Николаев устремил узкие глаза в потолок, потом склонил голову к плечу и, словно бы, слегка удивляясь, произнес:
– Странно, ты, Ефим Алексеевич, погоны носишь, а такие вопросы задаешь!..
Ефим посмотрел на Хитрого Медведя.
Глаза Василия Ивановича смотрели из мягких складок кожи внимательно. И Ефим впервые за годы знакомства поразился, какие они у шамана непроглядно-темные. Будто налитые тяжелой сибирской нефти, рожденной в чудовищных земных глубинах.
В уши майора Мимикьянова неожиданно ударило грозное Шествие гномов Эдварда Грига. Оглушительно громко, хотя и совершенно беззвучно.
Причем, майору показалось, что доцент Николаев эту музыку, звучащую в его черепной коробке, тоже прекрасно слышит.
И даже сопровождает тревожную мелодию легкими движениями головы.
Майор вышел из подъезда дома, где жил доцент Николаев.
Повернув за угол, он оказался в сосновом бору.
Через лес до «Топологии» – рукой подать.
Мимикьянов шагал по песчаной дорожке, вдыхал воздух, сладкий и легкий, как скрипичные «Грезы» Роберта Шумана, и думал.
Незаметно для себя он запел.
На мотив романса «Соловей, мой соловей!..» Александра Алябьева майор замурлыкал себе под поднос: «Му-у-уравей мой, му-у-уравей! Дву-у-ухразмерный муравей!..»
Тропинка хитрой змеей петляла меж бронзовых стволов.
Внезапно он услышал голоса. Они доносились из-за широкого куста шиповника, росшего в том месте, где дорожка делала очередной резкий поворот.
Майор остановился, а потом осторожно выглянул из-за куста.
Шагах в двадцати от него под крылом могучей сосновой ветки стояли двое. Одним был капитан Кокин. Но это лишь майор мог знать, что стоящий в лесу элегантный мужчина – капитан. Ничто на это не указывало. Коля был в гражданском. Надо сказать, что светло бежевый костюм сидел на нем не хуже мундира.
А вот его собеседником, точнее, собеседницей являлась… Да, вглядевшись, перестал сомневаться майор – рядом с Кокиным стояла всезнающая секретарша приемной генерального директора «Топологии» бархатнолицая Полина Аркадьевна.
Коля в гражданском и женщина в форме секретарши – строгом деловом костюме сливочного цвета смотрелись прекрасно подходящей друг другу парой. Они о чем-то оживленно беседовали. Говорили не громко, но время от времени их голоса птицами взмывали к сосновым вершинам.
Долго стоять среди веток майору не пришлось.
Через пару минут собеседники расстались. Не как мужчина и женщина, а, скорее, как коллеги по работе: к друг другу не прикоснулись, а лишь коротко кивнули.
«Похоже, не романтические отношения привели их под сосновые лапы, а нечто иное, – подумал майор. – Например, служебные отношения. Скажем, такие, что бывают между оперативником и его информатором. О, жизнь, ты полна неожиданностей!» – с философским принятием всего происходящего вокруг, заключил он.
Полина Аркадьевна пошла по дорожке в сторону «Топологии», а капитан Кокин направился к шиповнику, за которым устроился Ефим.
Майор покинул свое укрытие и двинулся навстречу быстро идущему «замначу по угро».
– Привет, Николай Олегович! – сказал он. – Воздухом дышим? По лесу гуляем?
– Добрый день, Ефим Алексеевич! – без особой приветливости отозвался Кокин. – Не до отдыха нам пока…
– А, что тогда в цивильном? – невинным тоном поинтересовался Мимикьянов.
– Оперативная работа, – неохотно пояснил Коля. – Сам понимать должен: на нашей службе не всегда погонами отсвечивать надо.
– Понимаю, – кивнул Ефим. – Как, нашел что-нибудь по ограблению инкассаторов?
– Ищем, – голосом прожженого дипломата ответил капитан.
– Успехов! – напутствовал его майор и уже собрался идти дальше, но понял, что, похоже, сделать это будет не так просто.
С обеих сторон дорожки стояли по два темнолицых мужика неопределенного возраста, зато очень определенного прошлого. Да, впрочем, и будущего. И то и другое было твердо связано с системой отбытия наказаний по приговору судов всех инстанций.
– А мы тебя, Петрович, прямо обыскались! – произнес один из них, делая шаг вперед.
Конечно, Ефим его сразу узнал.
Это был «мусорный бак». Тот самый, что несколько часов назад конвоировал его к Спиридону Пантелеевичу Кирпатому а потом загнал вместе со все личным составом лабораторией пространственных измерений в глубокий овраг.
«Да, что за день сегодня такой? – возмутился про себя майор. – Шагу ступить не дают! Всем нужен! А у меня ведь и свои дела имеются!»
– А, зачем я так срочно понадобился? – не особенно скрывая раздражение, спросил он.
– А то не знаешь? – удивился «мусорный бак». – В прошлый раз ведь Спиридону Пантелеевичу спокойно поговорить с тобой засранцы с базара помешали. Вот он и приглашает побеседовать в спокойной обстановке.
