— Он и так живет под страхом, не надо заставлять его метаться, а то натворит глупостей, — поучительно возразил Борода. — Как мои новости? — после некоторого молчания спросил Борода.
— Такие новости обычно обмывают, — оживляясь, ответил Сарафан и ушел на кухню.
Через некоторое время он принес оттуда бутылку водки и на тарелках холодную закуску. Поставив поднос на стол, он быстро освободил содержимое подноса. Вторым «рейсом» Сарафан принес хлеб и вилки.
Выпили по рюмочке водки. Закусывая, Борода спросил:
— Ты мне что-то хотел сказать, но я тебя перебил.
— Есть одно дело, которое можно провернуть, но стоит ли сейчас с ним связываться, может быть, передохнем немного?
— Говори, а там по ходу решим.
— Ты знаешь, что я работаю шофером на автобусе?
— Это для меня не новость, — ответил Борода, наливая в рюмки себе и Сарафану спиртное.
— Моя новость путевая, и пока ее не обсудим, пить не будем, — предложил Сарафан.
— Я, как Васин, со всем согласен, — пожав плечами, ответил Борода, не ожидая услышать от зятя новость, достойную особого внимания.
— Все шофера автобусов по графику обслуживают бухгалтерию, поехать туда-то, привезти то-то, короче, весь день, как белка в колесе. Как-то раз я ездил с кассиром в банк. Когда мы ехали оттуда, она попросила меня остановиться около хлебного магазина и выскочила из автобуса с кошельком в руках, а сумочку оставила. Я полюбопытствовал и увидел в сумочке ключи от двери кассы и сейфа. У меня был заранее приготовлен пластилин, а поэтому мне ничего не стоило снять слепки с ее ключей как от двери кассы, так и от сейфа…
— Толково врубился, — похвалил Борода, весь превратившийся в слух.
— Из-за Диспетчера мне пришлось разукомплектовать свой инструмент, поэтому вновь обратись к своему знакомому, чтобы он восполнил недостающее и заодно со слепков сделал ключи, — говорил Сарафан, наблюдая, как его новость взволновала Бороду, который, не скрывая волнения, встал со стула и, подойдя к Сарафану, с недоумением спросил:
— Почему раньше о ней ни словом не обмолвился?
— Никакого плана не было, а была наметка, из которой могло ничего не получиться, — пояснил Сарафан.
— Ты прав, — согласился с ним Борода, успокаиваясь. — Инструмент и ключи нам быстро сварганят. Только поездка к мастеру у меня займет много времени, далеко живет.
— Где, если не секрет? — спросил Сарафан с любопытством.
— Поеду к нему, поговорим с ним о тебе, и если он пожелает, то я познакомлю вас. Вы нужны друг другу. Он из молодых, но ранних, — ответил обнадеживающе Борода. Выпив рюмку водки, Борода не спеша закусил. — Тебе впутываться в эту игру нельзя. Ты в гараже работаешь, тебя можно высчитать, а следователи плести лапти научились.
— Как мы постигли такую истину! — пошутил Сарафан.
— Из литературы, которую ты мне дал, взяв из сейфа следователя. Я ее читал очень внимательно, плохо, что ее не дают читать по первому требованию желающих, — ответил шуткой Борода.
— Ты прав, следователи — не менты, с ними нельзя допускать вольности, а поэтому мне нужно алиби на тот день, когда будет осуществляться наша операция.
— Тебе положен отпуск, возьми его и езжай с Альбиной куда-нибудь подальше, где вы должны засветиться хорошим свидетелям.
— Мы не против культурного отдыха, — потягиваясь, согласился Сарафан. — Я нарисую схему кассы, расскажу, как в ней отключается сигнализация, несколько раз видел, как кассир ее выключает.
— Здорово! — похвалил Борода, нутром почувствовав огромную добычу.
— Сигнализация сигнализацией, а вдруг она сработает на некоторое время. И на ее сигнал рванутся менты?
Вот бы на такой момент на несколько минут перекрыть переезд!
— Они могут и под шлагбаумом проехать, — возразил Сарафану Борода.
— Конечно, могут, но на состав они не попрут. Дело в том, что к нам надо в гараж ехать только через железнодорожный переезд, движение на линии у нас интенсивное, составы стали до жути длинные, усек мою мысль?
— Я же не местный, делись своими наблюдениями, — резонно заметил Борода.
— Надо за неделю до операции предложить Цыгану ночью подежурить у переезда и заставить его записать длительность стоянки машин у переезда в каждом часе. На другую ночь такую работу надо будет поручить Валету, а потом, сравнив результаты обоих наблюдений, выбрать самый лучший вариант.
