Рано утром Дайнека пошла вместе с Тишоткой на завтрак. Артюхова отправилась с ними и даже уговорила пройти по подземному переходу. Они спустились в подвал.
– Видите, – сказала Ирина Маркеловна, – во время завтрака, обеда и ужина здесь многолюдно. Большинство пансионеров предпочитают этот короткий путь. На улице все холоднее. Поздняя осень.
В самом деле, народ шел на завтрак, а те, кто позавтракал, возвращались обратно.
– В остальное время переход используется лишь персоналом, – продолжила Артюхова. Пройдя немного, она поинтересовалась: – Никогда не ходили в третий корпус по переходу?
– Нет, никогда.
– Это дорога в ад! – воскликнула Ирина Маркеловна.
– Звучит жутковато.
– Во-первых, там темные стены…
– Почему? – заинтересовалась Дайнека. – Кажется, могли бы облицевать тем же камнем.
– Но зачем-то облицевали другим. Там вообще редко кто ходит. Из кухни провезут еду на тележке – и все. – Артюхова ненадолго задумалась: – Ах да… Еще провозят тех, кого перевели в третий корпус. Я часто представляю себе, как лежу на каталке и вижу над собой темный, убегающий свод перехода…
– Этого, кстати, может и не случиться, – оптимистично проговорила Дайнека. – Не все же туда попадают.
Артюхова спокойно ответила:
– Все. Или почти все.
Заметив идущего навстречу им Бирюкова, Дайнека поздоровалась:
– Доброе утро, Виталий Семенович, уже позавтракали?
Тот остановился. Не ожидая от него такого внимания, Дайнека спросила:
– Что сегодня на завтрак?
Бирюков, скорее всего, не расслышал и, в свою очередь, задал вопрос, который адресовал Артюховой:
– Как ваше здоровье?
Она сухо ответила, даже не взглянув на него:
– Спасибо. Все хорошо.
Бирюков поднял руку. Угадав его жест, Дайнека подумала, что так он, должно быть, приподнимал шляпу, прощаясь. Шляпы на нем не было, и Виталий Семенович просто потрогал волосы.
Артюхова прошла дальше, мимо него, и Дайнеке ничего не оставалось, как отправиться следом. У пандуса, ведущего наверх, она спросила:
– А как пройти в третий корпус?
– Хотите посмотреть? – Ирина Маркеловна махнула рукой: – Идите туда. Только без меня. Простите великодушно, но я – лучше на завтрак.
Прежде чем свернуть в другой переход, Дайнека задержалась:
– Скажите, что за человек Бирюков?
Артюхова пожала плечами:
– Обычный житель пансионата.
– А мне кажется, что он странноватый. Откуда, например, артист может знать тонкости Уголовного кодекса?
– Про Бирюкова я могу сказать только одно: ему здесь не место.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что ему здесь не место, – повторила Ирина Маркеловна.
Они разошлись: Артюхова поднялась по пандусу на первый этаж, а Дайнека с Тишоткой отправились в третий корпус.
Шагнув во второй переход, Дайнека сразу почувствовала желание вернуться назад и только из любопытства двинулась дальше. Темный цвет облицовочных плит значительно приглушал скудный свет небольших ламп. Тишотка трусил рядом, поджав хвост.
Так они прошли метров сто. Примерно на середине пути Тишотка остановился, шарахнулся в сторону и вдруг залаял на черную металлическую дверь в стене. Не сговариваясь, оба – и Дайнека, и пес – рванули назад.
* * *
После завтрака в библиотеке снова появилась Темьянова, ее привезла Ерохина.
Дайнека сидела за столом, обдумывая, как поступить. Десять минут назад, зайдя в библиотеку, она поняла, вернее, почувствовала, что в ее отсутствие здесь опять кто-то был. Видимых примет не нашла, но знала, что со временем все равно их заметит. Что делать тогда, Дайнека пока не решила. Обсуждать это с директрисой бесполезно, та все равно не поверит. Сказать Галуздину? Результат разговора с ним предсказуем.
– Людмила Вячеславовна, я – разбирать коробки, – сказала Темьянова и покатилась на коляске к дальнему стеллажу.
Ерохина спросила:
– Можно мне сдать?
Дайнека взяла у нее книгу и кивнула на полку с российскими детективами:
– Пожалуйста, выбирайте.
Надежда Петровна вернулась через пару минут:
– Вот.
Пока Дайнека заполняла формуляр, она поинтересовалась:
– Вы здесь с песиком?
– Да, он со мной.
– И вам разрешают?
– Тишотка вам помешал? – холодно поинтересовалась Дайнека. – Могу заверить, Татьяна Ивановна разрешила.
– Конечно, если он у вас привит и у него нет глистов…
– Ни глистов, ни блох. Прививки сделаны. Если других вопросов нет, всего доброго. Мне нужно работать, – Дайнека придвинула к себе коробку и вынула из нее пачку бумаг.
