– Погоди, погоди! – остановила я ее. – Та гадалка на пляже – твоя подруга?! – И вспомнила, как удивленно смотрели вслед нашей ворожеи пляжные торговки. Вот оно что… Они ее не знали.
– Ты что, с подругой туда приехала? – с этой Мартой не соскучишься.
– Нет, это отдельная история, – Марта вдруг улыбнулась. – Она сейчас живет на Гоа. Потому что… Ее с работы уволили.
– В знак протеста, что ли? – спросила я, представив, как все наши безработные дружно снялись с места и перелетной стаей подались в теплую Индию. Тем самым, между прочим, лишая отечественные предприятия трудовых резервов.
– Она уехала из соображений экономии, – объяснила Марта.
– Как это? – не поняла я. – В чем экономия-то? Она же не вольная птица – «пора, брат, пора»? Самолеты бесплатно не возят. Да и там…
– Там можно прожить на семь долларов в день. Не то что в Москве. Когда ее сократили, она свою квартиру на год сдала и – привет! Решила кризис переждать на Гоа. Когда вернется, глядишь, тут все устаканится.
– Предприимчивая у тебя подруга… – восхитилась я сметливой девицей.
Пока одни безработные волосы на себе рвут, подметки в поисках вакансий снашивают, другие на пляже припухают, у моря-океана медитируют.
– Я с ней созвонилась, – продолжала Марта, – обо всем рассказала. Она согласилась помочь. Мы из Мумбая на несколько дней приехали в Кавелоссим, где Еремей отдыхал. Подруга предостерегла его. Но он не понял. Хотя и я ему в Москве говорила – не стоит ехать.
– Подожди. А почему ты еще в Москве решила, что ему грозит опасность?
– Так его звезды расположились… – неопределенно сказала она.
– Ты что, профессиональный астролог?
– Нет, но я увлекаюсь астрологией. А еще изотерикой, гаданием на Таро…
Мне показалось, что она, как Луна, снова ушла за облака от моих вопросов. С трудом верилось, что Марта настолько доверяет собственным предсказаниям, чтобы помчаться из-за неблагоприятного расположения планет на край света. Да и зачем? Стоит ли так опекать человека, который тебя бросил?
– Слушай, – недоверчиво посмотрела я на Марту, – ты же взрослая девочка. Всякое бывает – люди встречаются, влюбляются, но не всегда женятся. Зачем тебе ему навязываться?
– Я не навязывалась. Но мне надо было, чтобы он остался жив.
Я вопросительно посмотрела на нее, ожидая продолжения.
– Хотела, чтобы мой ребенок знал своего отца. А потом пусть Еремей решает…
– Ты что, беременна?!
– Почему ты так удивляешься? – обиженно спросила она.
– Он знал?
– Нет. Я не сказала. Не хотела, как ты говоришь, «навязываться». Думала, рожу, тогда уж… Он не знал. А вот его матери я призналась.
– И она… – напряглась я.
– Она сказала, что теперь ей есть ради кого жить, – посмотрела мне прямо в глаза Марта. – Теперь ты поняла, что я не убивала Ерему?
– Д-да…
– Так и передай своему следователю.
Я уходила от Марты в растерянности, но и радовалась одновременно. Надо же! У Еремы будет ребенок. Это новая жизнь. Еремей умер, но словно бы не до конца. Если бы он знал… Какая она все-таки скрытная, Марта.
Вера уже не считалась новичком и поэтому в Дюссельдорфе Ирина ее больше не встречала. Она сама поехала в знакомый отель, позвонила Ире, отдала документы, получила расписку. Вечером подруги снова пошли в кафе. На этот раз угощала Вера. А потом повторилась и драма. Уже не неожиданное кровотечение. Визит к Ирининому доктору. Избавление от спирали.
Вера была в шоке – похоже, ей вообще нельзя пользоваться такой контрацепцией.
– Попробуй еще раз… Последний… – утешала Ирина, – а там … Ну если опять… Придется менять работу…
Что же делать?! Наконец-то повезло и вот… Эта дурацкая спираль! Как объяснить куратору (она покраснела), что не спит она ни с кем и не собирается. Ну что поделаешь, если у нее, как говорит доктор, «индивидуальная непереносимость»! Нет, как угодно, но с работы она не уйдет. Ни за что не уйдет! Даже если эту чертову спираль надо будет вставлять каждый раз заново. Подумаешь, спираль. Ну, выпадет, еще раз поставят. И не больно совсем…
Так она и объясняла в Москве Валерию Леонидовичу. Говорила горячо, сбивчиво, повторяя одни и те же фразы. Но на этот раз он был настроен не столь благодушно.
