– Примерный адрес знаем. Возраст. И внешность. Найти можно.
– Вы будете этим заниматься?
– Буду. Это, можно сказать, было последнее желание моего друга – дать девушке знать о том, кто ее настоящий отец, и помочь ей материально. Василий жил в ужасном районе. И если его дочь обитает поблизости, значит, она не барствует. И деньги очень и очень ей пригодятся.
– Думаю, против этого ее мать возражать не будет, – не удержалась от язвительной реплики Малова. – Лишить отца возможности видеться с ребенком она могла, а вот его деньгами наверняка не побрезгует.
– Это не наше дело, – отрезал Авербух.
И посмотрел на Иру с такой неприязнью, что, окажись на ее месте другая, стушевалась бы. Но Маловой все было нипочем. Она привыкла к людской неприязни. Ее мало кто любил. И если в институте ее просто не замечали, то на работе терпеть не могли. Ира трудилась в небольшом рекламном агентстве и частенько жаловалась на козни коллег.
– Похороны завтра в час, – сказал Авербух и поднялся с кресла, давая понять, что им пора уходить.
Радик попрощался с ним, а Ира даже не удосужилась кивнуть. Но в кои-то веки его это не взбесило. Малова только что будто озвучила его мысли. И Радик был ей за это благодарен. Она всегда на его стороне! Разве это не здорово?
Они вышли из квартиры. Двинулись к лифту.
– Ты знал, да? – спросила Ира.
– О чем? – Радик снова начал раздражаться. Его благодушия не надолго хватило.
– О сестре.
– Мне сказали менты. Я решил все выяснить.
– Выяснил. И что теперь?
Радовский пожал плечами. Но Ира не отставала:
– Что ты предпримешь?
– А что я могу? – все больше распалялся Радик. – Найти ее первому и убить?
– Может, лучше договориться с Авербухом? Если он не начнет поиски, она так и не узнает, что дочь колдуна и его наследница.
– Как я могу с ним договориться? Попросить? Так для него воля отца – закон. Денег предложить? Но у меня столько нет! Ты посмотри, как он живет. Не хуже короля.
– Но надо что-то делать. Ты сын Василия. А эта девушка… Да кто она такая вообще? Подумаешь, ее мать залетела от него. И ладно бы твой отец бегал от алиментов или не желал признавать свое отцовство… Так нет же!
– Все, Малова, отвяжись! – окончательно вышел из себя Радик.
Ира насупилась, но все же последнее слово осталось за ней:
– Ты подумай. И что-нибудь предприми! Нельзя пускать все на самотек!
Радовский шарахнул подъездной дверью перед носом Маловой и зашагал в сторону метро. Ира достала его окончательно. И снова тем, что прочитала его мысли!
Нина задумчиво ковыряла торт десертной ложкой. Она села пить чай, но не сделала еще ни одного глотка.
– Кар! – услышала она зов Карла. Ворон требовал молока. Нина достала пакет из холодильника, собиралась налить в блюдце, да отвлеклась на свои мысли.
– Прости, задумалась, – извинилась она перед Карлом. Это, наверное, было глупо, разговаривать с птицей, как с человеком, но ей казалось, что ее питомец все понимает и даже умнее некоторых людей.
Она налила ворону молока и вернулась к своему чаю. Он остыл. Нина отпила немного и добавила кипяточку. Тут по квартире разнесся звонок домофона.
Нина подбежала к двери, сняла трубку и спросила:
– Кто?
– Нина, это я, Энгельс. Приехал за вами, как договаривались.
– Ой… Я совсем забыла… А что, уже восемь?
– Без одной минуты.
– Я сейчас соберусь, вы подниметесь?
– Пожалуй, не буду вас отвлекать. Подожду в машине.
– Хорошо. Я мигом.
– Собирайтесь столько, сколько угодно. Такую женщину, как вы, можно ждать бесконечно.
– Спущусь через десять минут.
Она знала, что он ей не поверил. Ведь женщине только на то, чтобы выбрать наряд, требуется не меньше часа. Но у Нины было всего два выходных платья. Одно летнее, второе межсезонное. Оба классические, простых линий, лаконичные. Летнее из тонкого материала и без рукавов, а межсезонное из плотного трикотажа с рукавом три четверти. Первое она дополняла бусами или цветами. Второе ремнями и брошами. Оба платья были хороши тем, что могли служить базовыми вещами. Легко комбинировались с пиджаками, кардиганами, болеро.
Нина стянула с вешалки трикотажное платье. Быстро выбрала из десятка ремней один – синий широкий, с крупной пряжкой, он идеально подчеркивал талию. А его цвет очень освежал наряд.
