— Работа такая, тетя Маня. И был я не пухлый, а жирный. Жить без вашего печева не мог.
— Я тебя и сейчас угощу, Ванечка. Есть ватрушки. И компотик. Ты заходи, я приготовлю.
— Да вы не беспокойтесь.
— Какое беспокойство? Мне деток кормить за радость. Ступай. — И указала на открытую дверь комнаты, в которой находились девушки.
Лаврушин, взяв сумку, проследовал в Сашину спальню.
— Могу узнать ваше имя, девушка? — обратился он к Крестовской.
— Это Ольга, моя подруга детства, — ответила за нее Саша.
— Знакомое лицо. Но откуда, убей, не помню.
— Она была королевой красоты нашего города.
— Точно! Я ходил на тот конкурс. Первый и единственный раз в жизни. Тогда только из армии пришел и не мог пропустить мероприятия, на котором девушки в купальниках выступали.
— Оля и региональной королевой стала. Могла бы на «Мисс России» корону взять, но не поехала на конкурс.
— Саш, может, хватит обо мне? — перебила подругу Ольга. — Господин Лаврушин по делу пришел.
— Именно, — спохватился он и поставил на стол сумку. — Тут вещи вашего отца.
— Где вы их взяли?
— Нашли место, где он обитал в последнее время. Глеб Симонович постоянно перемещался, жил то тут то там, но мы смогли вычислить адрес. Неподалеку от города есть деревня, ее называют цыганской.
— Почему?
— Там когда-то был дом криминального барона. К нему стекались многочисленные цыганские родственники, отсюда и неофициальное название. Официальное — Малый Ручей.
— Деревня Малый Ручей? Не слышала о такой.
— А я — да, — встряла Ольга. — Там загородный клуб для местной элиты. — Она вспомнила указатель с надписью «д. Малый Ручей» на въезде в поселение с «райским» местом на его территории.
— Откуда знаешь?
— Я была там вчера. Ужинала в ресторане «Парадиз».
Глаза Саши загорелись любопытством, но она воздержалась от вопроса. А Лаврушин не стал:
— Как вы смогли туда попасть? Насколько я знаю, клуб закрытый.
— Я и мой спутник были гостями одного из членов.
— Могу я узнать, кого? Это важно.
— Господина Устинова, — ответила Оля, решив, что не будет ничего страшного в том, что она скажет правду.
— Устинов — член клуба? — расхохотался капитан. — Вот это да.
— А что тут такого смешного? — не поняла Оля. — Он же богатый человек, политик…
— Нет, рассмешило меня не это. Просто этот богатый человек и политик охотился за Глебом Симоновичем, а тот прятался у него под носом. Умный ход.
— Охотился? — переспросила Саша тревожно.
— Не в том смысле, что хотел подстрелить. Он искал его, чтобы договориться. Вы простите меня, Александра Глебовна, но ваш батюшка вел последние годы какую-то бестолковую войну со всеми, кто встал у власти или пытался это сделать. Бездоказательно обвинял людей в страшных грехах. И это многих раздражало. В том числе Устинова, который в политику ударился.
— Говорите, не хотел подстрелить? — Саша как будто пропустила мимо ушей все фразы, кроме первой. — Тогда почему моего отца нашли с тремя пулевыми ранениями в груди?
— Если его убили, то не по заказу Устинова. Он продолжал разыскивать вашего отца и после его смерти. Значит, не знал, что того нет в живых.
— Или делал вид? — озвучила неожиданно пришедшую в голову мысль Ольга. — Убрал мешающего человека, но продолжал создавать видимость того, что все еще его разыскивает. Даже частного детектива нанял для убедительности.
Взгляд Лаврушина стал задумчивым. Но поразмыслить ему не дала тетя Маня.
— Ванечка, — послышалось из кухни. — Иди покушай.
— Барышни, я отойду на десять минут, а вы, Александра, пока вещи отца посмотрите.
И удалился.
Саша расстегнула молнию на сумке.
Вещей оказалось не так много. Одежда в основном. Ее сложили комом и засунули в сумку, поэтому сумка казалась набитой. Но кроме трусов, футболок, штанов — бритвенные принадлежности, складной нож и термос, а еще книга. «Д’Артаньян и три мушкетера».
— Отец обожал этот роман с детства, — сказала Саша, взяв том в руки. — Перечитывал десятки раз. На прикроватной тумбочке держал. Ба говорила, что он меня Констанцией назвать хотел. Но этому моя мама воспротивилась. И мне дали имя Александра.
— В честь Дюма? Автора «Трех мушкетеров»?
— Да.
— Ты никогда об этом не говорила.
— Я скрытная, ты же в курсе.
— В курсе. От тети Мани совсем недавно узнала, что мама твоя не работать уехала за рубеж…
— А к мужику.
