— С тебя причитается.
— Приходи. Мужчина ты интересный. Подберем даму, которой ты по вкусу. Заработаешь. У вашего брата с валютой, небось, не густо.
Впервые за многие годы я не нашел, что ответить, и застыл с открытым ртом.
В дверь постучали. Официант принес обед. Ася не удосужилась накинуть на себя простыню, и молодой официант искоса, с удивлением и не без любопытства, посматривал на нее, медленно расставляя блюда.
— Прежний хозяин разорился? Поэтому продает? — я давно ждал подходящего случая задать этот вопрос.
— Почему разорился? Наоборот. Когда я стала работать директором, а фактически главным распорядителем, дела пошли хорошо. Он прилично заработал. Еще какое-то наследство выпало. Купил гостиницу с рестораном, в Шантии. Говорит, всю жизнь мечтал. Может, и вправду мечтал.
— Гостиница хорошая?
— Хорошая. Недалеко от замка. Называется «Орион».
— Его зовут Марк?
— Да.
— Расскажи о нем.
— Поняла. Он жулик.
— Это прискорбно. Скажи, чем он занимался в последние дни.
— Как всегда, ничем.
— Никуда не уезжал?
— Нет. Хотя… он ездил в Амстердам.
А вот это очень интересно.
— Зачем?
— А кто его знает! Что еще?
— Он крепкий парень?
— Кто? Марк. Расплывшаяся свечка.
— С ним как надо? Ласково с обманом или по-крутому?
— По-крутому.
— Какое-нибудь слабое место?
— Малолетки.
— Имел дело с полицией?
— Да. Один раз из-за какой-то тринадцатилетней потаскухи. Пару раз — через таможню вез незадекларированный товар.
— Какой?
— Не знаю. Хотя… Только не смейся. Вез в Грецию французские презервативы. Но каждый раз отпускали.
— Отсутствие улик?
— А как же!
— Как звали малолетку.
— Ту, с которой его застукали? Люсетта. Но были и другие.
— Сейчас кто?
— Дочка нашей клиентки. Толстая в мать. Имя не знаю.
— Знаешь ли ты такого Плеко?
— Да. Это приятель Марка.
— Что ты о нем знаешь?
— Ничего. Вежливый человек. Марк меня с ним не знакомил.
— Кто он такой, по твоему мнению?
— Бандит.
— Почему ты так решила?
— Когда он приходил, они с Марком запирались в душевой.
— Почему?
— Там не прослушаешь.
Я вспомнил свою беседу в Сандунах и улыбнулся. Потом спросил:
— Марк и этот Плеко, они наркотиками не занимались?
— Не знаю.
— Ты сказала, что Марк недавно ездил в Амстердам. Кто-нибудь заходил к нему незадолго до отъезда.
— Да. Один русский. Топалов. Он граф, из старых.
Вот так номер. Типограф — граф!
Ася продолжала:
— Граф часто у нас бывает. Он живет где-то в Нормандии, а там холодно. Всякий раз, когда он в Париже, заходит к нам погреться.
— Как в отношении девочек?
— Ну что ты! Оне — граф. Да и чахлые оне. Не по мне.
Снова вошел официант, начал собирать приборы. Я хотел расплатиться. Ася меня остановила:
— Не ройся, Евгений, в бумажнике. Я советским не по карману. Ты — моя слабость, моя история.
Таксист затормозил около длинного трехэтажного здания.
— Это «Орион».
Две женщины на ресепшне мирно разговаривали.
— Мне нужно видеть месье Марка.
Дама в строгом коричневом костюме улыбнулась:
— Месье Марк сегодня не приедет.
— Но его можно застать в конторе его адвоката, — расплылась в улыбке вторая.
— Вы можете мне дать адрес адвоката?
— О да, — ответили обе дамы разом.
* * *
Марк оказался веснушчатым субъектом с лоснящимся тупым подбородком, в тщательно отутюженном, мышиного цвета костюме и в широкополой старомодной шляпе. Он только что вышел из здания, где располагались офисы адвокатов, и направлялся к своей машине. Передвигался он мягко, голову держал набок, в руках у него был большой черный зонт с костяной ручкой. Весь его вид излучал умиленную добропорядочность.
«Рыхлый мужик, — решил я. — Такого лучше брать на испуг и не давать опомниться».
И пошел наперерез:
— Марк?
Тот остановился.
— Почему ты считаешь, что можно безнаказанно трахать малолеток, Марк?
Он замер:
— Вы кто?
— Я, по-моему, задал вопрос. Приличные люди отвечают, когда их спрашивают. Не так ли?
— Кто вы такой?
