– Стерва! – с ненавистью выкрикнула она.
– Ке коза (что)? – не поняла итальянка.
– Сама ты коза! – Ольга все больше повышала голос. Я хотела ее допросить, прежде чем она привлечет внимание проводника нашего вагона, поэтому повторно сдавила пальцами основание ее ключицы. Я знала, что такую боль даже тренированному человеку стерпеть сложно, что уж говорить о хрупкой, неподготовленной, но довольно озлобленной девице.
– А вот ругаться не надо! – нараспев произнесла я, впилась жестким взором ей в глаза и отчетливо проговорила: – Будешь орать – выкину в окно!
– Не посмеешь! – прошипела она.
– А ты проверь! – усмехнулась я и сдавила пальцы еще сильнее.
Я всегда знала, что хорошему боксеру удается выиграть поединок еще перед первым раундом, когда соперники приветствуют друг друга на ринге. Уверенность в победе, чувствующаяся в другом человеке, внушает одновременно уважение, опасение и страх. Наличие последнего вселяет неуместную панику, побороть которую человеку со слабой волей практически невозможно. И, как результат, проигрыш. В нашем случае получилась победа. Почувствовав мою превосходящую силу, Ольга сникла, но еще продолжала царапаться, как дикая кошка, на которую уже надели ошейник.
– Ольга, перке (почему)? – Глаза Клаудии увлажнились, ей было тяжело встретить противника лицом к лицу. Никакого превосходства победителя она явно не чувствовала, только растерянность и горечь.
– Что она несет?! Я не понимаю! – Продавщица была в бешенстве. Я понимала и ее эмоции, очевидно, что, затевая всю эту возню в погоне за чужим лотерейным билетом, она никак не предполагала такой плачевный финал.
– Ей неясно, почему вы предали, – хладнокровно пояснила я.
– Она что, тупая?! – невесело усмехнулась поверженная. – Ежу же понятно почему!
– Здесь ежей нет, – заметила я, намеренно стараясь вывести ее из себя своим спокойным тоном и раздражающими вопросами. Мне это удалось довольно быстро, я даже удивилась, с чего это вдруг дамочка стала такой разговорчивой. Для надежности и накопления доказательной базы для суда я незаметно включила диктофон.
– Да все же ясно, как день! Зачем она ляпнула про свою лотерею?! Она точно с мозгами не дружит! Может быть, в ее сытой Италии люди радуются таким случайностям, произошедшим с другими. Но у нас нет!!! – Последнее слово она, вероятно, позабыв мою угрозу, опять выкрикнула, мне пришлось повторно усмирить ее. – У меня большие проблемы, бывший парень взял кредит, я была поручителем, а он сбежал. Вот и вся история, что мне оставалось?! – Она замолчала, видимо, ожидая, что мы проникнемся ее бедами, пожалеем ее, дадим совет и отпустим. Но я лишь скептически хмыкнула.
– Наверное, надо не идти на преступление, а найти вторую работу, как дополнительный источник заработка, – предложила я первое, что пришло мне на ум.
– Ага, и сдохнуть от усталости! Нет уж, дудки. Почему одним все: и свои магазины, и дома, и Италию, а другим хрен без масла?!
– На этот раз я воздержалась от ответа, да он и не требовался. Ольга уже не могла остановиться, многое у нее накипело, поэтому она выплевывала нам слова, как ругательства.
– Вы со своими чистыми холеными ручками даже не подозреваете, как живем мы – обычные трудяги! – заговорила она революционными лозунгами. Я невольно вспомнила нашу беседу с Клаудией про возмущение масс, однополую любовь и подготовку восстаний. Почувствовав, что аудитория внимательно внимает ее речам, Ольга продолжила: – А мы вынуждены руки марать, чтобы потом иметь возможность их холить. Быть ничуть не хуже, точнее, лучше вас! Ненавижу!
– Не думаю, что мою работу можно назвать непыльной, – философски заметила я, отряхивая свои испачкавшиеся в схватке спортивные брюки.
– Ненавижу! – повторила она. – А мне, думаешь, легко было?!
– Но ведь тебе кто-то помогал? – задала я главный, более всего волновавший меня вопрос. – Самой тяжело и непросто!
– А… Вот ты чего хочешь, зубы мне заговариваешь, стерва! – полностью переключила она свое внимание на меня. – Так я все, не скажу больше ни слова!
