Алина Егорова - Медальон сюрреалиста

— Раз очень надо, я съезжу. А сорочку вечером дошью, — сдалась Вера. Она не понимала, какая такая срочность в этой поездке, если завтра возвращается отец, но отказать матери ей не позволила совесть.

— Спасибо! — с чувством произнесла мать.

— Ой, кажется, Виолочка плачет. Пойду посмотрю! — воскликнула Вера и тут же выскочила из кухни.

Нина Матвеевна прислушалась: приглушаемый толстыми стенами сталинки, в кухне детский крик был едва слышен. Взгляд женщины наткнулся на оставленную Верой распашонку. Невольно на глаза навернулась слеза. Нина Матвеевна торопливо промокнула ее льняной салфеткой. «Что это еще? — встревожилась она. — Слез еще не хватало!» Нине Матвеевне вдруг стало совестно перед старшей дочерью — за обман с вынужденной поездкой в Долгопрудный, за то, что она отбирает у нее племянницу, за предстоящий вечером спектакль с шантажом, цель которого не говорить отцу о том, что Светлана приехала не одна, а с ребенком. Профессор Рязанцев так поглощен своей наукой, что не замечает происходящего у него перед носом. Осенью, когда отправляли Светлану рожать к тетке Зине в Лодейное Поле, ему сказали, что за время учебы Света очень устала и ей необходим свежий воздух, в пыльной Москве его нет, а в провинциальном Лодейном Поле — предостаточно. Вера еще тогда порывалась рассказать отцу правду, она считала, что отец должен знать об интересном положении младшей дочери.

— Должен знать! — вслух процедила Нина Матвеевна. «Много она понимает! Девочка из хорошей семьи спуталась с цыганом и принесла в подоле. Стыд-то какой! Да его это знание в гроб загонит! Иван разволнуется и сляжет с инсультом. Если останется жив, он будет очень сердит на нее, на Нину, за то, что не доглядела за Светланкой. Мало им Верки-швеи, так еще и Свету упустила — их гордость и надежду. Иван человек хоть и суровый, но не лишен чувства долга. Он не позволит, чтобы ребенка отдали в детский дом, велит Светке сидеть с ним дома и воспитывать. А Верка отца поддержит, она вся в него. Оно, конечно, правильно, с одной стороны, но с другой — выходит совсем неправильно. Оставить Виолетту в семье — значит испортить жизнь Светлане. Кто ее потом замуж возьмет с дитем на руках, родившимся вне брака? К тому же от цыгана! А образование? А карьера? А круг общения? Подружки-студентки забудут Светку тут же, как только она оставит институт. Наверняка многие из них уже забыли! Погруженная в пеленки-распашонки, Света перестанет быть интересна своим беззаботным сокурсницам. Сытый голодному не товарищ — старая истина. Только это сейчас все упускают из виду, кроме нее, матери и хозяйки дома. Она сейчас для Веры и для Ивана, не дай бог, если он узнает, будет выглядеть чудовищем. Но ничего, время всех рассудит. Ей еще спасибо скажут».

«Отослать Веру из дома получилось, а вот как бы ей закрыть рот, чтобы не спрашивала, где Виолетта, — задачка не из простых, — думала Нина Матвеевна. — Ладно, до вечера еще время есть, что-нибудь придумается. Проблемы будем решать поэтапно. Сначала надо малявку в приют отправить. Тьфу, тьфу, тьфу, — Нина Матвеевна, постучала по деревянному подоконнику, — лишь бы все прошло без сучка и задоринки, а то уже неделю голова кругом идет. Еще и Верка со своими планами по пошиву детских платьиц душу выматывает. Как будто бы у меня в груди камень, как будто бы мне самой легко отдать дите в казенные стены! У меня, может, сердце кровью обливается, только дочь мне дороже, я ее девятнадцать лет растила, а эту байстрючку всего неделю вижу. Я к ней потому не подхожу, чтобы не прикипеть душой. Кстати, что бы такого передать Алле Евгеньевне? Может, банку кофе, которую Ивану подарил его бывший аспирант? — Нина Матвеевна открыла дверцу верхнего шкафчика, чтобы проверить, на месте ли кофе. Ее тонкие пальцы нащупали приятную округлость жести — банка была на месте. — Нет, пожалуй, кофе еще пригодится для стоматолога, — подумала она, — Алка и подарочным мылом обойдется».

Небесову повезло: Татьяна Войтенко свой выходной проводила дома. Он нагрянул к ней сразу после телефонного звонка и, не дав ей толком собраться, отвез в управление.

— Всего на несколько минут, — пообещал Михаил, — нужно, чтобы вы опознали одну вещь.

— Какую вещь? Зачем? Что-то украли? — тараторила она по дороге. Татьяну разрывало от любопытства.

