– А ты отдай экспертам-международникам, пусть вычислят, в какой стране снимок сделан. И бутылочку из кухни прихвати. Сдается мне, что родина фонтана на карточке и этого винца одна. Кстати, «Клико» – напиток французский, а вино больше месяца в холодильнике хранят редко.
– Допустим, снимок сделан во Франции. Ну и что дальше? Туристические фирмы лопатить? Знаете, сколько их в одной Москве?
– А зачем вам фирмы? Запросите границу. Уверен, голубки ее пересекали вместе. Врубился, майор? Тут мы нашу пташку и зацепим. Пока, Дима.
– А вы со мной в Управление не поедите?
– Сам Волкову доложишь. – Оскалился Ерожин, вышел из квартиры и, весело насвистывая, побежал по ступенькам вниз.
* * *
Эстония. 9 Ноября 2004 года
Андрес Мурт, как всегда, поднялся рано. Старый эстонец не менял распорядка жизни много лет. С тех самых пор, когда в последний раз сошел на берег. Жена встала еще раньше. Ей предстояло подоить восемь коров, задать сена им и телятам, накормить свиней, насыпать овса мерину. По поводу сына Мурт продолжал играть с ней в молчанку. Но старик замечал, что Берта с каждым днем волнуется все больше. Раньше, после тяжелого рабочего дня, оба ложились в постель и, стоило им коснутся подушки, засыпали. Теперь долго ворочались, и каждый из супругов понимал, почему не спится другому. Вчера ночью, когда Мурт отвернулся к стенке и тяжело вздохнул, Берта спросила: «Не спишь?». Он промолчал.
Сейчас, вспомнив об этом, еще раз вздохнул, натянул брюки и пошел в ванную. Долго и старательно орудовал зубной щеткой. Зубы у Андреса сохранились свои и никогда не болели. Умывался старик обстоятельно, не жалея воды. Хотя в Эстонии бесплатной воды давно нет. В городских квартирах счетчик отсчитывал каждый литр. На хуторе Мурта воду в дом из колодца подавал электрический насос. За воду он напрямую не платил, но зато платил за электричество. Насос потреблял его изрядно, а электричество в Республике куда дороже, чем в России. Нагревалась вода дровами, когда в кухне топили плиту. Берта успела ее натопить, но теплой воды Мурт не признавал. Он, по привычке, умылся ледяной, растер себя до пояса жестким полотенцем и пошел на кухню. Кофе на протопленной плите не остывал несколько часов. На столе стояла чистая кружка, кувшинчик со сливками и бутерброды с ветчиной. Кофе Мурт налил себе сам. Подумал и добавил немного сливок. Обычно он пил черный, но иногда привычке изменял. Берта знала об этом и каждое утро ставила на стол сливки. Он выпил полную кружку кофе и, не прикоснувшись к бутербродом, отправился одеваться.
Уже неделю по ночам морозило. Газон покрылся инеем, и Мурт чувствовал, как под сапогами пружинит ковер из подмерзшей травы. До рассвета оставалось часа три. Двор освещал прожектор, и в его свете иней на траве и деревьях сверкал алмазными блесками. Мурт погладил вислоухого пса, который прыгал на него, выражая радость от встречи, отомкнул ключом ворота гаража, включил внутри свет. Гараж был большой, на три машины. Справа стоял старенький Фордик, на котором Мурт ездил в город по делам и за покупками. Центр гаража занимал японский внедорожник для поездок по полям и лесу, а в левом углу, над ямой, – старый пикапчик. Москвич с кузовом служил Мурту много лет, и теперь нуждался в капитальном ремонте. Пока не начались морозы, Андресу было не до возни в гараже. Но теперь в поле делать нечего, и его руки до Москвича дошли. Вокруг машины валялись ее детали. Но их беспорядок не был хаотичным. Старый Мурт знал, где находится каждый винтик. Рядом на верстаке лежал разобранный карбюратор. Над верстаком опускалась отдельная лампа с металлическим абажуром. Мурт включил лампу, надел очки и продолжил работу, которую не закончил вчера. Через час понял, что карбюратор починить не удастся. Собрал его, спрятал в коробку, а коробку положил на стеллаж. Тщательно вытер руки ветошью с бензином, выгнал из гаража фордик и, пока движок грелся, пошел переодеваться. Заказывать в магазине новый карбюратор Мурт считал не разумным – дорого и возьмет время. Автомобильный парк советского режима в Эстонии с каждым годом редел, и детали к Жигулям, Волгам и Москвичам приходилось заказывать в России. Но в их городке имелась свалка старых и битых машин, где торговали подержанными деталями. Андрес решил поехать туда.
