В этот момент изменившееся освещение в комнате прервало ее мысли. День выдался хмурым и безрадостным, но к вечеру на улице посветлело. С легким вздохом мисс Силвер отложила вязанье и подошла к окну. Как приятно было вновь увидеть солнце после стольких мрачных и унылых дней! Солнечный свет заливал тротуары, солнце выглядывало между двух зловещих туч. Жаль, что вскоре оно вновь скроется из виду. Впрочем, даже мимолетное появление солнца было приятным.
Мисс Силвер простояла у окна, пока свет не померк, и тут заметила, что какая-то женщина застыла на противоположном тротуаре, вскинув голову. На ней была маленькая меховая шапочка и роскошная шубка, из-под шапочки выбивались блестящие золотистые локоны. Мисс Силвер присмотрелась и узнала леди Джоселин. Во всех газетах были опубликованы репродукции ее портрета работы Эмори. Действительно, портрет вышел удачно.
Леди Джоселин стояла и смотрела вверх, а мисс Силвер вниз. Лицо молодой женщины оставалось бесстрастным, прекрасные серые глаза спокойно смотрели из-под изогнутых бровей. Возможно, она залюбовалась солнцем или решала шахматную задачу. Внезапно леди Джоселин развернулась и ушла, шагая легко и неторопливо. Мисс Силвер проводила ее взглядом.
Энн Джоселин вернулась домой, ощущая прилив радости и уверенности. План вселил в нее надежду. Оставалось только решить, прибегнуть к нему или нет. Выбирать ей, а она не спешила принимать решение. И возможность помедлить тоже внушала ей ощущение власти.
Вскоре после чая зазвонил телефон. Подняв трубку, Энн услышала в ней легкое» покашливание. Женский голос спросил:
— Леди Джоселин?
Гадая, кто бы это мог быть, Энн ответила:
— Да.
— Наверное, мое имя вам знакомо. Я Мод Силвер.
— Почему вы решили, что я знаю ваше имя?
Вновь послышалось деликатное покашливание.
— Если не ошибаюсь, сегодня днем вы приходили посмотреть на меня или, по крайней мере, узнать, где я живу. В дом вы так и не вошли. Может, поначалу и собирались, но потом передумали. Так мне показалось.
— Я действительно не понимаю, о чем вы говорите.
— А по-моему, понимаете. Я позвонила вам потому, что вы должны кое-что знать. За вами следят.
Энн не издала ни звука. Она стояла, сжимая трубку онемевшими пальцами, пока не собралась с силами. Она заговорила негромко, чтобы голос не выдал волнение.
— И все-таки я не понимаю, в чем дело.
Мисс Силвер кашлянула.
— Леди Джоселин, будьте добры выслушать меня. Сегодня днем, примерно в четыре часа, вы прошли по Лихем-стрит, остановились на тротуаре и долго смотрели на Монтэгю-Меншинс. Как раз в это время я подошла к окну своей гостиной и сразу узнала вас. Сходство с портретом Эмори поразительно.
Внутренний голос сказал Энн: «Она все знает…» А потом перебил сам себя: «Откуда ей знать?»
Мисс Силвер продолжала уверенно и неторопливо, будто отвечая на невысказанные мысли:
— Убедительно прошу вас выслушать меня, поскольку мне известно, какие меры были приняты, чтобы помешать несчастной мисс Коллинз встретиться с вами. Вам не приходило в голову, что такие же меры могут быть приняты, чтобы помешать вам встретиться со мной?
— Не понимаю, в чем дело, — как заведенная, повторила Энн. Ее голос звучал безжизненно, слова словно утратили смысл.
— Думаю, вы хотели встретиться со мной, но так и не решились и в конце концов повернули обратно. За вами шла девушка в поношенном буром пальто, с головой, повязанной коричнево-лиловым шарфом. Пока вы стояли на тротуаре, она ждала за крыльцом одного из соседних домов. Вы повернули обратно, направились в ее сторону, она поспешно взбежала на крыльцо и остановилась лицом к Двери, будто ожидая, что ей откроют. А когда вы прошли мимо, она спустилась с крыльца и последовала за вами. Энн молчала, мисс Силвер продолжала: — Я убеждена, что полиции незачем следить за вами. У меня есть причины утверждать это наверняка. За вами следил кто-то другой. Вам лучше, чем мне, известно, кто бы это мог быть и насколько велика опасность. Я просто сочла своим долгом предостеречь вас. Если вы хотите посоветоваться со мной — я к вашим услугам. Выходить на улицу вам не стоит, но я могла бы заглянуть к вам.
Энн вздрогнула. Что она делает, зачем слушает все это? Должно быть, она сошла с ума. Совсем спятила, потому что внутренний голос отчаянно взывал: «Да, приходите поскорее!» Еле сдержавшись, она пробормотала:
— Вы чрезвычайно любезны, но я все-таки не понимаю, что вы имеете в виду. Всего хорошего.