— Вам все объяснят, — уклончиво ответил оперативник, который сам толком не знал, что там нарыл его коллега.

Когда горничная увидела медальон, она тут же подтвердила, что именно его видела у Земсковой. После оформления бумаг Войтенко отпустили. Девушке так быстро покидать казенные стены не хотелось — у нее возникла уйма вопросов, но ни на один из них ответа она не получила.

— Кто убил Ленку? Почему? За что Арина убила своего жениха? Из ревности, да? Ее уже арестовали и теперь посадят в тюрьму? — зачастила она в дверях.

Последний вопрос интересовал не только Татьяну, ответ на него хотела узнать и Ариадна Металиди.

Арина сидела в помещении для задержанных и ждала, когда ее пригласят на очередной допрос. Она была готова к тому, что Меньшиков будет мстить ей за гибель сына, хоть и надеялась, что остынет и проявит благоразумие. Не проявил. Теперь по его велению на нее повесят всех собак. «Капитан о трагедии с Аркадием пока ничего не сказал. Издалека заходит, с медальоном прицепился. Ничего, скоро и об убийстве Меньшикова речь зайдет. На следующем допросе обязательно спросит: «Где вы находились, гражданка Металиди, когда ваш жених свернул себе шею? Рядом стояли? Как удачно!» Арина произнесла это вслух, передразнивая Барсикова. Она сделала губы уточкой и сморщила нос. Получилось похоже, потому что заглянувший в окно сержант гоготнул.

— Металиди! — обратился к ней полицейский. — На выход!

Ее привели к тому же оперативнику, с которым она уже беседовала. Он задавал все те же вопросы: о медальоне и о взаимоотношениях с Земсковой, а про Аркадия он пока не спрашивал.

— Вы так и не ответили на вопрос, Ариадна Васильевна, — вкрадчиво произнес Барсиков, глядя в усталые, с красными прожилками глаза девушки, — каким образом в вашей сумке обнаружена вещь, принадлежавшая погибшей Елене Земсковой?

— Я уже вам ответила: Лена сама мне вернула мой медальон. Наверное. Молча сунула — это было в ее стиле.

— Ну да, вернула! Перед смертью решила раздать долги.

— К чему вы клоните? — возмутилась девушка. По тону оперативника Арина давно уже догадалась, к чему он клонит. Сейчас ее обвинят в краже ее собственного медальона. Ну что же, если надо, она докажет, кому он принадлежит на самом деле.

— Между прочим, по предварительной оценке эксперта, медальону больше ста лет. И камушки в нем — не стекляшки, а самоцветы: топаз, гранат, хризолит, аметист и этот… — Антон заглянул в блокнот — шпинель.

— Но ведь не бриллианты! — не без сарказма заметила Арина.

— Не бриллианты, — согласился Барсиков. — Это, конечно, не является прямой уликой против вас, но вызывает определенные подозрения, — продолжал елейным голосом капитан.

— Какие подозрения? Что я украла у Земсковой медальон? — Арина не сомневалась, что ее задержанию поспособствовал папаша Аркадия. Это Меньшиков-старший натравил на нее полицейских, и, возможно, он устроил эту каверзу с медальоном — для пущей убедительности ее вины в смерти Аркадия. Так сказать, для наглядной демонстрации отрицательной характеристики подозреваемой. Подбросил медальон ей в сумку. Не своими руками, конечно же, для такой работенки у Александра Тимофеевича целый штат прислуги имеется.

— Подозрения, что вы убили Земскову. Под подозрение попали все, кто с ней контактировал и мог оказаться на месте преступления в момент убийства. Мы допросили всех, кто был в особняке в день убийства Земсковой, кроме Аркадия Меньшикова и вас, поскольку вы с Аркадием сразу же отправились за границу.

— Ну и что? — после некоторой паузы выдала Арина.

Убивать Земскулю?! Зачем?! Что они тут все, сдурели?! Это уже даже не смешно. Арина с вызовом посмотрела на оперативника. Барсикову взгляд не понравился. Слишком прямой, дерзкий, уверенный. Так смотрят матерые преступники, которым нечего терять. Оперативник подумал, что эта девушка, несмотря на свою ангельскую хрупкость, вполне может быть способна на убийство как Елены, так и Аркадия.

— Какие у вас были отношения с Земсковой? Вы дружили?

— В детстве жили рядом, играли вместе.

— А потом?

— Потом детские игры закончились. Лена прибилась к компании старших ребят, у них были посиделки с пивом и сигаретами, а я для них была маленькой, я не пила и не курила.

— Ну а в особняке Меньшикова вы дружили?

— Нет. У нас не нашлось общих интересов.

— А как же медальон? Ваш медальон, — с нажимом произнес Барсиков. — Каким образом он попал к Земсковой?