Собравшаяся уйти Ерохина задержалась, потому что в библиотеку вошел Квят.
– Людмила Вячеславовна! Хочу с вами проститься!
– Неужели уходите? – ахнула она.
– Увольняюсь!
– У вас хорошее настроение.
– С сегодняшнего дня домашний арест снят.
– Приятная новость, – Дайнека улыбнулась. – Одно жалко – уходите.
– Свято место пусто не бывает, – встряла Ерохина.
– Кто бы вас спрашивал, – ответил ей Квят и снова посмотрел на Дайнеку: – Сказать честно, вам тоже нужно уволиться. Послушайте старика, здесь теперь страшно.
– Спасибо, – поблагодарила она, – я над этим подумаю.
Ерохина ушла вслед за Квятом. Тишотка проводил их до двери. Он уже освоился и вел себя по-хозяйски.
Немного поработав, Дайнека позвонила Галуздину:
– Игорь Петрович, вы еще не приехали?
Он ответил:
– Я в кабинете директора.
– В библиотеку зайдете?
– Когда освобожусь.
По окончании разговора ей осталось только одно: ждать.
* * *
Галуздин появился после обеда. Дайнека так заждалась, что уже не находила себе места. Ей не работалось.
– Ну что же так долго! – с ходу упрекнула она.
Следователь удивленно ответил:
– Скажите спасибо, что вообще к вам зашел.
– Чай будете? – Дайнека спросила формально, не ожидая, что он захочет.
Но он захотел. Расположившись в кресле, Галуздин осведомился:
– К чаю что-нибудь есть?
– Только сахар. – Нажав кнопку электрочайника, она уточнила: – Кусочками.
Дождавшись, когда Дайнека заварит пакетик, следователь взял у нее кружку и сунул в рот кубик сахара.
– У меня есть ценная информация, – по-шпионски тихо проговорила она.
– Докладывайте, – кивнул Галуздин.
– Недавно один коллекционер купил старинную икону. Его тут же убили, а икону похитили. Икона принадлежала семейству графа Измайлова и до революции хранилась на территории этого дворца, в старой часовне. После революции икона исчезла и вот недавно появилась вновь.
– Хотите, чтобы я выяснил, откуда она взялась? – предположил Галуздин.
– Вовсе нет. Я самостоятельно все разузнала.
– Вы меня удивляете, – в его голосе не было интереса.
– Икону продавал Ефим Ефимович Канторович, завхоз нашего пансионата.
– Он коллекционер?
– Скорее вор или нечистый на руку человек.
– Вот как?
– Я думаю, он раскопал тайник графа Измайлова и все, что нашел, присвоил.
– Тогда при чем здесь цыгане? – поинтересовался Галуздин. – И почему ему угрожают?
– Вот и разберитесь. Кто из нас двоих следователь?
– Неплохо бы и вам это усвоить, – холодно отозвался Галуздин. – Не лезьте поперек батьки в пекло. Насчет иконы я уже знаю, и мне бы не хотелось спугнуть Канторовича. Так что держите язык за зубами. Понятно?
– Понятно. – Дайнека выглядела немного испуганной.
– Что-нибудь еще? – Галуздин отставил кружку.
– С этой иконой связано исчезновение графини Измайловой…
– Да что вы говорите? – преувеличенно серьезно спросил следователь. – Тогда нужно все бросить и быстро найти графиню!
– Смеетесь? – Дайнека неожиданно для себя и для Галуздина всхлипнула. – Можете издеваться сколько хотите. Но в этой истории очень много загадок.
– Например, – он протянул ей носовой платок.
Она отказалась:
– У меня есть свой…
– Ну так что? Чего я не знаю?
– Здесь убивали людей.
– Поэтому я здесь.
– Их убивал граф.
– А вот это для меня новость.
– Уверена, что графиню убил тоже он.
– Ну что ж, – с полуулыбкой заметил Галуздин, – как говорится, это их семейное дело, Муж и жена – одна сатана.
– С вами невозможно говорить серьезно!
– Серьезно? – он ухмыльнулся. – Несете всякую ересь, а я должен верить?
– Ну и не надо! И не верьте!
Помолчав пару минут, Галуздин спросил:
– Обиделись?
– Не дождетесь, – огрызнулась она. – Будете так говорить, не узнаете самого главного.
– А у вас есть самое главное?
– Я расскажу, – пообещала Дайнека. – Но прежде – что нового у вас?
– У нас хорошая новость… – подумав немного, он продолжил: – Или нехорошая. С какой стороны посмотреть. Результат экспертизы показал, что кровь на лопате не принадлежит племяннику Ветрякова. Также есть свидетельские показания, что когда Ветрякова сбросили с крыши, племянник спал в его комнате. Два старика-соседа заходили и видели его спящим. Ну и, наконец, самое главное: полгода назад старик Ветряков переоформил на него квартиру в Хабаровске. Так что причин убивать у племянника не было. Его освободили. Версия отработана.