Оля плохо помнила госпожу Пахомову. Она почти не принимала участия в жизни дочери. На торжественные линейки, концерты ходил чаще всего Глеб Симонович. На родительские собрания тетя Маня. Но и дома Сашина мама царила, если так можно выразиться, неодушевленно. Ее вещи были повсюду — она разбрасывала их. Ее духами пропитывались платки, подушки, скомканные бумажные салфетки. На салфетках оставались следы ее алой помады. И на чайных чашках. И на щеках дочери. Когда Оля приходила в гости к Саше, всегда знала, дома ли ее мама. Если нет, то на мордашке девочки оставалась алая отметина в форме губ. Госпожа Пахомова всегда целовала Сашу перед тем, как уйти.
— Смотри, что я нашла, — услышала Оля тихий голос подруги.
— Что?
Пахомова указала на одну из страниц книги. На ней одно слово из текста было подчеркнуто карандашом.
— И так еще в нескольких местах.
— Наверное, это что-то значит.
— Я тоже так думаю.
— Скажешь об этом Лаврушину?
— Пока нет. Изучу.
— Тогда убери книгу, не привлекай к ней внимания.
Саша закрыла ее и кинула на кресло. В комнату вернулся капитан. В руке он держал стакан с компотом и был, судя по физиономии, сыт и доволен. Сейчас, глядя на него, Оля верила в то, что Ванечка когда-то был толстым и бегал за ватрушками за два квартала.
— Александра Глебовна, ваша бабушка волшебница, — выдохнул Лаврушин. — Я все годы, что жевал сдобу, приготовленную другими пекарями, будто не жил.
— Да ты заходи, Вань, у меня всегда что-то есть из сдобы.
— А давайте вы будете печь пирожки на продажу? У нас в отделении их с руками оторвут. И вам прибыль, и нам радость. Я могу заезжать за ними, потом выручку привозить.
— Спасибо, сынок. Но сил у меня нет на такие объемы.
— Господин Лаврушин, эта сумка с барахлом все, что удалось найти из вещей папы? — прервала их щебет Александра.
— Да, — сразу собрался капитан.
— Ни документов, ни кошелька, ни телефона?
— Насчет последнего вы сами знать должны. Ваш отец не пользовался телефонами. Как и компьютерами. А кошелек с документами наверняка при себе носил, и убийца изъял его.
— Просто странно, что от человека осталась лишь кучка нестиранной одежды.
— Понимаю ваши чувства. Но это пока все, что следствием обнаружено. Все вещи изучены и взяты на контроль. Обычно за ними мы в отделение родственников вызываем, но я знаком с вашей ситуацией, поэтому привез… Но вам все равно нужно расписаться за получение.
С этим словами он раскрыл свою кожаную папку и достал из нее листок. Но за ним следом полез еще один. Вылетел и готов был упасть, как тетя Маня подхватила его.
— Ой, а я его знаю, — воскликнула она, глянув на лист, на котором оказалась распечатка фотографии с паспорта.
— И кто это? — мгновенно отреагировал Лаврушин.
— Котя.
— Кто? — округлила глаза Саша.
— Котя, — повторила тетя Маня. — Друг детства Глеба. Они были неразлейвода когда-то. Но лет десять назад поругались сильно и перестали общаться.
— А почему он Котя?
— Котов фамилия, — ответил ей капитан. — И именно его труп был найден на борту старого корабля «Юнга-2» наряду с телом вашего отца. Сегодня его идентифицировали.
— А второй? — спросила Оля.
— Пока нет. — Он вынул ручку и протянул младшей Пахомовой. — Александра Глебовна, распишитесь в получении вещей вашего отца.
Та чиркнула закорюку на листке.
— А теперь, с вашего позволения, пойду, — проговорил Лаврушин, убрав подписанный документ в папку.
— Заходи к нам, Ванечка, — сказала тетя Маня.
— Зайду.
На том с капитаном и распрощались.
Едва за ним закрылась дверь, Саша схватила книгу. Затем достала из ящика письменного стола блокнот и ручку и кинула на колени Ольге.
— Сиди, записывай. Сейчас будем угадывать шифр.
Отец совсем не изменился!
Это стало для Леши шоком.
Да, он стал выглядеть хуже, это понятно: возраст, алкогольная зависимость, не самые лучшие условия жизни, НО…
При этом он совсем не изменился.
Что такое седые волосы, лишние морщины и набрякшие под глазами мешки, когда сами глаза такие же яркие, живые, как и когда-то?
Говорят, глаза — зеркало души. Возможно, и так. Значит, у Лешиного отца душа молодая, чистая, светлая. Алкоголиков и даже пьяниц всегда выдают глаза. Пустые, мутные, водянистые или красные. Не зря говорят о напившемся — зенки налил! Но старший Земских своими жгучими очами обманывал всех: и сына, приезжавшего к нему на каникулы, и руководство больницы, и пациентов. Никто не мог предположить, что тот беспробудно пьет. Сейчас, естественно, этого уже не скроешь, но Леша не сомневался, что если отец возьмется за ум и завяжет, то очень скоро обретет подобающую форму.
