— Я не смогу. Это слишком рискованно. В отличие от меня, вы не знаете Филипа. Внешне он флегматичен, а на самом деле может взорваться из-за пустяка. От него ничего не ускользает. То, чего он не видит, он чувствует. Мне приходится быть осторожной не только в поступках и словах, но и в мыслях. Вы представить себе не можете, как трудно оставаться с ним один на один. Он сразу поймет, что я что-то замышляю.
Стекла очков блеснули на свету. Мистер Феликс произнес:
— Интересно, сумеете ли вы убедить меня? Кстати, откуда вам так много известно о Филипе? И еще… неужели вы имели глупость влюбиться в него?
— Конечно нет!
Но едва у Энн вырвались эти слова, она поняла, что поспешила. И выбрала неверный тон. Он не убедил бы никого, тем более ее собеседника.
— Так вот оно что! — подхватил он. — Но вам все равно придется идти до конца.
— Нет-нет! Вы ошибаетесь, я говорю правду! Что толку, если я рискну — и проиграю? Если он разоблачит меня, второго шанса у меня не будет, и вам это известно. И как же тогда поступите вы?
— А почему вы решили, что он вас разоблачит? Что такого вы сделали или сказали? Что вы скрываете? Если он что-то подозревает, значит, его подозрения чем-то вызваны. Отвечайте немедленно!
Она сидела выпрямившись, слегка откинув голову, словно для того, чтобы сохранить дистанцию. Собеседник застал ее врасплох, она сразу растерялась. «Зачем я сказала это?.. Но я ничего не говорила… Что я сказала?.. Если он решит, что Филип меня подозревает, он не станет рисковать, он оставит меня в покое… Не знаю… а может, и нет… ничего не понимаю…»
В комнате снова зазвучал голос, зловещий, как завывание ветра.
— Он подозревает вас?
Вынырнув из водоворота мыслей, она ответила:
— Не знаю.
— Лгать мне бесполезно. Что-то вызвало у него подозрения.
— Не знаю…
Эти слова вырвались у нее сами собой. Придумать другие она не смогла.
— Я же сказал: лгать бесполезно. Что-то произошло. И вы скажете, что именно!
«Если сейчас я позволю ему запугать меня, все кончено», — подумала она. И эта мимолетная мысль пробудила спящую в дальнем углу смелость, заставила губы растянуться в улыбке, а голос — зазвучать беспечно и легко.
— Прошу вас, не надо меня пугать! Да, вы правы: был один случай… но я ни в чем не уверена. Вот почему я пока решила промолчать о нем.
— Что за случай?
Она уже успела взять себя в руки и потому легко продолжала:
— Ничего особенного — так, пустяк, но все-таки… словом, судите сами. Вчера ко мне заходила одна девушка, которая была подружкой на нашей свадьбе, дурочка, каких мало. И она завела разговор о дневнике.
— Что она сказала?
Энн объяснила:
— Сказала, что я записывала в дневник буквально все, даже то, о чем не принято говорить — как Пипс, — она засмеялась. — Впрочем, она тут же оговорилась, что в этом нет ничего дурного, захихикала и спросила Филипа, показывала ли я ему свои записи.
— А он?
— Он посмотрел на меня… — она осеклась.
— Как?
— Не знаю…
— С подозрением?
Гнев вновь взметнулся в ней.
— Говорю же вам: не знаю! Я все равно ничего не смогу вам ответить, сколько бы вы не допытывались! Но по-моему, сейчас надо выждать время. Эта девушка все испортила. Не знаю, что именно, но чувствую: Филип о чем-то задумался. Он опять стал незаметно следить за мной, как с самого начала. Вы хотели знать правду — вот она! И вы хотите рисковать в такой момент? Предоставляю вам это право.
— Нет, пожалуй, нет, — отозвался ее собеседник. — Почему же вы сразу не сказали? Зачем заставили вытягивать из вас слово за словом? Вы говорите, это мелочь… «так, пустяк», как вы выразились. Вы и вправду так считаете? И думали, я вам поверю? Вы крепились до последнего момента и выдали свою тайну только для того, чтобы отвертеться от поручения. А теперь я скажу вам, почему вы вдруг так испугались риска. Вы обнаружили, что играть роль леди Джоселин очень удобно: у вас есть положение в обществе, состояние, муж — весьма преуспевающий молодой человек. В сущности, вы получили все, к чему стремились. Больше вам ничего не нужно, вы хотите просто сидеть и наслаждаться триумфом. А я напоминаю вам, что все это вы еще не заслужили. Те, кто помог вам, могут все отнять. И довольно об этом. А теперь слушайте внимательно: о полицейских можете забыть. Они уже убеждены, что с Нелли Коллинз произошел несчастный случай. Одна жительница Руислипа обратилась в полицию и рассказала, что давно знакома с Нелли Коллинз и часто приглашала ее к себе. Согласитесь, это звучит весьма убедительно. Теперь полицейские считают, что вся болтовня Нелли Коллинз в поезде — не что иное, как желание привлечь к себе внимание, поэтому она и отправилась к подруге в Руислип. Глядя на него, Энн видела только темную плотную фигуру, клок волос и едва различимый блеск стекол. С расстановкой она произнесла: — Вы думаете? Видимо, это устроили вы.