– Пожалуйста, тогда судить будут вас одну за все прегрешения, повесят больше эпизодов с нападениями, срок вырастет как на дрожжах, – пожала я плечами, словно мне все равно. Девица метнула в меня полный неприязни взгляд и добавила очень тихо, совершенно не думая, что я смогу расслышать ее слова:
– Подождем до следующей станции…
Слух у меня был тренирован в критических условиях, и на аэродроме, и в танковом цеху, поэтому мне не составило труда догадаться, на что надеется Ольга. Ее подельник, наверное, должен был получить от нее сообщение, что операция удалась, а в случае отсутствия оного подсесть в поезд на следующей остановке и разобраться с нами уже по-мужски. Конечно, в том случае, если он не занял место в поезде еще в Тарасове. Вытаскивать из Ольги детали операции было некогда, да, судя по ее упрямо поджатым губам, она вряд ли решится на новый монолог. Не пытать же мне ее, в самом деле, чтобы добиться истины. К слову, для осуществления этого у меня не было ни подходящих инструментов, ни навыков. Я предпочитала использовать чистые методы, и они, как правило, приносили свои плоды. Я очень порадовалась, что подстраховалась заранее на случай подобного развития событий. Через двадцать минут поезд должен был подойти к платформе. Стоянка была короткой, но для того, чтобы пробраться в наш вагон, времени вполне достаточно.
Я позвала проводника.
– Принимайте воровку! – сообщила я веселым тоном. Все следы взлома были на лицо.
– Ого! Вот это да! – опешил паренек. – Два года хожу в рейс, а такое в первый раз. Просто Восточный экспресс какой-то, – обрадовался он.
– Это точно! – согласилась я. – Служба безопасности в поезде есть?
– Э… нет, – почесал он затылок, сдвинув свою фуражку. – Но скоро станция, я сообщу начальнику поезда, чтобы подослали наряд, и ее, голубушку, примут в лучшем виде. – А что она украла?
– Ничего, к счастью, – ответили мы с Клаудией в один голос.
– Я и не собиралась этого делать. Это просто ошибка! – запоздало воскликнула Ольга.
– В суде разберутся. – Я надела ей на запястья вторые наручники, а первые отстегнула, чтобы основание стола не мешало передвижению преступницы. После этого я лично в присутствии подоспевшего по вызову начальника поезда отвела продавщицу в купе проводника, где повторила манипуляцию с наручниками в обратном порядке.
– Вы что, сотрудник полиции? – внимательно проследив за моими действиями, спросил начальник поезда.
– Почти, я в частном порядке, – коротко пояснила я и вернулась к Клаудии. Та встретила меня, лежа на кушетке, взор ее был направлен в потолок купе. Я испугалась, что она совершенно захандрила.
– Клаудия! Подъем! – бодро провозгласила я от двери.
– Как? Разве теперь не все позади? – Она села и посмотрела на меня.
– Не уверена, – ответила я, так как и сама не знала, что может ждать нас впереди.
Моя подзащитная нахмурилась, с минуту она молчала, но было заметно, что в голове у нее происходит мозговой штурм, по прошествии которого лицо ее не мрачнело, а скорее разглаживалось, как небо после бури. Мне показалось, что итальянке удалось справиться со всеми своими переживаниями. Словно в подтверждение моих мыслей, она сказала:
– Знаешь, я все обдумала. Я не буду раньше времени злиться на Максимилиано. Но буду, как это у вас говорят, когда ушки на голове стоят?
– Начеку?
– Наверное. – Она побарабанила ногтями по поверхности столика. – Да, так будет честно, в конце концов, он теперь и сам состоятельный человек, чтобы гоняться за моими деньгами…
– Не знаю, не знаю, – произнесла я с сомнением, вспомнив, как подозрительно резко сменилось отношение ресторатора к Клаудии, стоило ему, как он сам признался, навести о ней справки. – И все же советую быть внимательней с ним, не терять головы.
– О, теперь она у меня не оторвется, новости про эту Анну меня переделали, – ответила она, опять слегка коряво выстроив фразу, но смысл был предельно ясен. – А то, что преступником оказалась Ольга, мы ждали, разве не так?
– Да, предполагали. Но у нее был напарник, и про него мы пока мало что знаем, кроме того факта, что он носит кепку, большие очки и является обладателем незарегистрированного номера мобильного.
– О, я совсем об этом не подумала, – расстроилась, выслушав меня, Клаудия. – Так что же, опять надо бояться нападения? – спросила она, не сдержав дрожи в голосе.
– Именно так, – не стала я обманывать. – Но в поезде находиться небезопасно. – Я посмотрела на часы. Времени до остановки оставалось совсем мало.
– И что же нам делать?
– Собираться, быстро! – Я принялась упаковывать ноутбук обратно в сумку.
– Как, куда? – Она округлила глаза, но, глядя на мои действия, тоже начала в экстренном порядке упихивать в сумку те вещи, что успела достать. Она уже не заботилась ни о том, что одежда помнется, ни о том, что одета она в обычный спортивный костюм. Страх за собственную жизнь вытеснил лишние переживания из головы моей клиентки, в результате чего она вдруг стала действовать очень четко и собранно.