Облачившись, Нина собрала волосы в узел. Припудрила лицо, подкрасила губы. Сменила сережки. В ушах были золотые колечки, а она вставила серебряные с бирюзой. Их ей бабушка подарила на день рождения. Раньше Нине серьги казались ужасными, слишком крупными, агрессивными и немного топорными, но в этом году массивные украшения вошли в моду, и она с удовольствием их носила.
Взяв сумочку, Нина обулась, накинула на себя кожаный плащ на теплой подстежке и вышла из квартиры. На сборы у нее ушло восемь минут.
У Славина оказалась весьма приличная машина. Нина не очень разбиралась в марках, но сразу поняла, что та стоит немалых денег. Черная, блестящая, обтекаемая, она походила на космическую капсулу. Почему-то Нине казалось, что Энгельс должен иметь что-то классическое. А то и ретро-автомобиль. Но оказалось, Славин ездит на модной спортивной тачке.
– Вы собрались за десять минут? – поразился он, увидев Нину. Энгельс стоял у авто, ждал ее. В его руках была коробочка с розовой орхидеей. Он протянул ее со словами: – Это вам.
– Спасибо.
– Выглядите великолепно.
– Спасибо.
Энгельс открыл дверку, помог Нине забраться в салон.
Интерьер автомобиля был так же хорош, как и экстерьер.
– Отличная у вас машина, – не удержалась Нина.
– Да, знаю, – улыбнулся Славин. – Всем женщинам она нравится.
– Потому и купили?
– Бес меня, Нина, попутал. Захотелось попижонить на старости лет. Я до сорока вообще машины не имел. Потом купил нашу отечественную. Да еще и подержанную. Намучился с ней. И вот когда появились деньги на нормальную машину, я вдруг сильно захотел купить по-настоящему крутую тачку. Да не просто добротную, а именно пижонскую. Сейчас мучаюсь. Она низкая, только по городу ездит. Сколько раз продать собирался, другую купить, но все что-то останавливает.
Так, за невинной болтовней, пролетело полчаса. Ровно столько они добирались до ресторана.
– Приехали, – сообщил Славин, притормаживая у крыльца весьма солидного заведения. Заметив, что Нина собирается выйти, придержал ее. Он был джентльменом и желал открыть дверцу даме. Сделав это, он подал Нине руку. Она выбралась из авто.
После того, как они разделись, их проводил к столику вышколенный администратор. Принес меню. Нина углубилась в его изучение.
– Что будете пить в качестве аперитива? – спросил Энгельс.
– Даже не знаю…
– Предлагаю херес. Я, если не за рулем, всегда его заказываю.
– Отлично. Давайте.
Энгельс заказал даме херес, себе минеральной воды с лимоном.
– А что будем есть? – поинтересовался он. – Рекомендую лазанью. Тут ее отменно готовят. Даже в Италии я не ел подобной.
– А я ни разу не была за границей. Представляете?
– Какие ваши годы, Ниночка. Я в вашем возрасте тоже дальше Крыма не заезжал.
Нина собиралась заметить, что времена были совсем другие, но побоялась его обидеть. Это ж явный намек на возраст. А человек, купивший себе модную тачку, наверняка хочет ощущать себя вечно молодым.
Аперитив принесли быстро. Нина отпила вина. Вкус ей понравился. Терпко, не слишком сладко.
– Вы уже нашли место для картины? – спросила она.
– Сначала хотел повесить в кабинете, потом решил подарить ее сыну на день рождения.
– А сколько ему?
– Двадцать будет.
– Боюсь, он не оценит.
– Поэтому к пейзажу я присовокуплю что-нибудь такое, что мой сын оценит, как говорят сейчас, онлайн. То есть в настоящем времени.
Нина сделала еще два глотка. Ей хотелось проглотить все залпом. Этот день выдался настолько нервным, что Водянову посетило желание напиться и забыться. Но она сдержала себя, а то Славин, не ровен час, ее за алкоголичку примет.
– Ниночка, а не заказать ли нам еще хереса? – предложил Энгельс. – У вас наверняка был трудный день. Вам стресс нужно снять.
– Нет, спасибо, я больше не буду.
– Да бросьте вы. – И он заказал еще вина.
Его принесли быстро. Нина даже первый фужер не успела допить.
– А почему вы решили, что у меня сегодня трудный день? – полюбопытствовала она, сделав глоток хереса. В желудке потеплело. И настроение как-то сразу улучшилось.
– Он не может быть другим, если вспомнить, что вы пережили вчера вечером.
Нина помрачнела.
– Не напоминайте…
– Извините. Я больше не буду.
– Хотя… – Нина допила первый фужер, взялась за второй. – Расскажите мне о Василии. Вы ведь были знакомы?
– Не очень близко, можно сказать, шапочно, но да.
– Какой он был?
– Добрый. Это первое, что приходит на ум.
– А второе?
– Странный. Совершенно особенный человек. Не земной.
