– А! – вдруг воскликнула Зинаида. – От тебя! А я думаю, чего это он примчался деньги вывозить. Не его это деньги, понятно? Мы с Валей их заработали. Я хотела свою половину забрать.
– Каким образом заработали? – невозмутимо спросил Земцов.
– Не ваше дело! – рявкнула Печкина. – У меня сын больной. Я всю жизнь копила, Вале давала на сохранение. Она в товар вкладывала, потом мне должна была с процентами.
– Вот и новая версия, – радостно сказал Сергей. – Крутейший бизнес на процентах от китайских товаров. Приличные, однако, миллионы получились. Будете претендовать?
– А то! Вот Коля Нискин выздоровеет, он тоже может подтвердить. Там и его деньги были.
– Опаньки! Опять Нискин, – изумился Сергей. – И его деньги хранились в комнате пропавшей соседки?
– Да, а что? Нельзя?
– У него тоже в квартире места мало?
– Откуда я знаю.
– А до того, как пропала Смирнова, где были эти честным трудом нажитые деньги?
– Под кроватью, – буркнула Печкина.
– Под вашими тремя кроватями? – уточнил Сергей. – А потом вы решили все сложить в одно место? Отлично. Слава, еще немного, и я поверю, что в этой квартире живут Наполеон и Карлсон. Зинаида Ивановна, у нас диалог наладился. Как вы думаете, кто пробил голову вашему честному участковому Нискину? И за что?
– Ну, если не Толька, – неожиданно брякнула Печкина, – то Семен и пробил. Чтоб наши деньги забрать.
– Прошу прощения, – подошел Александр Васильевич с двумя женскими темными костюмами на плечиках. – Эти вещи вам не принадлежат, Зинаида Ивановна. Другой размер. Они чьи?
– Да так. Кто-то положил в подъезде, я и взяла.
– А мне кажется, что это вещи пропавшей соседки Лидии. Я видел примерно такой же костюм в ее комнате. Для учительницы это характерно – иметь несколько костюмов одного стиля и цвета. Если тот еще там, мы сейчас можем сравнить. Но в любом случае по оставшейся там одежде я смогу точно сказать, принадлежали ли эти вещи Лидии Смирновой.
– О, господи! Делов-то. Взяла я Лидкины костюмы. Продать хотела. Ей уже не понадобятся.
– Ясно, – Слава встал. – И копеечку в ту же копилочку. То есть под кровать. Спасибо. Вы рассказали нам много интересного. Разговор не закончен, конечно. Будем разбираться.
Сергей подошел к товарищам.
– Я тоже не разочарован, – сказал он. – Интересного много. Мы уходим. Приятного аппетита.
Они вышли, попрощались с Ниной Георгиевной, которая стояла в прихожей, все такая же напряженная, с сжатыми руками.
– Что они вам сказали? – тихо спросила она у Сергея.
– Только хорошие новости, – улыбнулся тот. – Все в порядке. Отдыхайте.
В машине Кольцов молча, движением фокусника достал из внутреннего кармана куртки металлическую дугу, явный раритет времен сурового социализма, на которую были нанизаны ключи.
– Что это? – спросил Масленников.
– Полагаю, ключи от всех комнат в квартире. Им всем кажется, что они очень умные. Зинку за человека не считают, запирают комнаты, когда в туалет идут. А у нее есть все дубликаты. Так что взять ядовитый раствор у Нины Георгиевны она имела возможность.
– Имела, конечно, – задумчиво сказал Масленников. – Только, Сережа, не подтасовывай пока ничего, исходя из того, что одна женщина настолько неприятнее другой. Нина Георгиевна, зав лабораторией, знает, что этим раствором можно отравить человека, а Зинаида Печкина – вряд ли. Ей проще шваброй убить.
– А мотив есть, – заметил Слава. – Деньги, к которым она, возможно, действительно имеет отношение. Во всяком случае, теперь понятно, что она имела намерение их взять. Как ясно и то, почему Сидоровы полезли деньги вывозить. Боялись, что она все украдет. И насчет швабры. Монтировку она тоже в состоянии освоить. Если там у них общак с Нискиным, мало ли какие могли быть счеты. Сейчас ей выгодно его типа партнером выставить. Как и Валентину. Взвыла по ней, аж мороз продрал по коже. Артистка.
В какой-то момент все стало плохо. Ни с того ни с сего. Было чудесно у родителей Лары. Было очень хорошо здесь, в квартире Алексея. А потом… Ничего не произошло, но Алексей стал задумываться, смотреть на телефон с отключенным звонком, но на вибрации. И дело даже не в этом. Это нормально. Дело в том, что Лара, вдруг утратив свою самодостаточность, запаниковала, стала судорожно думать, как его удержать, если он захочет с ней расстаться на какое-то время или надолго. Они невероятно близки… Это не может быть просто физиологией. Это их человеческий выбор. Но… Он узнал о ней все: это оказалось так просто – рассказать ему свою жизнь. Она же не узнала о нем ничего. Хотя он вроде тоже рассказал ей о себе. Они по-разному рассказали. Она – все, что крылось за формальной хроникой событий, он – кое-что только по фактам. Лара обнимала его, отвечала на его поцелуи, улыбалась, уходила на кухню готовить еду. И никак не могла найти убедительную причину для того, чтобы он, уехав по делам, непременно вернулся к ней. Или позвал ее к себе. Хотя на первое время такая причина вроде бы есть. У него сейчас нет машины, она может его подвозить в офис, по делам. Тут же Лара стала думать, как договориться на работе о продлении новогодних каникул. Может, отпуск взять за свой счет…
– Леша, а твой офис далеко? – небрежно спросила она.
