«Пронесло», – подумал Дима, вспомнив нелестные эпитеты, которыми он награждал Аду. Но она добавила:
– Однако, если хорошо разбираться в людях и их психологии, можно легко угадать, о чем думает человек в той или иной ситуации. А я в психологии разбираюсь очень хорошо. И в людях тоже.
Он, честно говоря, ко всей этой экстрасенсорике и психологии относился скептически, поэтому серьезного значения ее словам не придавал. Немного помолчали. Ада углубилась в фильм, и Диме стало казаться, что он понимает, о чем говорят герои.
– Слушай, а мое будущее ты можешь предсказать?
– Вообще-то могу. Только не хочу. Это неинтересно. Я вообще практически все могу.
«Ну да, ну да. И вот эти отмазки: мысли прочитать нельзя, твое будущее мне предсказывать неинтересно».
– А какая у меня была в детстве любимая игрушка?
– Ты что, меня проверяешь?
– Да нет, просто интересно.
– Медведь. Без одного глаза. Ты с ним спал.
– Круто!
– Ты сам рассказывал.
Часа через два его стало отпускать. Постепенно накатил жар, вернулась слабость.
– Чего-то мне опять поплохело.
– Потому что спать надо в твоем состоянии. Спи давай.
– Может, еще лекарства?
– Завтра посмотрим по состоянию.
– Слушай, а ты случайно документы мои не привезла?
– Нет. А зачем они тебе здесь?
– Да, действительно, зачем?
И он вдруг внезапно отключился.
«Первый этап пройден удачно. Надо выбираться дальше». Он начал уже беспокоиться о том, что же будет с ним теперь, но усилием воли решил дать хотя бы небольшой отдых своему истощенному мозгу и просто побыть здесь и сейчас, наслаждаясь небольшой передышкой.
Руке, упакованной в лед, полотенце и пакет, действительно стало легче.
– Так что, значит, ты меня сама тащила оттуда?
– Ага.
– Ну, ты даешь. Тяжело, наверное. Святая женщина.
– Если бы не дождь, я соорудила бы тебе на месте какую-нибудь лежанку. Кстати, а почему в спальне такой бардак, будто там дрались?
– Нет, не дрались. – Он надел смущенную улыбку.
– А, понятно. – Кира почувствовала укол ревности. Иллюзий по поводу того, что он тут делал, не осталось. – Просто картина валяется на полу.
– Сняли. Готовили стену для тебя.
Она подошла к комоду, взяла фотографию:
– Там ведь эта женщина нарисована. Кто она?
– Бабушка.
– Может, поспим еще.
– Я бы сходил в душ. Поможешь мне добраться, чтобы я по дороге нигде не рухнул?
На лице девушки появилось сомнение.
Парень приподнял покрывало и засмеялся:
– Ах, ну да. Так я в него завернусь, если ты стесняешься.
Он сел на диване и попытался встать, придерживая сзади покрывало одной рукой. Голова закружилась, ноги наполнились зудящей ватой.
– Ох, чего-то совсем плохо. – Рухнул обратно и задел мокрое пятно. – Что это?
– Воду пролила.
– Что-то не похоже. – Он потер пятно и понюхал пальцы. – Подожди, я что… Это я?!
По Кириному лицу стало все понятно.
– О, господи! Немощный алкоголик и сестра-сиделка. Отличная парочка. Мне кажется, мы друг другу подходим. – Похоже, в отличие от девушки его совершенно не смутило это происшествие. – Мне все же хотелось хотя бы побриться. Интересно, тут есть утка? Будешь мне подносить в нужный момент.
– Если я найду бритву, то можно побриться здесь. – Кире не понравились ни «святая женщина», ни «сестра-сиделка», потому что ей слишком нравился он сам.
От слова «бритва» ему стало страшно, будто лезвие полоснуло по мозгу, обдало жаром, но он взял себя в руки:
– Возможно, в ванной наверху. В той спальне, где произошла драка, – усмехнулся он и не смог не заметить, что Киру это задело. «Неужели запала? Я еще, стало быть, ничего». Сама она ему как женщина не нравилась. Ему показалось, что она своей тоненькой фигурой и длинными черными волосами ужасно напоминает итальянку. Он помотал головой, чтобы стряхнуть с себя подступивший бред.
Кира поднялась наверх и спустилась с пенкой, полотенцем, бритвой и кувшином с водой, который выполнял там роль декоративного элемента. Подложила ему под спину подушку и стала первый раз в жизни брить мужчину, который вдобавок ко всему очень сильно ее волновал. С учетом того, что она нервничала, процесс шел не очень споро. Сам он, развлекаясь Кириным смущением, в упор разглядывал ее лицо, и от этого ей становилось еще более неловко. Рука дрогнула, и бритва оставила на коже маленький порез, из которого засочилась кровь.
– Ну чего ты так смотришь?! – не выдержала Кира. – Ну чего ты уставился? – Быстро промокнула красную капельку. – Пойду сменю воду.
