Антонина угадала пачкой билетов в «экспрессе», и, судя по коэффициенту, появившемуся на табло, таких счастливцев оказалось немного. Если раньше она сомневалась, стоит ли подходить к Рогалеву, то теперь все сомнения исчезли. Она отсортировала выигрышные билеты и, прежде чем отправиться к кассе, разыскала его.
— Здравствуй. Искал меня?
— Наконец-то. Ты что, от меня пряталась?
— С какой стати? Это ты куда-то исчез. У тебя все нормально?
— Относительно. Если не считать финансовых затруднений.
— Это не проблема.
— Приятно слышать. Значит, даешь на раскрутку?
— Поговорим об этом позже. Я немного выиграла. Сейчас пойду получать. А ты присмотри за мной. Сам понимаешь — ипподром. Возможны любые неожиданности.
— Так много выиграла?
— Прилично.
— Давай я пойду получу.
— Присмотри за мной, и все. Не надо никакой самодеятельности, будь проще. Встретимся на автостоянке. Я на машине.
«Все ждала и верила, думала, рожу. А пошла проверилась — с триппером хожу. Дурак. Строил планы. Надеялся. А она — постельный автомат. Как она ко мне, так и я к ней. Возьму, что мне причитается, и будь здорова. Никаких скидок на слабость пола».
— Ну, я пошла. Будь внимательным.
Прежде чем подойти к нужному окну выдачи, она обошла кассовый зал с видом праздной зеваки. Никто даже не обернулся в ее сторону. Рогалев, вошедший через другой вход, присел на скамейку. Антонина выждала еще с минуту и решительно направилась к кассе.
— Хочу получить выигрыш. Вы платите за пятый заезд?
— Давайте, что там у вас.
Билеты по одному пошли в справочный автомат, и по мере появления результата лицо кассира вытягивалось в изумлении. Закончив проверку, она не удержалась и выглянула в окно, чтобы получше рас смотреть предъявительницу. Все до одного билета оказались подлинными.
— Таких денег у меня в кассе нет. Поднимитесь в центральную бухгалтерию. Знаете, где это? Вверх по центральной лестнице и прямо по коридору.
Антонина не успела отойти и двух шагов, как к ней подошли двое парней. Один из них ткнул в бок нож и негромко сказал:
— Пойдешь вместе с нами. И не вздумай дергаться. Если будешь вести себя спокойно и честно ответишь на все вопросы, отделаешься легким испугом. В противном случае… В общем, ты поняла, что будет в противном случае.
Антонина покорно пошла. У выхода из зала к ним подошел Рогалев. Парня, что с ножом, оттащил от Антонины и ударом в пах согнул в три погибели. Другой оказался проворнее. Завязалась драка. Тонька, воспользовавшись моментом, кинулась к выходу и исчезла в толпе.
Отказываться от денег она не собиралась, но теперь действовала более осмотрительно. Поднялась в директорскую ложу и по местному телефону разыскала начальника производственного отдела, многим обязанного покойному мужу. Он через служебный вход провел ее в бухгалтерию, оперативно утряс необходимые формальности и так же, закоулками вывел с ипподрома, проводив до машины. На прощанье Антонина чмокнула его в щеку, подогрев тайную надежду. О Рогалеве она и не вспомнила.
А он тем временем отмахивался в кассовом зале. Отмахивался не совсем верно, выпускал пары, отыгрываясь за последние неудачи. Парни, хотя и крепкие, годились лишь на разборках или при толковищах в тюрягах. Против спецназовца они выглядели пацанами. Все видели нож, выбитый Рогалевым, а это — карт-бланш для него, оправдание любой его зуботычины. Он — пострадавший. Главное — не пустить никому кровь. Кровь родит сострадание. А без нее — полный простор, хоть в рог, хоть по ребрам.
Это тебе в лобешник за кованые сапоги ОМОНа, а это — по печени за просторный бокс в Бутырке. Теперь получи в пятак за швабру и вонь в камере. Вдогонку — по заднице за потные лапищи мордоворота на шмоне. А для согрева — по шее за тухлое тряпье на сменку.
— На пол! Всем на пол! Лежать! Руки за голову!
Налетели менты. Не дали Рогалеву гульнуть от души. Отвели в опорный пункт.
— Фамилия?
— Рогалев.
— Имя, отчество?
— Николай Алексеевич.
Шацкий переписал данные и послал запрос в адресный стол.
— Свидетели утверждают, драку затеяли вы. Вроде не выпимши. В чем дело?
— Не знаю, что и ответить.
— Правду.
— А как вы поступили бы на моем месте? Двое здоровых мужиков, угрожая ножом женщине, у всех на глазах уводят ее из зала.