— Ты сейчас придумал, что сказал, или раньше додумался? — спросил Борода, все больше и больше повышая деловые ставки зятя в своих глазах.
— Давно приглядывался, вынянчивал и высиживал, — признался Сарафан.
— Мысль дельная, обязательно провернем, — согласился с предложением Борода. — Шустрым ты у меня оказался, зятек.
— Стараюсь, — улыбнувшись, ответил Сарафан.
— А, может быть, действительно, не стоит нам сейчас вновь раскручиваться? Только след замели, — спросил Борода.
— Смотри сам, вам дело провертывать, вам оно и виднее, — ответил Сарафан с безразличием в голосе, уверенный, что сомнение не долго будет мучить душу Бороды.
— Жалко упускать такой случай, — произнес задумчиво тот. — Может, такого случая у нас больше никогда не будет в жизни, — размышляя вслух, заметил он. — На сегодня хватит говорить о делах, давай будем отдыхать,
— предложил он.
После межведомственного совещания работников правоохранительных органов, проведенного в отделе милиции, Шувалов, зайдя вместе с Простаковым в его кабинет и обговорив с ним текущие вопросы, поинтересовался:
— Василий Тимофеевич, как ты думаешь, посадив Петлюру, мы корней его здесь не оставили?
Не отвечая прямо на поставленный вопрос, Простаков начал пространно объяснять:
— Его дело в суде прошло без сучка и задоринки. Со стороны областного руководства нам выражена благодарность за выявление такого матерого преступника. Внешне все обстоит гладко, но, честно говоря, меня самого гложет сомнение, почему Петлюра добровольно нам сдался.
— Вот и меня обуревают такие же сомнения, — признался Шувалов. — Как бы их развеять, чтобы совесть не мучила? Да и Серебряков без конца подзуживает, — объяснял он, почему заговорил на эту тему.
— Он мастак давить на совесть, — добродушно согласился Простаков. — Что его не устраивает сейчас?
— То, что не устраивает и нас с тобой. Почему Петлюра явился с повинной? Почему раньше в течение десятков лет не проявил свои такие редкие способности? Почему вел себя на следствии паинькой? Эти «почему» можно еще долго перечислять, но и сказанного достаточно.
— Иван Владиславович, если честно говорить, то я и сейчас не верю, что Петлюра — медвежатник, — откровенно признался Простаков.
— Вот это новость! — удивленно воскликнул Шувалов. — Выходит, мы засадили невинного человека?
— Обижаете таким рассуждением и себя, и меня, — возразил Простаков. — Петлюра сидит за дело, за которое ему, между прочим, мало дали. Он соучастник нескольких преступлений, о чем спорить не приходится. Я не верю, и меня никто не убедит, что взятые на себя преступления Петлюра смог провернуть один.
— Так, так, хитрый лис, — пожурил его Шувалов, — имел по делу особое мнение, и не начни я разговор на эту тему, умолчал бы.
— От такого лиса слышу, — парировал Простаков. — Это положено делать и знать начальнику милиции.
Прокурор такой грязной работой не должен заниматься. Это раз, а во-вторых, зачем ему забивать голову пустыми сомнениями? Когда они обретут реальную основу под собой, тогда можно ими поделиться и с прокурором.
Пропустив шутку мимо ушей, Шувалов настойчиво поинтересовался:
— Что же это за работа, которой вы соизволили заниматься, а меня о ней не нашли нужным уведомить?
— Мы завели оперативное дело на Гончарова и проводим его проверку по всем каналам. Успехами хвалиться пока не приходится, но кое-какие результаты есть.
— Наводить тень на плетень мы все насобачились. Ты мне, Василий Тимофеевич, говори конкретные результаты, — придирчиво попросил Шувалов.
— Могу и поконкретнее отвечать, — заметил Простаков, налив из бутылки себе в стакан минеральной воды и не спеша ее выпив. — Где же сейчас проживает Гончаров, который если не медвежатник сам, то является зацепкой к выходу на группу проворачивающих дела с сейфами? — И сам же себе ответил: — Ни вы, ни мы не знаем. Однако на днях мы узнали, что Гончаров женился не на ком-нибудь, а на Шмаковой Альбине Илларионовне.
— Ой как интересно! — беспечно пошутил Шувалов.
— Даже очень, дорогой, многоуважаемый прокурор, если учесть, что она врач и стоит на воинском учете. Она стояла в РВК у нас на учете, но ее личное дело как офицера запаса запросил военкомат Степного района, о чем в личной карточке нашего военкомата сделана соответствующая отметка. Теперь там будем искать Гончарова.