Его игривое настроение сменилось, как только Кира вышла. «А что, если она все узнает? Что будет, если придет полиция? Ведь когда-нибудь Аду начнут искать. Как вообще выбраться отсюда? А самый важный вопрос, как избавиться от ведьмы навсегда». Крохотная ранка на щеке в его воображении росла, расширялась, как росли и сомнения в его перенапряженном мозгу, что Кира не та, за кого себя выдает.
Та вернулась с чистой водой.
– Слушай, а ты чем меня поила ночью? – спросил он.
– Бульоном и аспирином.
– Где нашла?
– Там наверху.
– Понятно… А что ты нашла там еще?
– Ампулы с глюкозой, кажется, и витамином каким-то, не помню.
– Принесешь?
– Хочешь? Тебе бы сейчас не помешало!
Она сбегала наверх и, к его огромной радости, принесла две оставшиеся ампулы. Он их исследовал, и воодушевление сменилось глубоким разочарованием: это действительно оказалось лекарство.
– Ты не видела ключей? С большим брелком таким. От машины. Они где-то валялись, нужно машину переставить в гараж, чтобы не нагревалась на солнце. Но я все пробухал. А ты умеешь водить машину?
– Умею. Сейчас поищу связку. Наверняка где-то тут лежит.
Десятки вопросов теснились у него в голове, распихивая друг друга: «Где же эти дурацкие ключи? Что будет, если она все узнает? Как быть, если придет полиция?»
– Кира, поищи ключи, пожалуйста.
– А добриться?
– Кира, я прошу тебя. Найди эти чертовы ключи. – Он так нервничал, что даже повысил голос.
Кира немного растерялась:
– Ну хорошо. Где они могут быть?
– Слушай, если бы я знал, я бы тебя не просил.
– Ладно.
Связка нашлась быстро. Она лежала на комоде, между фотографией бабушки и Кириным телефоном. Девушка на всякий случай решила его проверить – сеть не появилась!
Кира, вертя в руках ключи, спросила:
– Интересно, сколько бензина в машине. Может быть, мне самой съездить за красками? Заодно и за едой, лекарствами и врачом! Далеко до города?
Слово «врач» зажгло тревожную кнопку в его голове.
– Километров сто вроде. Я, честно говоря, даже не знаю, как он называется. Не оставляй меня, пожалуйста.
– Ой, ой, секундочку, ура, сеть, кажется, есть! Надо папе быстрее позвонить. И узнать, как городок называется. – Она набирала номер.
– Подожди. – Попытка приподняться на диване далась ему с трудом. Она начнет рассказывать отцу, что здесь происходит, и если сейчас есть хоть какой-то призрачный шанс все скрыть и спастись, то тогда точно будет конец. Паранойя вновь набирала обороты. – Давай сначала переставим машину.
– А вдруг сеть пропадет.
– Я прошу тебя, положи трубку.
– Слушай, ну правда, чего тебе далась эта машина? Стояла столько, пять минут еще подождет. Але, пап! Пап, слышишь?! А, Глория, чао! Я доехала, все хорошо, но тут не было сети… Что? Плохо слышно! Как? Все хорошо. Хозяйка… – Она не успела договорить. Неожиданно парень свалился на нее всем своим весом, телефон выскользнул из руки и разлетелся на части.
– Извини, чего-то мне снова поплохело. Хотел тебя обнять. Ты такая красивая. – Он посмотрел на нее и заправил за ухо прядь волос, упавшую на лицо. – Сделай мне укол, пожалуйста, умеешь?
– Ты чего? Зачем встал? Попробую… – сказала она, смущаясь и пряча глаза, и помогла ему подняться. – Здесь тебе неудобно. Я сейчас перестелю все в спальне и отведу тебя туда. Там и туалет рядом…
36
Сентябрь. Ломка. Дима. Несколькими днями ранее
Он проснулся, когда за окном светало. День обещал быть солнечным. Свет, хоть еще не набрал силу, но все равно показался Диме резким, и он решил прикрыть шторы. Рядом лежала Ада. «Ах, ну да!» Он сначала немного удивился, а потом вспомнил события прошедшего дня. Кажется, он заболел. И действительно, стоило ему встать, как комната поплыла перед глазами и заплясали зеленые мушки. Пришлось вернуться обратно в кровать. Он разглядывал спину Ады, ее руки. Ему не нравилась ее сморщенная пересохшая кожа на локтях. Она напоминала морду старого шарпея. С края кровати из-под одеяла выглядывала ее ступня. Пальцы, кривоватые, с грубыми ногтями, с шишкой на большом, тоже раздражали. Она заворочалась и повернулась на спину. Ее мелкие недостатки один за другим бросались ему в глаза, словно он наводил на них увеличительное стекло и видел то родинку неприятного белесого цвета на руке, то едва проросшие жесткие черные волоски у ноздрей, и все это страшно бесило его. Ада, видимо, почувствовала, что ее разглядывают, и открыла глаза. Ей стало неприятно от Диминого взгляда. Она резко села, подобрала растрепавшиеся волосы.