Энн повесила трубку, и ее охватило чувство облегчения, как после удачного побега. А ведь у нее чуть не вырвалось: «Приходите!» Невероятно, но ей действительно хотелось выпалить это слово. Такого странного разговора ей еще не приходилось вести — ее поразил и смысл слов мисс Силвер, и собственная реакция на них. Эта мисс Силвер… она говорила с ней, как с давней знакомой. Нелли познакомилась с ней в поезде. Что Нелли сказала ей? Что стало известно от мисс Силвер полицейским? Несмотря на чувство облегчения оттого, что разговор завершился, Энн не покидало желание встретиться с мисс Силвер и все узнать. И вдруг до нее дошло, на что намекала мисс Силвер: Феликс установил за ней слежку. Энн ни на минуту не усомнилась, что это сделал именно Феликс — значит… Он : прекрасно понимала, что это значит. Стало быть, она г с выиграла битву, а просто попала под подозрение. Он прекратил отдавать приказы не потому, что она убедила его в рискованности положения, а потому, что перестал ей доверять. Узнав, что она побывала на Лихем-стрит и постояла под окнами Монтэгю-Меншинс, где на двери висит табличка с фамилией мисс Силвер, он окончательно решит, что был прав. В этот раз он пощадил ее, но в следующий…
Внезапно она приняла решение. Надо нанести опережающий удар, позвонить мисс Силвер немедленно и выдать Феликса. Но сумеет ли она? Она не знала, кто он такой. Что она скажет? Он умеет заметать следы, каждое ее слово будет обращено против нее. Изученный сквозь призму здравого смысла, собственный план показался ей жалким и наивным. Если бы мисс Силвер не знала ее голос, она могла бы позвонить из автомата и сообщить про Феликса и встречи в парикмахерском салоне. Но что толку гадать? Нелли Коллинз часто приговаривала: «Если бы „если“ были кастрюлями, лудильщики остались бы не у пел». Мисс Силвер знает ее голос. Слишком поздно. Ради собственной безопасности надо изготовить для Феликса оттиск ключа, и он смягчится. А если ей посчастливится найти и ключ к шифру, подозрение будет снято. Он перестанет следить за ней.
Она оказалась между двух огней, но почему-то забыла о подозрениях Филипа. А вот Феликса следовало умилостивить любой ценой. Она хорошо знала, какая участь ждет бесполезные игрушки — их без сожаления выбрасывают, точно ржавое железо или ломаную сталь. Уверенность не покинула ее, но мысли приняли другое направление. Внезапно ей стало удивительно легко и спокойно. Она даже принялась обдумывать, как скажет Феликсу, что побывала на Лихем-стрит и увидела Монтэгю-Меншинс. А если он спросит, зачем ей это понадобится, она рассмеется и ответит: «Сама не знаю, просто захотелось — как хочется посмотреть на тигра, сидящего в клетке».
Вернувшись домой, Филип застал ее необычно веселой. До ужина еще оставалось время, он устроился в гостиной и заговорил. Когда Энн отправилась готовить ужин, он последовал за ней, прислонился к столу и продолжал развлекать ее разговорами. Внезапно Энн опомнилась и обнаружила, что речь идет о Франции, что Филип засыпает ее вопросами, но не подозрительно, а заинтересованно, словно наконец найдя нечто общее. Продолжая крошить рыбу для пирога и готовить сырный соус, она вдруг поняла, что когда Филип чем-то увлечен, он может быть на редкость интересным собеседником.
За ужином он заговорил о своей работе, и Энн опять воспрянула духом. Она поддерживала разговор очень осторожно, выказывала лишь дружеский интерес, не задавала вопросов, только когда он сообщил, что хочет закончить работу после ужина, спросила:
— Большую работу?
— Не очень. Мне следовало закончить ее в министерстве — терпеть не могу выносить ключ к шифру из кабинета. Не скучай, я не задержусь.
Ее уверенность в себе быстро крепла. Она очутилась на гребне волны. Сварив кофе, она незаметно бросила в чашку Филипа две таблетки из тех, что дал ей Феликс. Поднос стоял на кухонном столе. Подняв голову, Энн увидела свое отражение в дешевом зеркальце, вделанном в дверцу кухонного шкафа. Увиденное ошеломило ее: на щеках играл румянец, глаза сверкали, губы кокетливо изгибались. «Я выгляжу так, словно влюблена в него, — подумала она и мысленно добавила: — А почему бы и нет — если он не против? Почему нет?»
Она понесла поднос в гостиную. Филип поднялся ей навстречу и встал у камина, глядя на огонь. Дождавшись, когда она поставит поднос, он произнес:
— Я заберу кофе с собой в кабинет и закончу работу. Это не займет много времени. А если сейчас я устроюсь здесь, мне не захочется вставать. Потом я немного побуду с тобой и попробую сегодня лечь пораньше. Кажется, я мог бы проспать целые сутки.