— Это не ваше дело, — опять заявил он. — Вы уже получили приказы. Сделайте оттиск ключа, как было велено, но снимки не делайте, пока не найдете ключ к шифру. Его можно переписать или сфотографировать — но если Филип что-нибудь заподозрит, он перепрячет шифр. Где вы храните дневник? — В надежном месте. — Лучше отнесите его в банк.
— Нет, он должен быть у меня под рукой. Настаивать он не стал, только коротко повторил:
— Вы слышали приказ. Выполняйте. Выдержав паузу, она произнесла: — Не могу.
Она вышла из душной парикмахерской на чистый морозный воздух. Заходящее солнце выглянуло из-за черных туч и омыло золотом всю улицу. Быстро шагая прочь, Энн думала, что весь путь перед ней ярко освещен. У нее неожиданно поднялось настроение. Она настояла на своем, и теперь сделанное казалось ей совсем простым. Странно, чего она так боялась? Что ее заставят выполнять приказы? Но что мог сделать мистер Феликс? Разоблачить ее — значит разоблачить самого себя. В шантаж можно играть вдвоем. Она намекнула на это, и он быстро сменил тон. Она ушла, так и не получив никаких приказов и не согласившись ни на какие уступки. Она вступила в бой и победила, они еще узнают, что она не игрушка. Приказы она будет выполнять, когда сочтет нужным и по-своему, если вообще согласится. Все зависит от Филипа. Наверное, ее принимали за дурочку, если считали, что она так просто откажется от всего, чего добилась. Нет, она не настолько глупа. Заполучив то, о чем мечтал всю жизнь, любой вцепится в желанный приз обеими руками. Она будет действовать лишь в том случае, если риск невелик. Если сегодня ей представится случай, она, пожалуй, даже сделает оттиск ключа для мистера Феликса — но по собственному желанию, а не подчиняясь приказу.
Она свернула за угол. Солнце скрылось, но приподнятое настроение осталось. Неясная мысль пришла к ней в голову и постепенно стала обретать форму. Мало-помалу рождался план. Она сбавила шаг, погрузившись в задумчивость, забыла о сумрачной улице, о холодном, пронизывающем ветре. Она обдумывала свой план, желая его, как можно желать бриллиантовое ожерелье или мощный автомобиль. И то, и другое оставалось для нее недосягаемым. Но так ли это? Если прежде она и вправду была игрушкой, то давно пора разуверить в этом ее хозяина. Конечно, риск есть, но она не раз сталкивалась с опасностью. Ради свободы и безопасности можно и рискнуть. У нее на миг замерло сердце. Свобода показалась бесконечно далекой.
Она шагала медленно, словно пытаясь выиграть время. Отсюда недалеко и до Лихем-стрит. Она нашла эту улицу на карте перед выходом из дома. Надо пойти взглянуть на Монтэгю-Меншинс. Правда, на это она решилась не сразу. Но затем у нее возникла смутная догадка, что экскурсия пойдет ей на пользу, и она быстро зашагала в сторону Лихем-стрит.
Мисс Силвер вязала, сидя у камина. Она уже закончила второй чулок для Джонни и принялась за пару носков для юного Роджера. Со второй парой для Джонни можно и подождать. Этой чудесной шерсти на всех не хватит, а Роджеру носки будут кстати. К тому же неплохо помочь Этель, которой некогда заниматься вязанием. Готовить еду для трех мальчишек и мужа, убирать, стирать, штопать, да еще работать три дня в неделю — у Этель полным-полно хлопот.
Продолжая вязать, мисс Силвер мысленно вернулась к последнему разговору с Фрэнком Эбботтом и покачала головой. Безусловно, старший инспектор Лэм — опытный офицер и в высшей степени достойный человек, но мисс Силвер не всегда могла согласиться с ним. Конечно, не во всех случаях — боже упаси! Но на этот раз она была решительно против и прямо заявила Фрэнку Эбботту об этом. Впрочем, ее это не касается — к расследованию ее не привлекли, к вящему удовольствию старшего инспектора. Чего еще можно ждать от мужчины? Мисс Силвер отнюдь не испытывала ненависти к мужскому племени — напротив, считала мужчин чрезвычайно полезными существами, восхищалась их достоинствами и снисходительно прощала недостатки. Но иногда ей казалось, что они склонны придавать слишком большое значение собственному мнению и не сомневаться в своей правоте. Если старший инспектор Лэм способен поверить, что бедная мисс Коллинз просто стала жертвой несчастного случая, направляясь к давней подруге миссис Уильяме из Руислипа, если он решил, будто она в темноте забрела на пустынную улицу, где ее и нашли, значит, ей, мисс Силвер, тоже хватит работы. Какое бы благоприятное впечатление ни производила миссис Уильяме, мисс Силвер ни на минуту не поверила, что мисс Коллинз направлялась к подруге. Еще неизвестно, была ли она вообще знакома с миссис Уильяме. Зато доподлинно известно, что в понедельник днем мисс Коллинз приезжала в город, собираясь без четверти четыре встретиться с леди Джоселин под часами на вокзале Ватерлоо. Если леди Джоселин не приходила на встречу, значит, кто-то сделал это вместо нее. Старший инспектор был глубоко убежден, что леди Джоселин весь день провела дома и на вокзале не появлялась. Мисс Силвер поджала губы, с сожалением думая о доверчивости инспектора.