– Обычно девушки в этом случае увольняются, – сказал куратор, – а вы… Если честно, я поражен, Вера. Более самоотверженного, преданного делу и фирме сотрудника я еще не встречал.
Что он знал о ее преданности… «И при чем здесь фирма?» – с болью подумала она, готовая не только спираль, ядерную боеголовку вставить, лишь бы остаться на своем месте. Вот и Ира говорит – она отличный работник.
Валерий Леонидович смотрел сочувственно, но непреклонно.
– Мы не можем рисковать вашим здоровьем, Верочка. Разве что еще раз… Пойдем вам навстречу. Но если опять… – он обескураженно развел руками.
Она все поняла. Если такое случится снова, ее уволят. С трудом сдерживая слезы, Вера вышла из кабинета куратора. Не обрадовал даже конверт с зарплатой. Может, последней? Но и не в деньгах дело…
В положенный ей двухнедельный отпуск Вера часами гуляла по Москве, но уже не испытывала безмятежного наслаждения свободой и деньгами. Уставая до изнеможения, дома тупо смотрела телевизор. Думала только об одном. Это были мучительные, неотвязные, больные мысли. Душу саднило так, что становилось невозможно терпеть. Однажды Вера даже набрала телефон экстренной психологической помощи. Узнав, что она боится остаться без работы, дежурный психолог сам тяжело вздохнул и посоветовал думать о тех, кому еще хуже. В пример привел хронического несчастливца француза Бертрана (фамилию она не расслышала). Этого бедолагу смело можно было назвать королем неудачников. С самого нежного возраста Бертран десятки раз ломал руки и ноги, не сосчитать скольким ограблениям подвергался. Однажды недотепа рискнул путешествовать автостопом. В первой же машине его взяли в заложники. Когда освобождали, Бертран попал в перестрелку между уголовниками и полицией. Его ранили. Бедняге сделали перевязку, но по дороге в госпиталь он угодил в автоаварию.
В общем, так и жил между больницей и кладбищем. В том смысле, что травмпункт ему был как дом родной, а кладбище – вполне реальной перспективой.
Наверное, добрый доктор хотел ее ободрить. Но Вера выслушала и… заплакала. Нет, не о невезучем Бертране. О себе. Она поняла, что ее неприятности – далеко не предел. И, возможно, скоро ее печальную историю можно будет рассказывать в качестве утешения другим пасынкам Фортуны.
– Ищите скрытые возможности, – напоследок посоветовал врач.
– Где? – с надеждой на счастливое откровение, спросила Вера.
– Везде…
Это был ответ небожителя, преодолевшего все горести, беды и, возможно, земное притяжение.
Вера обречено повесила трубку. Что делать? К кому обратиться? Ира далеко, она не поможет. Прежним приятельницам не до нее. Да и не всем им можно рассказать. Правда, есть одна знакомая… Она обещала помочь, если что. Вера достала записную книжку, набрала нужный номер и долго слушала безнадежные гудки. Трубку так никто не снял.
Месяца полтора спустя после собеседования в странной фирме в редакции к Яне подошла ее коллега и протянула газету.
– Видела?
Яна прочитала: «Погибла жена крупного московского чиновника». Рядом была фотография Агнии и маленький некролог: « Вчера в автокатастрофе в Германии погибла Агния Кирилловна Брагина. Она была прекрасной женой и нежной дочерью. Выражаем соболезнование мужу и близким покойной».
– Представляешь! – воскликнула коллега. – На днях мы с тобой о ней поговорили – и вот…
Девушка заспешила по своим делам, а Яна залезла в комп и прочитала подробности смерти Агнии. Обычная история. На горной дороге не справилась с управлением, хотя прекрасно водила машину.
«Надо бы Вере звякнуть…» – подумала Яна.
И опять не вышло – уехала в срочную командировку. А когда вернулась и включила автоответчик, услышала знакомый голос: «Яна, это Вера. Помнишь, мы встретились на собеседовании. Мне необходимо с тобой увидеться. Очень прошу тебя, перезвони». Вера говорила нервно, настойчиво, умоляюще.
«Что там с ней стряслось?» Яна набрала Верин номер. Та сразу сняла трубку.
– Ой, а я тебя так искала, так искала! Мне нужно срочно с тобой повидаться.
– Срочно? – удивилась Яна. – Что случилось?
– Это не по телефону… – замялась Вера.