Он посмотрел на часы и вырулил со двора. Ехал не торопясь. Хозяин свалки раньше девяти на работу не выйдет, и спешить некуда. В свете фар на проселке поблескивали тонким ледком замершие за ночь лужи. Мурт включил радио. Современную музыку он не признавал, но новости хоть раз в день обязательно слушал. Диктор начал обзор с результатов выборов нового мэра столицы. Скандал с мэром Таллинна Мурта интересовал мало. Он ждал сводку погоды. Перед поворотом к лесу, прямо у капота, дорогу перебежала лисица, и он притормозил. И хорошо сделал, поскольку тут же из-за поворота выкатила велосипедистка. Она, ослепленная светом его фар, тоже притормозила. Мурт узнал велосипедистку. Это была почтальон Лейла. Он кивнул ей, и хотел ехать дальше, но Лейла сделала ему знак рукой. Андрес выключил радио и приоткрыл окно:
– Привет, Лейла.
– Привет, Мурт. Хорошо, что я тебя встретила. Два километра сэкономлю. – Она достала из большой сумки, привязанной к багажнику велосипеда, конверт и протянула ему в окно. Сердце Андреса забилось чаще. Но своего волнения Мурт не выдал, он поблагодарил женщину, закрыл окно и газанул к городу. Конверт лежал на пассажирском сидении, рядом с водителем. Мурт смотрел на дорогу и косил на письмо. Наконец, не выдержал, зарулил на обочину, остановился, достал из кармана очки и взял письмо. Руки у старика дрожали. Конверт он вскрыл с трудом. В нем лежал листок с компьютерной распечаткой.
«Прости, отец, что долго не давал о себе знать. Но я совершил большую поездку для нашего нового бизнеса, и совсем не заметил времени…» Мурт почувствовал, что не видит текста. Мешали слезы. Он отложил письмо, откинул голову на подголовник и сидел так минут десять. Слезы продолжали туманить глаза, но он их не вытирал.
Радость от весточки сына, горечь и обида оттого, что он так долго ждал этой минуты, все смешалось в отцовском сердце. Мурт сидел, словно в забытьи. Очнулся оттого, что сзади замигали огни машины полиции. Заметив стоящий на обочине автомобиль с зажженным дальним светом фар, стражи порядка решили выяснить у водителя, что случилось.
– Нет проблем, господин лейтенант. – Приспустив стекло, ответил Мурт.
Полицейский подозрительно посмотрел в покрасневшие глаза водителя:
– Вам не плохо?
– Нет проблем, господин лейтенант. – Повторил Мурт: – Просто что-то в глаз попало. Сейчас пройдет и поеду.
– Можно посмотреть ваши документы?
Андрес достал бумажник, из него водительские права, технический паспорт на машину и страховку.
Полицейский по очереди изучил все бумаги и, вернув их водителю, козырнул:
– Можете ехать, господин Мурт. Но будьте осторожны. На асфальте местами лед.
Андрес проследил, как машина полицейских развернулась и, мерцая спецсигналами, унеслась прочь. Небо на Востоке посветлело. Мурт подождал некоторое время, затем сам развернулся и поехал назад. Он еще раз встретил Лейлу. Почтальонша крутила педали в сторону города. Через десять минут Андрес подкатил к своему хутору. Не загоняя машину в гараж, заглянул в сарай для скотины. Берта шлангом чистила пол под коровами.
– Мать, кончай работу и накрывай на стол. У нас сегодня праздник. – Приказал жене старый Мурт. Повернулся и пошел в дом.
* * *
10 Ноября 2004 года.
Вчера майор Вязов получил выговор. Это был первый выговор в его личном деле. Тимофей Николаевич Волков никогда зря своих сотрудников не наказывал. Выговор Дима заработал. Он упустил троицу Злобиных, в результате чего следствие потеряло не только подозреваемых, оно зашло в тупик. Без Злобиных надежда выйти на заказчика убийства становилась призрачной. Вязов вернулся домой, выпил водки и сел смотреть телевизор. Жена увезла сына на праздник к бабушке. Температура у сынишки спала, и мальчик упросил маму взять его с собой. Теща отмечала семидесятилетие. Диму тоже позвали на юбилей, но в таком настроении майор ехать в гости не хотел.