– Это, кто такие? – тихо спросил Коля у Ефима, и не дожидаясь ответа, еще тише проронил: – А, ясно. Узнал.
– Сейчас не могу, – решительно произнес Ефим. – Давайте завтра. Или ладно – сегодня вечером!
– Завтра – не получится! И вечером нельзя. Сейчас надо! – убедительным тоном произнес «мусорный бак».
– Они – твои внештатники, что ли? – тихо поинтересовался капитан, приблизив румяные губы к островерхому волчьему уху майора Мимикьянова. – Чего они у тебя такие борзые… Не умеете вы, конторщики, держать уголовную агентуру в руках!
– У тебя пистолет с собой? – также тихо, одними губами, произнес Ефим.
Эти слова майора Коле Кокину не понравились.
– Нет, – встревоженным голосом ответил он. – Чего я его днем по городку таскать буду? У нас что, здесь Чечня или Палестина? У нас последний раз стреляли три года назад! А они что, не твоя агентура?
– Это – мой субботний кошмар! – негромко, но с сердцем сказал Ефим. – Оружие, капитан, надо с собой носить, а не по сейфам складировать!
– А, ты сам-то чего пистолет не взял? Штаны боялся порвать? – сердито отозвался капитан.
«Мусорный бак» вытряхнул из рукава костяную рукоять, подбросил ее в воздухе и, ловко поймав, нажал фиксатор. Пружина выбросила острое тонкое лезвие. На сталь упал пробившийся сквозь сосновые лапы солнечный луч. Отскочив от лезвия, он ударил в лицо капитану. Коля прикрыл глаз, и сморщился, как будто проглотил лимон целиком или выпил полный стакан плохого самогона.
– Пойдем, Петрович, чего словами пылить, – повысил голос «мусорный бак», – А, то ведь, мы и тебя, и корешка твоего пощекотать можем. У меня хоро-о-о-ошая щекоталка есть! – «мусорный бак» снова подбросил нож и умело поймал его за рукоять.
Коля Кокин вынул из нагрудного кармана красную книжечку милицейского удостоверения, помахал им перед собой и громко и отчетливо произнес:
– Я работник милиции. Немедленно сдайте холодное оружие! Обещаю теплую камеру! В противном случае – всех нагружу по самые борта всеми висяками за последние десять лет. Ясно?
«Мусорный бак» смял ржавую кожу около носа в беззвучном смехе.
– Еще скажи, что ты сам капитан Кокин! – крякнул он.
– Я – капитан Кокин! – расправляя плечи, крикнул капитан Кокин.
– Ну, ты фра-а-аер! – удивился «мусорный бак», оглядываясь на своего соседа, словно бы для того, чтобы передать ему свое возмущение. – Да, ты против Кокина – собачья какашка! Ты против него – харчок туберкулезный! А, то мы не знаем Кокина! Вот сейчас мы тебя вскроем, как банку с бычками, и тогда посмотрим, какой ты капитан Кокин! Послухаем с корешами, как ты тогда запоешь, трепачок не резаный!
«Мусорный бак» сделал вид, что вытирает лезвие ножа о рукав кожаной куртки.
Обведя глазами окружающее пространство, майор произнес:
– Коля, я возьму на себя этого с лезвием, и его соседа. А ты – тех, что сзади! Они вроде, пустые!
Коля кивнул.
Офицеры стали спиной к спине.
Уголовники с двух сторон медленно двинулись к ним по дорожке.
«Мусорный бак» морщил в усмешке кирзу на лице и поигрывал тонкой финкой.
До схватки оставалось совсем немного. Шагов по пять с каждой стороны.
– Эй-эй! Кореша! – неожиданно раздалось из-за шиповникового куста. – А, ну-ка, жми на реверс! А то клапана лопнут!
Находящиеся на песчаной дорожке направили взгляды на шиповник.
Из-за него появился коренастый человек с багровым лицом и белыми, как куриный пух, волосами надо лбом и в короткой шкиперской бороде.
– Понятно говорю? – негромко спросил Валера Клинков. – А, то меня Магнат просил: фамилии особо непонятливых на бумажку написать и лично ему в руку положить. Сам, говорит, с ними беседовать буду! Напоследок. Перед тем, как в отпуск отправить. Бессрочный.
Атакующая армия сделала вид, что она ни о какой войне, слыхом не слыхивала, и просто прогуливается в сосновом бору.
Финка в руке «Мусорного бака» то ли сама нырнула в рукав, то ли просто растаяла в крепком хвойном воздухе.
– Так мы – что? Мы – ничего! – натурально изумился кирзоволицый вожак. – Гуляем и все! Ты что, Валера? Померещилось тебе! Эти граждане сами по себе тут гуляют. Мы – сами по себе. На что нам они? Ты Магнату так и скажи! Ты нам замечание сделал! Мы сразу все поняли: здесь не гулять! Нельзя, значит, нельзя! Что мы не понимаем! Ладно, Валера?