— Она ваша знакомая?
— Какая разница?
— И все-таки?
— Первый раз вижу, но разве это что-то меняет?
— Меняет, и еще как. Одно дело, если бы вы вступились за вашу знакомую, и совсем другое — за постороннего человека. Вы поступили очень благородно. Где вы научились так хорошо драться?
— Длинная история. В армии. Где же еще?
— Не знаю, что и делать с вами. С одной стороны — хулиганство в общественном месте, с другой — благородный поступок в защиту женщины. Отпустить вас — не так поймут. Может быть, небольшой штраф? Не обеднеете?
— Отлично. Сколько?
— Вот здесь распишитесь.
— И все?
— Все. Вы свободны. Заберите свои вещи.
Рогалев подписал протокол, и его выпустили. Антонины на автостоянке не оказалось. Не было и машины. И Рогалев отправился к ней на квартиру.
На выезде с автостоянки у Антонины неожиданно заглох мотор.
Только этого не хватало. Надо сматываться, пока не прибили. А тут как назло… Неужели аккумулятор?
Она в растерянности огляделась в поисках телефона. Придется вызывать «Ангелов».
— Помощь не требуется?
Рядом остановился джип. Из окна, открытого наполовину, выглядывал Лунев.
«Явился не запылился. Я его высматривала возле конюшен. А он вот он. Здрасьте-подвинься. С бритовкой у горла».
— Мотор не заводится, не пойму почему.
— Пойди посмотри, — велел Лунев своему шоферу.
Тот свое дело знал. Что-то отвернул, где-то поскреб ногтем, постучал, продул — полный порядок.
Антонина ждала, что Лунев предложит подвезти, пользуясь случаем, который сам и подстроил. Она сядет, он ей в лицо платок с хлороформом, отвезет в какой-нибудь подвал и начнет издеваться, требуя выложить все, что ей известно. Но ничего такого не произошло.
— Бензопровод засорился. Можете ехать.
Антонина включила зажигание.
— Поезжайте на Ленинградский проспект. Сверните на Скаковую улицу и подождите меня недалеко от поворота. Я посмотрю, нет ли за вами слежки.
— А разве это не ваши люди за мной следили?
— Если все чисто, вернемся к разговору, начатому в ресторане. Кстати, вы не передумали?
Глупо отказываться, тем более сейчас, когда он выполнил ее условие.
— С какой стати? С вами приятно иметь дело.
Она поехала по указанному маршруту. Пугала легкость, с какой бандит решился пойти против ипподромного босса, пугала и в то же время обнадеживала. Вне всяких сомнений, это был именно тот человек, которого она так упорно искала.
Лунев остановил джип, не доезжая до поворота на Скаковую улицу. Подошел к ее машине.
— Поговорим у вас. Не возражаете?
— Садитесь.
Дверцу со своей стороны Антонина прикрыла, но не захлопнула, оставила приоткрытой — на всякий случай, прекрасно понимая, что все эти меры предосторожности — мертвому припарки.
— Включите приемник. Не так громко. Позвольте несколько вопросов.
— На какой предмет?
— Относительно смерти вашего мужа.
— Без этого никак нельзя?
— Нет. И в этом вы скоро убедитесь. Как он умер?
— Повесился.
— Были причины?
— Значит, были.
— Неприятности на работе? Долги? Может, кто-то его преследовал?
— Мне это неизвестно. В последнее время у нас были натянутые отношения. Он не был со мной откровенным.
— Поймите меня правильно: выяснить все обстоятельства смерти вашего супруга крайне необходимо для успеха задуманного мероприятия. Я хотел бы узнать поподробней.
— Что конкретно вас интересует?
— В какое время это произошло?
— Во второй половине дня, под вечер.
— Как вы узнали о самоубийстве мужа?
— Мне позвонили на работу из милиции.
— Входную дверь открывали вы?
— Да.
— Ключ легко повернулся?
— Как обычно.
— Когда вы вошли в квартиру, что-нибудь показалось вам странным?
— Было жарко. Жарче, чем обычно.
— Свет в квартире горел?
— Не везде.
— Где конкретно?
— В той комнате, где повесился муж, в коридоре и на кухне.
— Что еще показалось вам странным?
— Не пойму, почему это вас интересует. Примерно такие же вопросы задавал мне следователь.
— Вас вызывали в прокуратуру?
— Нет. Лишь позвонили. Больше всего меня поразила идеальная чистота в квартире. Игорь Николаевич никогда не занимался домашними делами. А тут все блестит. Ни одной грязной тарелки. Чистота в мойке, на столах в кухне и в гостиной.