По телевизору передавали «Аншлаг». Дима мрачно смотрел на юмористов и думал о своем. Он вспоминал, как упустил бандитов. Вспоминал шаг за шагом. И неожиданно для себя пришел к выводу, что все не так просто. Он даже начинал думать, что другая «Волга», катившая пожилых дачников с собачками, оказалась перед ним не случайно. Уж очень странное совпадение. Обе машины черные, обе с затемненными стеклами, и обе с занавесками на заднем стекле. Водитель Слава тертый калач. У него глаз острый. А он ни минуты не сомневался, что ведет Злобиных. Дима решил проверить свои подозрения.
Проснувшись сегодня в семь утра, он выдул пакет холодного кефира и на своем «Москвичике» отправился в Кратово. Машин на улицах прибавлялось с каждой минутой, но пробок пока не было. Только на Таганской площади, где вечно скапливались сотни машин, его ждал небольшой затор. Не простояв и четверти часа, Вязов вырулил на Рязанку. В дачный поселок майор добрался к половине девятого. На юге Москвы шел дождь, на востоке снег. В Кратово снег не таял, а лежал тонким белым покрывалом. И лишь на асфальте шоссе создавалось серое месиво, грозившее водителю заносом. Дима прекрасно помнил маршрут черной «Волги» и, хоть только начинало светать, сразу нашел переулок и дощатый забор, где высадились дачники. Оставив свой «Москвичек» там же, где в прошлый раз притормозил Слава, Вязов вышел из машины. Возле внушительных ворот снежок лежал нетронутым. Дима прикинул – либо хозяева еще не проснулись, либо их нет вовсе. В это время года постоянно живущих дачников немного, и пустующая дача явление обычное. Пожилая пара, за которой по ошибке увязались оперативник с водителем, могла приехать сюда всего на несколько часов. Дима решил это проверить. Но высокий забор не позволял увидеть, что делается на участке. Вязов прошелся по переулку и обнаружил, что соседи такого забора не поставили, ограничившись проволочной сеткой. У их калитки Вязов остановился. Первозданный снежок покрывал тропинку, ведущую к бревенчатой дачке, и ее крыльцо. Калитка запиралась на задвижной засов. Дима отодвинул его, открыл калитку и шагнул на участок. Соседей разделял низкий штакетник, который Вязов легко перешагнул. Маленькая хибарка любителей мопсов состояла из стеклянной верандочки, пристроенной к деревянной развалюхе. Входили в домик через веранду. Вязов огляделся. Признаков жизни в строении не наблюдалось. Он подошел к веранде. На двери висел замок. При внимательном осмотре майор понял, что замок держится на одной петле. Он взялся за ручку, и дверь со скрипом открылась. В углу веранды стоял покрытый клеенкой стол, и на нем лежал умывальник, который обычно дачники вешают на ствол дерева или на крыльцо. Под столом валялся целлофановый мешок с пустыми консервными банками и пластиковыми бутылками. Дверь в комнату тоже оказалась не запертой. Дима шагнул внутрь. Два окошка света почти не пропускали. Он нащупал на стене выключатель, но и лампочка не загорелась. Майор пожалел, что не взял с собой из машины фонаря. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. К комнатушке царил полный разор. На полу валялся мусор, обои свисали клочьями. В таком помещении не стали бы жить и бомжи. Они ценят тепло, а тут ни печки, ни электричества. Стоя посередине этой убогой комнатушки, майор уже не сомневался в обмане. Владельцы мопсов сюда не заходили. Они открыли ворота, дождались, пока он удостоверится, что упустил Злобиных, и спокойно поехали назад. Покинув хибару, Вязов тем же путем вернулся на улицу. По дороге он встретил деда с ведром. Худой старик с трудом переставлял ноги в огромных валенках. Когда дед поскользнулся, расплескав воду, Дима пришел ему на помощь. Джентльменство Вязова дедушка вознаградил щедрой информацией. Он жил в конце переулка, за три дома до хибары. По дороге Вязов узнал, что помогает потомственному рабочему с ЗИЛа. Сын старика женился и привел жену в квартиру родителей. Бабка невесту невзлюбила, но ее тихий нрав позволил молодухе захватить власть на кухне. Старушка с горя померла. С тех пор вдовец круглый год живет на даче. Вязов ловко повернул разговор в нужное русло и узнал, что интересующий его домик продается, но строение ветхое, а за участок хотят много. Две недели назад приезжала покупательница на черной машине.
