- Привет, Таня, - буркнул Беглов. - Ты чего?
- По нужде, Игорь. Меня пытались убить в связи с делом о похищенной Зинаиде Андреевне Булгаковой. Слыхал?
- Кто не слыхал? Ты зачем мне по прямому телефону звонишь?! Если кто-нибудь накапает прокурору...
- Ты сам сказал - "в крайней ситуации звони". Я звоню.
- Ладно. Чего ты хочешь?
- Освободи свой кабинет от посторонних. Пошли свою Марину меня встретить, я в непотребном виде. У тебя и поговорим.
Я представила, как у него отвисает челюсть.
- Да ты, Таня, совсем сошла... - Слушать, откуда и куда я сошла, мне было недосуг.
- Если хочешь посадить людей, убивающих других людей, я десять минут буду вертеться у проходной, в пределах видимости, - и повесила трубку. Марина появилась через шесть. Четыре минуты мы стояли по разные стороны дороги - она ждала, пока я подойду, я - того же самого, но делала вид, что ее не замечаю. По истечении обещанных десяти минут (я знала, что разговор она подслушала) двинулась прочь отсюда.
Стук каблучков известил меня о приближении секретарши.
Схватив меня за руку, она прошипела:
- Идемте! - и поцокала обратно. С усмешкой опытного воспитателя, сломавшего трудного ребенка, я двинулась следом.
- ЭТО - со мной, Анна Санна, - бросила она на проходной.
Игорь Степанович сидел за своим столом с видом охотника за скальпами и разглядывал меня, словно через прицел.
- Что так долго? - недовольно спросил он, повышая начальственный голос.
- Я уж совсем уходить собралась, когда ко мне подошли, - с невинностью Мальвины ответила я. Марина сморщилась, как будто ее тошнило.
- Ты понимаешь, что не можешь просто так здесь находиться, - грозно начал он, - что одним своим присутствием ставишь под удар мою... репутацию?! Если прокурор узнает, что я принимаю тебя в кабинете, он повесит мою голову на всеобщее обозрение!
- Убери свою девушку, Игорь, - отрезала я. - Я сюда пришла не лясы точить. Хочешь слушать - слушай. Не хочешь - я сама в деле разберусь!
- Марина, закрой дверь, - тяжело буркнул он, не менее тяжело посмотрев на меня, а когда она вышла, изо всей силы врезаясь каблуками в беззащитный линолеум, добавил: - Тебе лучше иметь на руках что-то действительно важное.
- Слушай сам.
И рассказала ему обо всем, что произошло со мной за два этих дня, опуская ненужные подробности. На самом волнующем месте он, с трудом отрываясь от моего рассказа, вздохнул и сочувственно проронил:
- Хорошо хоть не изнасиловали.
Я сдержанно прикрыла глаза и вздохнула в ответ.
- Во дает! - хмыкнул он, вытирая лоб платком, когда я дошла до спальни, затем до стола и шкафа.
- А где кассеты? - спросил он, дослушав и уже не повышая голоса, начальственный лоск слетел с этого прирожденного оперативника, который так и остался лучшим городским сыскарем, несмотря на нынешнюю должность.
- Слушать будем вместе, я еще не успела.
Сначала раздались неразборчивые ругательства трех голосов, стремительно переходящие в разборчивые, оказывается, обращенные не ко мне, а друг к другу.
"- А что мне еще оставалось делать?! - ожесточенно доказывал Алексей Никитич.
- Ни хрена не знаю что! - отвечал ему Племяш. - Я тебе отвечаю она сама подрезала телефон! И притворилась спящей, за нос тебя водила!
- Вот, у пола отрезано, - раздался третий голос, мне незнакомый, посмотрите".
Пленка тихонько шуршала, пока они переругивались, каждый обдумывая, что предпринять дальше.
"- Ладно, - наконец заявил Племяш, - будем брать ее у дома. Рано или поздно вернется, надо только установить охрану.
- А если у нее две квартиры? Или дача? Она, чувствуется, не дура.
- Она сука! - сорвался Племяш. - Она четверых пидарасов одолела! Она четырех псов убила! Спалила сарай и ушла! Потом пришла внаглую прямо к тебе! А ты, дядя, ее упустил! Проверь вещи, может, взяла чего...
- Да вроде бы ничего... Ах, Боже ж ты мой!
- Что?! (Это не Боже, это двое других хором.)
- Ящик взломала... Хорошо, я все унес с собой, на всякий случай!
- Больше ничего?
- Вроде ничего...
- Ладно. Теперь хоть ясно, что улик у нее нет. Плащ и нож взяла, Жлоб Мертвяку сказал. По ним да по ее показаниям дела не сошьешь! Но, если ее не остановить, копать будет глубже и глубже!
- Эти еще, идиоты! - загнанно вспомнил Дядя. - Вчетвером на бабу! Она же теперь до конца жизни не успокоится!
- Да, оттрахали ее круто. Что она всех четверых не пришила, а только одного, я не пойму... после собак не сообразила, что ли? - поделился третий. (Игорь задохнулся и украдкой глянул на меня. Я молча отвернулась.)
