В кровати он прочитал последний факс от Джан, который ему подсунули под дверь. Она что-нибудь писала ему почти каждый день. Рассказывала, что делает, о женщине на работе, которая с ней постоянно ругается, о котах Бое и Гае.
Когда он выключил свет, его взгляд переместился на окутанные темнотой головы. Его вдруг поразило то, как вторая девушка смотрит вверх — вопросительно, мечтательно, — в то время как девушка слева от нее осторожно улыбалась. Фрэнк подумал, не исказил ли он их тем, что придал каждому из лиц слишком явную эмоциональную окраску. Импровизации важны, но, поддавшись творческому порыву, можно провалить всю работу.
«Об этом поговорим утром»
День шестнадцатый
Первая встреча Барнса на следующий день была со Стивеном Слэйтером. Фрэнку пока не было ясно, как этот американец вписывается в расследование. Он не раз видел его в офисе «Фискалиа микста».
Толстяк и проныра Слэйтер раньше работал советником по безопасности при генеральном прокуроре, а до того в казино Лас-Вегаса. Барнсу он не понравился, и беседа вышла скомканной. Только в самом конце Слэйтер в несвойственной для себя манере сделал откровенное признание: «Если бы не „Международная амнистия“, которая непрерывно наседает на правительство с требованием хоть что-то сделать с feminicidios, — сказал он, — мы никогда не привлекли бы экспертов извне, вроде Ресслера и Фрэнка».
Это откровение подтверждало заявления «Амнистии» о том, что правительству Чиуауа и полиции наплевать на убийства, а международную поддержку они призвали, просто чтобы ослабить общественное давление на себя. Фрэнк и Ресслер всего лишь исполняли роль оконных наличников… а теперь, косвенно, и Барнс.
Мужчины возвращались назад в «Люцерну» в молчании. В то же утро Барнс поговорил с заместителем генерального прокурора, и когда вернулся в гостиницу, они с Фрэнком встретились в «Эль Акуэдукто». После того как они заказали по кружке пива, Барнс высказал то, что думали они оба:
— Не нужно быть специалистом, чтобы увидеть: здесь что-то не так. Я думал, будет здорово приехать сюда и получить через вас доступ к полиции. Но каждый раз, когда я оказываюсь с ними, такое впечатление, что мы все в коконах. Я печенью чувствую это.
Интервью со Слэйтером стало поворотным пунктом. До этого все складывалось так, словно два человека договорились избегать обсуждения проблем и вопросов, которые возникали ежедневно.
Фрэнк понимал, что Барнс прав. Он пытался оставаться лояльным полиции не только потому, что она предоставила ему пять голов, но и потому, что ему нравился Эспарса. И все-таки было слишком много такого, что не укладывалось в голове. За две недели он собрал или подслушал кое-какую, возможно, и не предназначенную для него информацию — от ооновской команды или даже от Эспарсы, — о том, что полиция сжигает вещественные доказательства, теряет улики, перемешивает пробы на ДНК, пытает подозреваемых в бывшей полицейской академии. В Мексике, подозревал он, уже какое-то время все идет очень неправильно.
— Убийства кажутся слишком организованными, — высказался Фрэнк. — Когда я увидел в первый раз кресты все вместе, то понял: это означает, что все тела были обнаружены в одном месте. Когда я узнал, что тела разложились или превратились в скелеты, стало понятно: происходит неладное.
— Здесь все слишком четко и структурировано. Как могло получиться, что никто не наткнулся на трупы, когда они были свежие? Мне кажется, полиция прятала трупы специально. Возможно, копов использовали втемную, приказав никого не подпускать к железнодорожным путям и пустырю. Как еще могли эти тела оказаться там и не быть обнаруженными столь длительное время?
— Фрэнк, — Барнс коварно улыбнулся, — вы больше не похожи на их пропагандиста. Может, вам стоит вступить в «Амнистию»?
Фрэнк не рассмеялся.
— Я просто пытаюсь сделать так, чтобы все эти женщины были опознаны.
Со времен Анны Дюваль возвращение жертвам имен всегда было смыслом его скульптурной работы. Конечно, был и азарт в том, чтобы обеспечить идентификацию, решить головоломку, а может, и убийцу поймать. В Хуаресе все это, конечно, было, но ставки намного выше. Он не только впервые работал за пределами Соединенных Штатов, но у него было пять попыток, чтобы помочь раскрыть одно из самых шокирующих преступлений в мире.