– Через квартал, – улыбнулся он. – Я арендовал помещение рядом с домом при первой же возможности. Получилась производственная база. Если кому-то нужно поработать в покое и одиночестве, пешком идут сюда.
– Серьезно? – удивилась Лара. – Я думала, ты тогда по Сретенке как раз с работы ехал.
– Ну да, в смысле от клиента. Мы занимаемся не только проектами домов, но и перепланировкой квартир.
– А я как раз хотела предложить свои услуги водителя, пока у тебя нет машины. У меня еще много свободных дней.
– Милая. Принимаю твое предложение. И не потому, что собираюсь тебя эксплуатировать, а потому, что мне с тобой хорошо. Но я на днях куплю машину. И предложу тебе свои услуги водителя.
Так приятно они поболтали. А потом раздался этот звонок. Как будто Лара своим страхом притянула его. Алексей взглянул на телефон и быстро схватил его.
– Да. Здравствуй, Лена. Все нормально. Отдыхаю. Как у вас? Да ты что! Когда? Почему ты мне раньше не позвонила? Она в больнице? Я звоню в аэропорт. Когда буду знать рейс, сообщу. Скажи маме. Целую.
Он положил телефон и какое-то время сидел в ступоре, не замечая Лару. А она прислонилась к стене, чувствуя, как оборвалось ее сердце, на слове «целую» оно просто застыло, никому не нужное со своей эгоистичной болью. У Алеши что-то случилось с мамой, он собирается туда ехать, а она… Она, как дефективная девчонка, думает о том, что при встрече он поцелует жену, которую считает очень близким человеком.
– Что случилось, Леша? – наконец выговорила она. – Что-то с твоей мамой?
– Да. Она в больнице. У нее приступ. Врачи говорят, очень серьезное положение. Мне нужно ехать.
– Конечно. Ты заказывай билет. Я помою посуду, соберусь, мы поедем.
– Может, я лучше такси возьму? Тебе потом одной придется возвращаться. Возможно, ночью. Я дергаться из-за этого буду.
– Нет, я с тобой поеду, – упрямо сказала Лара.
– Как хочешь, – пожал он плечами. – Хотя для нас обоих было бы лучше, если бы я вызвал такси. Но у тебя синдром Матросова. Бросаешься на амбразуру. Тяжело в аэропорту прощаться.
Лара закусила губу. Как обидно. И странно. Если бы это сказал любой другой человек, было бы не обидно, может, даже смешно. Его слова, вроде бы нейтральные, чуть-чуть ироничные, причинили ей боль. Сильную боль. И он тут ни при чем. Это ее проблема. Она слишком поздно попала в психологическую зависимость от мужчины. И не знает, что с этим делать. Как себя ломать.
– Ты прав, – спокойно сказала она. – Какой смысл. К тому же в аэропорту будет очень грустно. Я лучше сейчас поеду домой, на Сретенку. Отосплюсь там и тебе мешать не буду.
– Да что ты! – Алексей подошел, взял ее за плечи, заглянул в глаза. – Я хотел, чтобы тебе было лучше, а ты – чтобы мне. В результате мы просто расстаемся раньше времени. Я этого не хочу. Вези меня, извозчик…
Они поцеловались так страстно и горько, как будто их подстерегла общая беда. Лара прикрыла глаза, спрятав горячие, непролившиеся слезы, и подумала: «Пусть я выгляжу дурой, но я буду цепляться за каждую минуту пребывания с ним. Там, в аэропорту, я скажу ему, что буду встречать. Пусть знает».
По дороге она старалась говорить с Алексеем о посторонних вещах, отвлекая от мыслей о болезни его матери. Очень серьезное положение…
– А зачем ты тому типу, который в нас въехал, дал свою визитку? – спросила она.
– Он, помнится, собирался меня на ремни порезать. Потому и дал, чтобы он не искал долго.
– Интересный ход мысли. А ты никогда его раньше не видел? Он выехал из двора дома, который недалеко от твоего.
– Я его не видел, – задумчиво сказал Алексей. – Дом этот довольно новый. Ему лет шесть. Мне казалось, там вообще никто не живет. Иногда какие-то окна светились. Но, похоже, у жильцов там просто запасное жилье. Вернусь, посмотрю среди наших клиентов. Я заказы не распределяю. Мы старались завоевать рынок работ в нашем районе. И на каждого сотрудника выходят свои клиенты. Кто-то из жильцов этого дома наверняка пользовался нашими услугами.