Он пугливо озирался по сторонам, но, увы, кроме невежливого незнакомца во дворе не было ни души.
— Только не вертись. Тебе же лучше, если мы одни. А то неровен час…
Я понимал, что сейчас Марк усиленно соображает, кто я такой, и повторил:
— Почему ты считаешь, что можно безнаказанно трахать малолеток, Марк? Ты ведь так считаешь?
— Вовсе нет, — с трудом выдавил из себя бедолага.
«Лишь бы никто не вышел из здания, — вертелось у меня в голове. — Хотя бы еще минуты две».
— Несчастная Люсетта… Ты ведь не хочешь в тюрьму, Марк?
Он молчал, потом полез в карман.
Я молниеносно врезал ему по руке:
— В карманы не лазить!
— У меня там таблетки. Мне нужно одну…
— Зачем?
— Я могу умереть.
— Это не страшно.
— Но я не хочу умирать!
— Тогда пошли.
Марк не двигался, его глаза испуганно бегали по сторонам.
— Пошли.
— Куда?
— К тебе в машину.
Марк медлил.
— Где твоя машина?
— Вы хотите ее украсть? — он даже обрадовался, но продолжал стоять.
— Прекрати дурить.
Я взял из рук окаменевшего собеседника зонт, раскрыл, прикрыл им себя и Марка, слегка притянув того к себе, засунул руку в правый карман. Повторил:
— Где твоя машина, Марк?
Тот кивнул головой в сторону синего «Ауди» у входа.
— Идем.
Марк поплелся к машине.
— Открывай.
Трясущимися руками он открыл дверцу.
— Садись.
Марк сел на место водителя, но я протолкнул его внутрь, и сам уселся за руль.
— Ключи.
Тот отдал ключи.
Я завел мотор, отъехал немного назад, развернулся и подрулил к внутренней каменной стене вплотную, так, что передний бампер стукнулся о стену.
— Ну, будешь говорить?
— Что вам надо?
— Зачем ты ездил в Амстердам?
— Туристская поездка.
— А я думал, ты поехал за толстыми малолетками. Своих мало.
— Но я…
— Ты мне надоел.
— Но я…
— Тебя когда-нибудь пытали?
Марк ошалело вращал глазами.
— Никогда не поздно.
— Я ездил в Амстердам по просьбе одного человека.
— Я знаю этого человека. Топалов. Так ведь?
— Так.
— Граф Топалов.
— Никакой он не граф.
— Знаю. И за что ты его убил?
— Я его не убивал.
— А кто? Он сам себя задушил?
— Он разве умер?
— Зачем ты с ним ездил в Амстердам?
— Хорошо, я расскажу все. Но потом вы меня отпустите?
— Торговаться не надо.
— Он просил меня продать камни.
— Какие?
— Разные.
— Ты мне говоришь неправду. Я знаю, что это были необработанные алмазы. Если ты мне еще раз солжешь, то пожалеешь, что тебя не посадили за провоз презервативов. Сидел бы себе спокойненько за решеткой…
— Да, у Топалова хранились необработанные алмазы. Я знал человека, который мог дать за них хорошую цену.
— Почему ты сопровождал Топалова, а просто не назвал ему этого человека?
— В таких делах лучше личный контакт.
— Понял. Когда это было?
— Месяц назад. Может, больше.
— Точнее.
— Мы уехали в середине апреля.
Больше чем за месяц до моего приезда в Онфлер.
— Где находились алмазы?
— В кейсе.
— Опиши его.
— Он не совсем обыкновенный. Думаю, бронированный. И шесть номеров с каждой стороны. Вы понимаете?
— Топалов открывал при тебе этот кейс?
— Да. Несколько раз.
— Он набирал номера по памяти или сверялся с записями?
— По памяти.
— Это тебе показалось нормальным?
— Нет. Я очень удивился, но промолчал.
— Где ты встретился с Топаловым?
— Он приехал в мое заведение.
— И ты познакомил его с толстенькой клиенткой? Или с ее дочкой?
— Нет. Он этим не интересовался.
— Что было потом?
— Мы сели в мою машину и поехали в Амстердам. Нашли моего человека. Он согласился купить алмазы, но у него не было наличных. Он просил два дня. Мы вернулись в Париж.
— Где он ночевал?
— У меня.
— Где в это время находился кейс?
— Он с ним не расставался.
— Что было потом?
— Мы вернулись в Амстердам.
— Когда?
— В конце апреля.
— Дата. Мне нужна точная дата.
— Не помню. Клянусь, не помню.
— Сколько он получил денег?
— Я не знаю. Во время финансовых переговоров я вышел.