— Они сказали вам, как собираются использовать ваши бюсты? — поинтересовался Барнс. — Вы вообще спрашивали у них? Собираются ли они расклеить листовки с их изображениями на автобусных остановках и опрашивать людей об этих женщинах?
Фрэнк не знал. Он полагал, что будет так же, как в Америке.
— Они мне не говорили.
— Видимо, и не скажут. Вероятно, то, что сказал Слэйтер, правда — и вас просто используют.
— Вас тоже, — огрызнулся Фрэнк.
Барнс допил пиво. Его и удивил поворот дел в Хуаресе, и не удивил. Мексика навевала воспоминания о том, чему он был свидетелем в 1970-х годах в Америке, когда ушел на год из журналистики, чтобы поработать спецагентом в среде организованной преступности в Нью-Йорке.
— Тот опыт научил меня, что коррупция повсюду и ни один коп не хочет вмешиваться в жизнь могущественных людей, — сказал он. — Подтверждение этому — сегодняшняя комната для хранения вещественных доказательств в академии. Такое впечатление, что расследование намеренно обрекли на провал… или на то, чтобы оно никогда не принесло успеха. — Он поставил пустую кружку на стол и встал. — Я наслушался правительственных оценок происходящего. Теперь хочу побеседовать с родными некоторых из убитых женщин.
Планировалось, что Барнс уедет на следующий день. Это был день его рождения, первый за семь лет день рождения в Северной Америке — предыдущий год он провел в Пешаваре, а до этого в Нигерии, — и ему хотелось побыть в кругу семьи. Но теперь все переменилось.
— Думаю, что останусь еще на несколько дней, — сказал он.
Он нашел в гостинице официанта, готового вместе с ним отправиться в семьи некоторых из убитых девушек и быть его переводчиком. Они собрались поездить по округе.
Фрэнк вернулся к себе в номер, но не мог работать. Слова Слэйтера неотступно преследовали его. Он чувствовал себя обманутым.
Когда вечером зашел Эспарса, Фрэнк рассказал ему о том, что говорил Слэйтер. До сих пор он был откровенен с мексиканцем и не видел причин менять свое отношение к нему.
— Это заставляет чувствовать себя немного идиотом, — сказал он.
— Что по этому поводу сказал Барнс? — спросил Эспарса.
— Разозлился. Он считает, что нас используют. Теперь хочет побеседовать с некоторыми семьями.
Эспарса внезапно разволновался. Фрэнк подумал, что это из-за высказываний Слэйтера об «Амнистии», но ошибся.
— Для чего ему беседовать с семьями? — спросил Эспарса.
— Он журналист. Это его работа.
— Но мы не для того позвали его сюда.
— Что вы имеете в виду? Я думал, вы позвали его сюда, чтобы придать гласности все эти убийства.
Эспарса зло взглянул и принялся играть ключами.
— Об этом поговорим утром, — буркнул он и ушел.
Лучшие «Маргариты» в Мексике
День семнадцатый
Фрэнк спустился в фойе вместе с Эспарсой. Их ожидали несколько человек из офиса генерального прокурора, в том числе Оскар Валадес, генеральный контролер по патентам города Чиуауа, еще один прокурор и высокая женщина из офиса Эспарсы, Энджи.
Барнс подошел к ним через несколько минут, и все направились в гостиничный ресторан. Когда были сдвинуты два стола, чтобы вместить всю группу, они расселись и официант принял заказ.
Эспарса разговаривал с прокурором и генконтролером по-испански, и Фрэнк был уверен, что говорили они об интервью со Слэйтером. Он услышал, как тот упомянул Барнса и то, что тот намерен беседовать с родственниками убитых женщин. Оба постоянно кивали на Валадеса.
— Расскажите ему, — говорили они. — Расскажите ему.
Когда Эспарса наконец стал рассказывать, Валадес внимательно слушал. Он медленно кивал по мере того, как переваривал то, что говорил Эспарса.
Фрэнк и Барнс раскуривали сигары, купленные в «Санборнс», когда заместитель генерального прокурора встал и ударил ладонями по столу. Все замолчали. Валадес что-то по-испански бросил Эспарсе, и тот повернулся к американцам.
— У него есть предложение, — перевел Эспарса. — Он хотел бы отвести вас в другой ресторан, тот, что любит губернатор.
Принесли их напитки, и официанты приготовились принять заказ на еду. Фрэнк и Барнс не понимали, что происходит, но думали, что, являясь гостями мексиканцев, должны следовать за остальными. Не расплатившись за напитки, они вышли из гостиницы и проехали несколько кварталов до другого ресторана.
