мухамеда. Что такое?
– Вот замечательный тон – морковный! – неожиданно громко сказал Сафар, хотя в этот миг никакой помады не показывал. Она поедала его глазами, на языке у нее вертелась тысяча вопросов, и тут она ясно поняла, что самым страшным для нее теперь будет уйти отсюда, ничего не узнав, вернуться к Мухамеду, в свою комнату, которую кто угодно может открыть с помощью ножа.
– Сафар, я тебя умоляю… – прошептала она. – Что творится?!
– Леночка, пока можно, уйди оттуда… – отвечал он, не сводя глаз с закутка. Абдуллы все еще не было видно, зато было слышно – он целиком ушел в беседу. – Уйди, выбери хорошего друга… Не араба… Не говори им, что это я тебе сказал. Вот еще помада! – Теперь он говорил громко. – Возьмешь? Самый лучший тон, самый ходовой в этом сезоне. Все четыре тебе дарю.
– Спасибо, – так же громко ответила она. – Ты не разоришься?
– Что ты, это же не «Диор»!
Они почти орали, и ей подумалось, что как раз такой громкий разговор может вызвать подозрения у Абдуллы. Так это случилось или нет – но тот закончил разговор, вышел к ним и сказал, что надо выпить кофе, а потом Леночку ждут еще в одном месте. Она не спросила в каком – слишком была растеряна и напугана. Ее мучила мысль о сыне – оставить его бог знает на кого! Ей смертельно хотелось поговорить с Сафаром – начистоту, в полный голос, без свидетелей. Чего он так боялся? Почему предупреждал? Что имел в виду? Ей нужно уйти от Мухамеда? Но как это сделать теперь, когда тот заплатил долги! И как она могла заплатить долги без него?! Замкнутый круг. Она повторяла эти слова про себя, пока они в молчании допивали холодный кофе, пока Сафар прощался с нею, заворачивал отобранную помаду, пока они с Абдуллой шли к автобусной остановке…
– Ой, – сказала она вдруг, останавливаясь и морщась. Абдулла удивленно посмотрел на нее.
– Что случилось?
– Понимаешь, когда мы там были, мне хотелось зайти в одно место… – Лена притворно смутилась. – Подожди меня тут.
– Вот кафе, – Абдулла слегка улыбнулся. – Да ты не стесняйся, иди. Мы же столько прожили в общаге рядом, зачем стесняться?
– Нет, я в магазин сбегаю, – Лена все еще пыталась выкрутиться, хотя до магазина теперь было куда дальше, чем до кафе – они стояли прямо перед входом. Она даже не рассчитывала, что Абдулла согласится, но тот, к ее удивлению, кивнул. Она побежала к магазину – сперва побежала, потом заставила себя идти. Спиной она чувствовала его взгляд. Открывая дверь магазина, обернулась – Абдулла курил, стоя на прежнем месте рядом с кафе, и не смотрел в ее сторону.