- Хватит, за дело давайте. У нас встреча с Гостем на носу. Мероприятие должно пройти без сучка без задоринки. Хват сейчас ищет новый полигон, Зеленев готовит запасную группу... ("Зеленев Анатолий Иванович, прокомментировала я, - он там, в парке, с собаководами тусуется, зам Булгаковой в областном обществе".) Должен же кто-то схавать Великана!
- Андрей, ты считаешь, мы успеем к утру?
- Плевал я на "успеем"! - отрезал Племяш. - Ты, дядя, встретишься с Гостем, сегодня в двенадцать.
- Что так поздно?
- Ему так удобно. Ты, Мертвяк, поедешь с ним (тот угукнул в ответ). Я займусь инспектированием и подготовкой. Вместе с Зеленевым все осмотрим. Обговорите с Гостем предварительные условия. Потом - дуйте на новый полигон. Все запомнил, диктофон не нужен?
- Не нужен. Запомнил.
- Сейчас - оба в салон, приводите себя в порядок, там все договорено. Потом поесть - и ко времени на встречу. Все.
- А с сыщицей что?
- Какие хреновые вопросы ты задаешь, дядя, - тихо ответил Андрей, мы таких людей на себя берем, а эту Ведьму не сможем? Уговорим ее от заката до рассвета. Пошлем Илюху и новичка..."
На этом разговор заканчивался.
В конце его меня слегка трясло.
- Н-да, - процедил Игорь, чтобы хоть что-то сказать.
- Ага, - точно так же ответила я.
- В общем, - поддержал он, - состав налицо.
- Ты поди судье докажи. И адвокату. Они ведь людей "на себя берут" и "уговаривают". А остальное в их разговоре ни к чему не ведет.
- Вторая кассета из его диктофона, Таня. Судя по разговору, у него нелады с памятью. Там должно быть что-то вроде личного ежедневника.
- Расписание дел, - вздохнула я, - давай слушать.
Пленка шуршала и шуршала, отстраненный голос Дяди наговаривал, что, как и когда нужно сделать. Состава преступления в его словах не было. Он даже матом не ругался. Нас заинтересовала лишь последняя фраза: "Встретиться с Гостем во время, которое он назначит, в ротонде на набережной".
- Ну что? - спросила я.
- Будем брать, - ответил Игорь. - Лишь бы они сказали хоть что-нибудь... Только одно, Таня, - он с сожалением глянул на меня, - тебе придется выступить на суде. Пока других свидетелей нет.
- Я понимаю, Игорь.
- Нет, ты... Эххх, черт! - Он встал, подошел и неловко обнял меня, неразборчиво шепча что-то про сволочей.
От него пахло потом и силой. Уверенностью. Сочувствием.
Плохо мне иногда без настоящего мужчины. Очень плохо.
- Отойди. А то у меня слезы наворачиваются.
- А ты поплачь. Легче станет. Я же не жлоб какой-нибудь.
- Знаю. Ты сколько людей сможешь выделить?
- Посмотрим. А что?
- Думаю, мелочиться не надо. Они там вроде крутые.
- Понятно. Значит, так, - он отошел от меня и стал расхаживать по кабинету, - сейчас я сяду, а ты будешь диктовать мне все, что знаешь, от начала и до конца. Желательно всю правду, ничего не скрывая. Одновременно все запишем на мой "Маяк". Плащ и нож присовокупишь к показаниям. Про собаковода своего с отравными капсулами рассказывать не надо. Вполне хватит, что вырвалась и убежала, используя подручные средства. Потом подпишешь, и тебя отвезут домой. Там сиди тихо, не высовывайся. Мы сначала пошлем туда группу - если нарвутся, тогда их возьмут теплыми. Тебя будем охранять...
- Игорь, ты мне скажи, что у вас есть по делу Булгаковой.
Он секунд десять смотрел на меня не моргая, выпучив свои серые глаза. Потом сказал:
- Вообще-то это материалы следствия и их тебе знать не положено. Так что, если кому пикнешь, я слечу.
- Не пикну.
- Так вот, держись и не падай: за две недели до своего похищения старушка Булгакова САМА ПОДАЛА ЗАЯВЛЕНИЕ В ПРОКУРАТУРУ. В этом заявлении она обстоятельно написала, что подозревает собственного внука, Андрея Николаевича Дергача, в некоторых темных делах - таких, как заказные убийства и организация варварских собачьих боев под прикрытием ее доброго имени. До участия в этом деле собственного племянника, Алексея Никитича Булгакова, Зинаида Андреевна не дошла. Доказательств никаких она представить не смогла, лишь справедливые и непредвзятые подозрения. Но она была слишком опасной, чтобы оставлять ее в живых. Получившие заявление по своей дурости не обратили на него должного внимания. Промедлили. Протормозили. В результате произошло похищение. Но теперь мы не тормозим. Сейчас поступили указания сверху, от тех, с кем Булгакова была на короткой ноге. Мэр дал строжайшее распоряжение все выяснить и просчитать. Ему лично и регулярно обо всем докладывают... а уже от него материалы идут наверх.
